Преступники среди героев, герои среди преступников (18+)

В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер! Программа «Цена Победы» на своём месте. На своём месте её ведущие: Владимир Рыжков и Виталий Дымарский. И на своём месте наш сегодняшний гость и постоянный гость, можно сказать, нашей программы — историк Олег Будницкий. Олег Витальевич, добрый вечер

О. БУДНИЦКИЙ: Добрый вечер!

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы собрались в студии Zoom, для того чтобы вам представить очередную программу «Цена Победы». Мы уже один раз собирались в таком же составе. И примерно на ту же тему, которая звучала следующим образом: «Преступники среди героев, герои среди преступников». И с Олегом Витальевичем мы поговорили и решили в какой-то мере продолжить эту тему, продолжить этот рассказ, поскольку (я сейчас скажу банальную вещь, конечно) война очень резко меняет все оценки и все те знаки, которые стоят рядом с именами: минус на плюс, плюс на минус и т. д. Война — это такое потрясение, которое действительно перетрясает очень многие оценки, не говоря уже о поведении людей.

Короче, идём к самой теме напрямую. Первый мой вопрос общий для понимания ситуации: было ли принято какое-то централизованное решение, что делать с теми людьми, которые на 22 июня 1941 года оказались по тем или иным причинам в тюрьмах?

О. БУДНИЦКИЙ: Хороший вопрос! Это зависело от того, что за люди и где тюрьмы. Это немножко другая история.

В. ДЫМАРСКИЙ: Централизованного решения не было?

О. БУДНИЦКИЙ: 22 июня был ряд решений. Не позднее 7 утра там уже вышел документ о том, кого арестовать, например в Москве и области. В связи с этим разгрузить московские тюрьмы, отправить заключённых туда дальше на Восток. Отдельная история — в прифронтовой зоне: Белоруссии, Прибалтике и т. д. Были страшные вещи. В Западной Украине расстрелы в тюрьмах, расстрелы по дороге и т. д. Но мы сегодня, я так понимаю, не об этом. И подтекст вашего вопроса в том, что было с теми людьми и были ли такие люди, которых из тюрем и лагерей отправляли на фронт.

Эти решения были приняты, но не 22 июня, а позднее. Когда эти решения принимались и в начале 1942-го, и позднее по разным обстоятельствам. Суть решения была в том, что те, кто осуждён за не особо тяжкие преступления и там были, конечно, не политические преступления, уголовные в основном. Так, чтобы дать им возможность искупить вину, отправившись на фронт. И была другая история, когда людей приговаривали к тем или иным срокам заключения за преступления. И давали им отсрочку исполнения приговора до окончания войны с отправкой на фронт. И если человек себя там проявлял, это всё списывалось. Более того, в ходе войны люди осуждались на 8−10 лет (если больше — как правило, не было никакой замены) заключения опять же с отсрочкой исполнения приговора с отправкой на фронт. Таких было немало. Вообще всего, если говорить о бывших заключённых, которые были отправлены в армию, то их число превышает 1 млн человек в общей сложности.

В. РЫЖКОВ: Мы знаем по Шаламову, по Солженицыну, что было 2 основных контингента: уголовники и политические. Делалось ли какое-то различие между этими контингентами?

О. БУДНИЦКИЙ: Вы знаете, поначалу делалось: политические не имели шансов быть отправленными на фронт. А потом ситуация меняется. Когда выяснился кризис кадровой. Понятное дело: основной контингент армии (да не обвинят меня в шовинизме) — славяне и евреи. Евреи — не очень многочисленный народ, и основная масса всё-таки были 3 славянских народа. Белоруссия и большая часть Украины, а потом и вся Украина, были оккупированы. Западные территории потом. Северо-западная и южная территории РСФСР. И возник кадровый голод, что привело… Опять же это другой вопрос и заслуживает отдельного разговора о национальном составе Красной армии.

Короче говоря, в связи с потерей больших территорий и призывного контингента начали искать людей где угодно. Отсюда и либерализация с заключёнными, в том числе осуждёнными по политическим статьям. Работала комиссия по помилованию Верховного совета, которую интересовали 2 вещи: здоров и годен ли к службе заключённый и как заключённый вёл себя в лагере. Если вёл себя правильно, с точки зрения администрации, его можно было отправить на фронт. Очень активно работали военные трибуналы и суды общей юрисдикции. И эта машина работала очень активно. В годы войны, мне уже приходилось говорить, было осуждено большее людей по сравнению с любым другим периодом истории. Когда я говорю «осуждены», понимают, что расстрелы и прочее. Это не так. Там были многие осуждены на небольшие сроки или на отбывание на рабочем месте за трудовые нарушения. Но огромные количества людей. И там такая практика замены наказания отправкой на фронт была широко распространена. И работала комиссия по помилованию и Верховного совета, и Верховного совета союзных республик и т. д. Поток такой был.

Более того, если говорить о заключённых, то даже собирали сведения (и в моём распоряжении есть документы, прямо поимённо), кто отличился из заключённых бывших на фронте. Такие сведения собирали. И использовали в том числе и в пропагандистских целях: вот, смотрите, в трудный момент все перековались и принесли пользу Родине.

Но я собираюсь говорить сегодня не об этих категориях людей, а о другом: об обычных, нормальных людях. которые казались во всяком случае нормальными. Почему вот такая тема «Преступники как герои, герои как преступники». Это не специальная выборка, отнюдь. Понимаете, в чём дело: я просто столкнулся с таким явлением, что в различных базах данных наших «Подвиг народа», «Память народа» и т. д. оказалось немало, десятки (сейчас можно утверждать, что сотни) коллаборационистов, например. Впоследствии выявленных и репрессированных. Многие из них были расстреляны. При этом они успели послужить в Красной армии, раствориться, получить награды. И до сих пор они числятся там. И, может быть, правильно: никто не отменял, что они сделали. И такова сложная картина истории. Я вообще против, сразу скажу, какой-то чистки любых документов по тем или иным соображениям.

Так вот. Гораздо большее количество таких людей, которые отличились в боях. Когда я говорю «герои», не имеется в виду совершившие невероятные подвиги или награждённые орденами и медалями. И в то же время осуждённые впоследствии за уголовные преступления. Таких не только сотни, но, видимо, тысячи. Причём эти преступления совершали, повторяю, люди, у которых в значительной степени не было уголовного прошлого. Возникает вопрос: зачем этим заниматься, зачем это изучать. Во-первых, всё надо изучать, что имеет отношение к нашей истории, особенно к такому экстремальному периоду — Великая Отечественная / Вторая мировая война. И надо понимать, что, конечно, преступность была чрезвычайная в годы войны. Почему я так говорю «чрезвычайная»? Понимаете, есть разные оценки. Например, некоторые учёные-криминалисты пишут, преступность снизилась в годы войны. То, что я вижу, возможно, какие-то показатели, палочки снизились. Я говорю об уголовной преступности. По очевидным причинам. Во-первых, колоссальное количество мужчин, а всё-таки наибольшую часть преступлений совершали мужчины, было призвано в армию. Напомню, что в общей сложности в армии за годы войны служили 34,5 млн человек. Из них 0,5 млн — женщины: ещё одна категория, которую стали призывать. Это первое. Второе, что я вижу по архивным документам, по материалам разных судебных и внесудебных органов: уровень жестокости преступлений возрос невероятно. Просто невероятно. И ещё один момент. Вне исторического контекста, но, скажем, телевизионный момент. У нас люди с большим удовольствием смотрят, вслед за гениальным «Местом встречи изменить нельзя», культовым фильмом, за которым пытались сделать нечто подобное, масса сериалов выходит как раз о преступности в военное и послевоенное время, стилизованных. Я иногда какие-то фрагменты смотрел, что-то смотрел целиком. И думал: надо же такое придумать, сочиняют ужастики всякие. Когда я посмотрел документы того времени, это детский лепет по сравнению с реальностью. По степени жестокости, распространённости, я бы сказал неожиданности преступлений. И одна история — это, скажем, бандитизм, организованные какие-то группы преступные.

Другое дело — преступники по случаю. И то, что я вижу по ставшими доступными архивным материалам, львиная доля преступлений совершалась людьми никак не похожими на преступников. И совершались в самый неожиданный момент и по неожиданным поводам. Скажем, увидел, что у какой-то женщины или мужчины какая-то сумма денег, которая кажется крупной, спонтанно возникает решение деньги отнять, убить человека и выбросить. Об этом достаточно много написано. Это была часть реалий. Если мы говорим об армии, у нас разговор будет прежде всего о военнослужащих, поскольку награждены были орденами и медалями, уровень преступности в армии был довольно высокий. По официальным данным Минобороны, за годы войны были осуждены 994 300 человек, почти 1 млн. За разные воинские и не воинские преступления. Наиболее распространённой воинское преступление — это, конечно, дезертирство, членовредительство и прочее. Я не об этом. Я об общеуголовном преступлении сейчас говорю. Хотя иногда это трудно отделить одно от другого: человек дезертировал и стал совершать какие-то преступления, чтобы добыть средства к существованию. И почему я тут в этой колоссальной выборке разного рода преступных деяний беру тех, кто совершил какие-то деяния, заслуживающие наград в годы войны, это показывает, скажем так, амбивалентность человеческой натуры. И то, что война делает с человеком иногда. В некоторых случаях, мне кажется очевидно, те или иные деяния — это когда человек теряет какую-то грань между добром и злом, даже если он воюет за правое дело.

Чтобы не быть голословными, давайте поговорим о каких-то конкретных случаях. Вот, например, такой типичный. Опять-таки всё, о чём я говорю, произошло более 75 лет назад. И в принципе эти личные данные уже не являются какими-то секретными и прочее. Тем не менее я всё-таки буду ограничиваться именами и отчествами, не буду называть фамилии. Вот, например, Иван Иванович 1915 г. р., рабочий с 3-классным образованием, женат. В армии служил с 1938 года. Был награждён медалью За боевые заслуги. Служил себе, служил. И 6 января 1943 года он дезертирует из Красной армии. И его отправили в штрафную часть. Он в тот же день из штрафной части дезертировал опять. И в бегах он в Загорске смертельно ранил топором свою знакомую женщину, захватил разные вещи и скрылся. Это типичная история. Огромная часть преступлений совершалась в отношении знакомых, членов семьи, возлюбленных случайных и т. д. Если такие преступления совершались, они носили, как правило, зверский характер. Понятно, для чего ему нужны были вещи: он эти вещи продавал, чтобы кормиться за их счёт. Женщина прожила ещё 2 месяца. 18 января этого Ивана Ивановича задержали опять же за дезертирство, ещё не знали его роли в ограблении. И осудили его к лишению свободы на 8 лет. А дальше происходит то, о чём я вам говорил: направление на фронт. Он уже дважды бежал, ему дают 8 лет и опять отправляют туда же. И он в третий раз дезертирует из Красной армии. Его задержали, к этому времени была понятна очевидность показаний этой женщины, кто ударил её топором, и его расстреляли. Вот таких случаев достаточно много. Когда переплетается воинское преступление с общеуголовным. То есть убежал, чтобы добыть себе средства к существованию, кого-то ограбил. А чтобы о нём не рассказали, убил. И это буквально сотни, если не тысячи таких случаев.

Во время войны человеческие страсти кипели, что называется. Мы тут видим самые разные преступления. И на сексуальной почве, и на какой хотите: тут тебе какие-то маньяки оказываются, и не маньяки, почти как в кино, только, повторяю ещё раз, в отличие от кино, это гораздо ужаснее выглядит. Ещё такое важный момент. Понимаете, в период войны всё, что называется, обостряется. Это экстремальное время. Это показывает в значительной степени моральное состояние общества: и в лучших его проявлениях, и в худших. Мы обычно изучали больше всего лучшие проявления. Но без изучения общества во всех его слоях и вариантах мы не будем понимать собственную историю.

В. ДЫМАРСКИЙ: Были ли ужесточены законы? Условно говоря: ну воровство и воровство. Но одно дело воровство в мирное время, другое — в блокадном городе.

О. БУДНИЦКИЙ: Не надо было ничего ужесточать. Был «закон от седьмого-восьмого» — закон от 7 августа 1932 года, который за хищение социалистической собственности предусматривал расстрел. И он вполне себе действовал в военное время. Были ужесточены законы за разговоры, за распространение панических слухов, была трактовка жёсткая 58−10, антисоветская агитация, когда применяли часть вторую, а не часть первую, то есть расстрел и т. д. По этой части были ужесточения. Общеуголовные были какие-то, но и без того они были очень жёсткие. И в этом плане могу привести вот такой пример. Человек, Рональд Иванович, вполне себе грамотный, с 7-классным образованием, капитан и член ВКП (б), что важно, обратите внимание, он служил заместителем командира дивизиона артиллерийского по материально-техническому снабжению. В Красной армии служил с августа 1941 года. Был дважды ранен на фронте, награждён орденом Красной звезды. В представлении написано, что за образцовые исполнения указаний командования. Впоследствии выяснилось, что этот товарищ капитан нанёс государству ущерб на сумму 470 тыс. руб. Обратите внимание на сумму, речь идёт только об одном артиллерийском дивизионе. И, видимо, у него была наличность: в процессе следствия он возместил государству свыше 170 тыс. руб. Что он делал? Он, например, разбавлял водку. Кладовщик долил в водку 47 л воды. Это только один случай. И недодал военнослужащим дивизиона за несколько месяцев 1150 банок консервов, 11 кг сливочного масла. Кроме того, например, с согласия командира дивизиона он принял на службу в дивизион дезертира, некоего шофёра, который похитил из части автомашину, гружёную мясом и мукой. Причём совершенно очевидно, что это было с ведома начальства, потому что он продал это всё и из вырученных денег 3.700 руб. передал этому заместителю по хозяйственной части. Сразу возникает вопрос, возможны ли были хищения в таких масштабах в рамках одного дивизиона без ведома начальства вышестоящего. Думаю, что нет. И то, он с согласия командира дивизиона принял на службу человека для специальных поручений, это всё говорит о том, что было это поставлено на поток. Так вот, по закону от 7 августа 1932 года его приговорили к расстрелу, но, правда, заменили 15 годами каторжных работ. И что интересно, этот капитан ВКП (б) и расхититель крупный, с ним в итоге всё было хорошо. Он не только был награждён орденом Красной звезды во время войны. В 1985 году, когда вручали юбилейные ордена, он получил как ветеран войны орден Отечественной войны 2 степени. Это чрезвычайно любопытная история. Всеми уважаемый ветеран, который во время войны занимался тем, что воровал. И надо сказать (тоже отдельная тема, судя по документам уже ЦК ВКП (б) и т. д.), что хищения во время войны носили очень существенный характер. И в значительной степени воровали те, кто должен был это охранять.

В. ДЫМАРСКИЙ: А возможно было, что называется, кровью оплатить, кровью расплатиться за свои прегрешения? Я имею в виду, что пошёл на войну, воевал честно — и тебе прощали твои прегрешения.

О. БУДНИЦКИЙ: Да, можно было. Но до определённого масштаба, скажем так. Вот здесь срок — 15 лет. Если бы к расстрелу приговорили, то вряд ли отправят смывать вину кровью. И замена 15 годами говорит о том, что в лагерь пошёл, вероятно. Дальнейшую судьбу его я не знаю. Возможно, с него была снята судимость. Я не называю поэтому его фамилию. Во всяком случае получение юбилейного ордена меня шокировало. Это не единственный случай. Мы говорили в прошлый раз, когда коллаборационист, приговорённый к расстрелу и виновный в убийствах массовых, ему заменили расстрел 20 годами каторжных работ. И тоже в 1985 году он получил орден ветерана войны. Действительно участвовал в войне, награждён, поэтому его не расстреляли, а заменили каторгой. Я говорю о коллаборационисте в данном случае. Здесь мы видим замену расстрела по статье о мирном времени. Это к вопросу о том, какие были ужесточения. Вот в этом вопросе была вполне себе свирепая статья, направленная в своё время на хищение имущества. Это «статья о колосках» знаменитая. Но здесь были не колоски, а тысячи банок тушёнки, что было большой ценностью в военное время.

Относительно ужесточения репрессий за хищение и прочее. Ну, знаете, эта тема была во время всей войны. Я имею в виду хищения. И она постоянно проходит и в документах партийных органов, и в материалах судебно-следственных дел. Особенно на железной дороге.

В. ДЫМАРСКИЙ: А вот из этого почти миллиона людей, о котором вы говорили, что прошли военные суды, там подавляющее большинство — дезертирство?

О. БУДНИЦКИЙ: Да, это я говорю об осуждённых военнослужащих. Под трибунал шли и те, кто совершал преступления на территориях, на военном положении находящихся. Скажем, в Москве. Московский суд был преобразован в военный трибунал. И то же самое в Ленинграде, в котором вы находитесь. Там то же самое: был преобразован военный трибунал. И гражданские попадали тоже под военный трибунал. Большая часть осуждённых военными трибуналами — это гражданские, а не военные.

В. ДЫМАРСКИЙ: А гражданские оставались суды?

О. БУДНИЦКИЙ: Оставались. В глубоком тылу они продолжали действовать. Народные суды, суды высокой юрисдикции. Но в прифронтовых зонах, в крупных, важных промышленных центрах военные трибуналы действовали для военнослужащих и в том числе для гражданских, которые совершали преступления, подпадающие под закон военного времени.

В. РЫЖКОВ: Какая была позиция партии? Партия, видимо, понимала, что будут ужесточения, связанные с войной, что миллионы людей перемещаются из домов на фронт и т. д. Партия как-то сквозь пальцы смотрела на рост ожесточения преступности, понимая, что условия войны, или сохранялась та же свирепость, которая была характерна для 1930-х?

О. БУДНИЦКИЙ: В течение войны шло смягчение приговоров. Самые свирепые были 1941−1942-й. Там потом шло, скажем, поначалу приговаривали к смертной казни каждого третьего, относящегося к расстрелу. Я говорю об исходном приговоре. А потом каждого пятого. Потом каждого двенадцатого. Это объяснялось, среди прочего, не то чтобы пониманием или привычкой. Росла ценность человеческого материала. И за те же преступления, за которые ранее расстреливали, теперь заменяли заключением с рассрочкой до окончания войны. Причём тот случай, который я привёл, это не единственный. Это трижды человек совершает преступление, и его всё равно не отправляют в места заключения, а отправляют на фронт. Хотя шансы на то, что он опять что-то натворит, были, конечно, весьма велики.

В. ДЫМАРСКИЙ: А так называемые «штрафные роты»? Это же тоже была форма наказания?

О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Наказание и исправление. В штрафные роты попадали по решению судов военных. Но далеко на обязательно и не всегда. Я вам покажу на некоторых примерах ужесточение, скажем так, отношения между людьми, с одной стороны. С другой стороны, очень много самых жестоких преступлений, убийства в том числе, совершались на меркантильной почве: получить что-то и т. д. Ну вот один случай мне показался примечательным. Николай Кириллович, кадровый военный, женатый, член ВКП (б), с 1928 года он был в армии, успел орден Красного знамени получить за участие в боях на КВЖД в 1920 году. И он был такой морской товарищ и ждал в Москве в морском экипаже назначение. В ожидании этого назначения он познакомился в Москве в магазине в августе 1943 года с некой Марией. И в тот же вечер он пришёл к ней в квартиру по улице Горького, где она проживала одна. И неоднократно после этого оставался у неё ночевать, как мягко написано в выписке из приговора. В один из этих визитов этот самый морской товарищ счёл, что, по его словам, исчезли из кителя 1600 руб. денег. Он заподозрил эту свою возлюбленную в этом деле. И не прошло и месяца с августа 1943 года, он стал требовать с неё эти похищенные или якобы похищенные деньги. Они поссорились. Он схватил со стола пепельницу с мраморной плиткой. И несколькими ударами по голове её убил. Что вы думаете делает этот самый деятель? Он забирает из квартиры ценные вещи вслед за этим. Сложил их в чемодан, унёс на Курский вокзал, где сдал в камеру хранения. Можно было бы подумать, что он изображает ограбление, чтобы замести следы, но он эти вещи вполне себе использовал по назначению. Когда он получил назначение в часть, он на вокзале продал патефон, у неё похищенный, и отрез. Получил за это 2650 руб. и поехал к новому месту службы. Его вычислили, что было не очень сложно сделать, и к расстрелу приговорили, который заменили 20 годами каторжных работ. Вот такая история.

Вот ещё один такой случай, если я заговорил о преступлениях на сексуальной почве. Ещё один военнослужащий, тоже социальное происхождение правильное, из рабочих. Правда, его исключили из ВЛКСМ в своё время за неуплату членских взносов. Лейтенант резерва офицерского состава Ленинградской фронта. С июля 1941-го в Красной армии. Трижды ранен. Последний раз — в январе 1944 года. Награждён медалью За оборону Ленинграда. И чем занимался этот самый лейтенант? Уж не знаю, были ли у него эти наклонности исходно, или это следствие ранений и всего прочего. Он насиловал маленьких девочек. Как в выписке написано, заводил первых встречных в нежилые помещения и, угрожая убийством, вступал с ними в половые отношения, сопряжённые с растлением. Изнасиловал девочку 12 лет в один день. Потом в другой девочку 9 лет и 6-летнюю, потом 8-летнюю. Потом при попытке изнасиловать 10-летнюю был задержан. И его расстреляли. Любопытно в приговоре, что, кроме того, 18 марта, за день до того как его задержали, похитил 3 кг шпика. Это тоже включили в приговор.

В. ДЫМАРСКИЙ: Какой год, 1942-й?

О. БУДНИЦКИЙ: Это 1943−1944-й. Вообще с моим любимым городом и, возможно, с вашим, я имею в виду Ленинград, Петербург, много всякого происходило неблагополучного в годы войны. Может быть, мне случайно так попалось я не знаю. Два случая я вам приведу, совершенно удивительных.

Один — это случай Николая Денисовича, назовём его так. Это военный кадровый (служил с 1939 года), женат, ребёнок 4 лет. Никогда не был судим. В Финской войне ещё участвовал. Гвардии сержант, командир отделения. Он был 6 раз ранен во время войны с 1941 по 1944 годы. И в январе 1944 года он был награждён орденом Отечественной войны 2 степени. Представили в Красному знамени, но потом снизили — бывает. В наградном листе, который висит во всех базах данных: 15 января 1944 года во время атаки немцев, а затем во время 2-й и 3-й траншеи шёл впереди с лозунгом «За город Ленина вперёд!», увлекая своим примером личный состав роты. Из своего оружия уничтожил 12 немцев. Что он там говорил в атаке, я сильно сомневаюсь, что он про город Ленина вспоминал. Обычно в атаке военнослужащие какие-то другие слова произносили. Так же, как 12 убитых немцев собственноручно — это тоже из наградных листов. Но это не важно: несомненно, героический человек. И что этот герой войны делает вместе со своим товарищем, говоря юридическим языком — соучастником, тоже военнослужащим. В марте-апреле в Ленинграде совершили 3 квартирные кражи. Похищенные вещи продавали, на вырученные деньги пьянствовали. 3 мая 1944 года этот самый Николай Денисович из Красной армии дезертировал, а 4 мая они, вооружённые револьверами, проникли в одну из квартир в Ленинграде с целью ограбления, но были застигнуты на месте преступления. Один скрылся, а Николая преследовал милиционер. И он его убил 2 выстрелами из револьвера. А потом вернулся в часть, намереваясь там скрыться. Это нюанс: вот пишут, что он дезертировал. На самом деле это, конечно, задним числом придумали. Он из части уходил, они там грабили, потом возвращались — и их невозможно было найти. И из идеологических соображений, я не думаю, что это были первые деяния, скорее всего. А так пошёл он 3-го, а 4-го уже вернулся. Можно счесть дезертирством, но не в той обстановке. Его разоблачили вследствие того, что он… Конечно, если бы это был не милиционер, а кто-то другой, то, может быть, не нашли бы концов, но тут землю перерыли. Его к расстрелу приговорили. Вообще убийство представителя власти, тем паче милиционера при исполнении, при задержании — обычно там помилованием не пахло. Здесь заменили 20 годами. Наверняка приняли во внимание 6 ранений, орден и прочее. Вот вам пожалуйста. Это один и тот же человек.

В. РЫЖКОВ: Мы говорим, условно говоря, как обычные люди совершали преступления. А бывали ли обратные переходы, когда закоренелые, матёрые преступники в третьем поколении, убийца, вор или мошенник, вдруг, оказавшись на фронте, становился прославленным героем и примером для всех коммунистов? Такое бывало?

О. БУДНИЦКИЙ: Вы знаете, это сюжет для другой передачи. Насчёт матёрого, закоренелого, не думаю, что таких на фронт отправляли. Но самый известный, но не матёрый и закоренелый — Александр Матросов. Это из справки, которую для ЦК приготовили, мы можем на эту тему как-нибудь поговорить. У меня есть копия, там прямо перечень тех, кто был осуждён и оказался впоследствии на фронте и совершил героические деяния.

В. ДЫМАРСКИЙ: Про Маринеско говорят тоже, что он был.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, по-моему, это уже было наоборот. По-моему, он что-то такое натворил уже после того, как совершил героический поступок. Тут интересны эти люди обычные, которые, с одной стороны, в экстремальных условиях оказываются. И что-то такое то ли из них вылезает, то ли условия таковы, что они приходят к такого рода деяниям. И вот эта двойственность человеческой натуры, когда один и тот же человек совершает и то, и другое. А может быть, наоборот, что у него такое характер и такая натура, которая позволяла ему…

В. РЫЖКОВ: Достоевщина.

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, слушайте, достоевщина! Фёдор Михайлович же с себя больше писал, как мы знаем, сам прошёл через много чего. Ну, старуху-процентщицу не убивал, но есть у него в биографии любопытное. О Достоевском можем поговорить, тоже не против, но в другой раз.

А я хочу вернуться в Ленинград. Тем более Виталий Наумович меня постоянно вдохновляет на это дело. Я решил для гендерного баланса, сексизм в обратном направлении, посмотреть по базам данных, а что там женщины. И вынужден признаться (я не думаю, что это норма), что мне попалось одно из самых, наверное, ужасающих преступлений, которые я, просмотрев, наверное, тысячи судебных дел, увидел. Это 3 женщины. Они полугражданские, работали на режимном заводе, завод № 349 им. ГПУ, государственный оптико-механический завод, а ныне известный ЛОМО. Одна служила заместителем охраны, группы вахтёром, другая просто вахтёром, а ещё одна заведовала бюро пропусков. Такие простые русские фамилии: Горохова, Лыскова и Астахова. Чем отличились в кавычках эти дамы в период с июля 1942 по апрель 1944 года. Они убили и расчленили 8 женщин. Причём эти женщины были их знакомые. А некоторые из них были сослуживицами. Убили они их с целью ограбления. Богатствами особыми не обладали, но что можно, то и брали. Трупы они расчленяли, разносили по разным концам города, а головы обжигали. У меня разные чёрные остроты приходят на ум, но я воздержусь. Возник образ, особенно с недавними относительно событиями в Петербурге. Их в итоге взяли с поличным. 2 года это продолжалось, и не могли найти концов. В итоге взяли с поличным. Они задумали ещё 2 убийства. И на квартире одной чаще происходили убийства. Там нашли топор, пилу, чемодан со следами крови. Вот такие бывали вещи. Обычные женщины, ничем не примечательные. У одной муж был призван в армию и пропал на фронте. Ребёнку 8 лет. Ещё одна уже была вдова, муж погиб, ребёнку 10 лет. Третья соучастница, ей было около 20 лет, была одинокой. Я понимаю, что у них, наверное, были материальные проблемы, но, имея постоянную службу и т. д., это переходит за некоторую грань человеческого понимания. Но вот пожалуйста. Обычные с виду люди, они же работали, и никто не замечал ничего особенного.

Можно много ещё рассказывать о всяких делах. Колоссальную роль ещё в преступлениях играла пьянка. Значительное число преступлений совершалось в состоянии алкогольного опьянения. Но опять-таки нормальный человек, наверное, даже в состоянии алкогольного опьянения не будет убивать других людей. Но вот уже после окончания войны молодой парень, ему 20 лет было, в армии он служил с 18 лет, был награждён медалью За отвагу. Фамилия очень распространённая: Александров Геннадий. За отвагу медаль получил за то, что отличился. Он связист был, обеспечил бесперебойную связь в июле 1944 года, устранил 8 порывов. Уже после окончания войны 15 мая 1945 года вместе с ещё одним сержантом, красноармейцем, он совершил самовольную. Отлучку из расположения воинской части. Они зашли в дом чехословацкого гражданина Новака и стали распивать спиртные напитки. То ли это было место, где можно было разжиться спиртными напитками, — непонятно. Потом Александров ушёл, а его товарищи легли спать, изрядно подвыпив. По возвращении Александров выстрелил из пистолета, убил Новака. А затем, чтобы скрыть убийство, убил обоих своих спавших товарищей. Причём у одного из них не забыл снять часы. Когда на суде пытались от него добиться, за что он убил чеха для начала, а потом уже как следствие, чтобы скрыть преступление, убил двоих своих товарищей, он сказал, что застрелил его потому, что тот долго не открывал ему дверь. Его расстреляли за тройное убийство. Что приходит на ум — версия неполная годность совершившего преступление. Видимо, без накачки алкоголем, возможно, этого бы не произошло.

Или тоже ещё один случай, с этим связанный. Член военнослужащий, лейтенант интендантской службы. Тоже происходит вскоре после войны. Вот этот Борис Андреевич, уроженец Саратова, куда-то на автомашине ехал с младшим лейтенантом и шофёром. Это июль 1945 года, дело происходит на территории Литвы. Они обменяли машинное масло на самогон и его распили. После этого этот самый Борис, видя, что водитель имеет при себе трое ручных часов, решил его ограбить. И из кузова автомашины через заднее стекло машины в своих сослуживцев произвёл 7 выстрелов из револьвера. Одного убил, а другой с 4 огнестрельными ранениями выжил. Спрашивается, на что он рассчитывал. Он объяснил, что у него возникла ссора, и он защищался, потому что он стрелял через заднее стекло кабины. Но это всё была филькина грамота. И к вопросу о жестокости или не жестокости судов. Его приговорили к расстрелу и заменили 20 годами каторжных работ. Это как раз свидетельство даже не то чтобы смягчения, объяснявшегося, с моей точки зрения и судя по некоторым бумагам, очень рационально. Возросла ценность человеческой жизни, и полезнее было отправить человека на работу, чем просто его уничтожить.

В. ДЫМАРСКИЙ: Наверное, нужно иметь ещё один фактор: на руках у людей было оружие.

О. БУДНИЦКИЙ: Конечно. Эта смертоносность объясняется наличием оружия на руках. Но я вам хочу сказать, что масса убийств была осуществлена, в том числе военнослужащими, подручными средствами: топор чаще всего фигурирует и много всего другого колюще-режущего.

В. ДЫМАРСКИЙ: И второй, наверное, фактор, обыденность смерти на войне.

О. БУДНИЦКИЙ: Привычка к смерти, конечно. У нас же толком не изучали и не считали важной причиной особого отношения к военнослужащим то, что называется психический шок. И это стало у многих вылезать после окончания войны.

Ещё один такой случай, когда один военнослужащий, 1924 года. На войне с 1942 года, то есть с 18 лет. Награждён двумя медалями За отвагу. Его отправили на курсы младших лейтенантов. Война кончилась. Парень на курсах младших лейтенантов с его 4-классным образованием — какая-то перспектива, тем более наоборот людей увольняли из армии. И вот тут он 19 мая дезертировал из армии. Причём украл сапоги у курсанта другого, револьвер и ручную гранату. 27 мая через неделю его задержали офицеры учебно-танкового батальона. И повели его в военную комендатуру, но не удосужились обыскать. И он одного из револьвера убил, застрелил. Другого ранил и добил его гранатой похищенной. Не взорвал, а бил его гранатой по голове, забил до смерти. Его поймали, судили, расстреляли — никаких вариантов быть не могло, что называется. Это явная неадекватность.

В. ДЫМАРСКИЙ: Там же на адекватность не проверяли в военкомате, когда брали в армию?

О. БУДНИЦКИЙ: Ну, когда брали, он вполне мог быть адекватен.

В. ДЫМАРСКИЙ: Война и психически действует.

О. БУДНИЦКИЙ: Совершенно верно. Это ещё один фактор.

В. ДЫМАРСКИЙ: Теперь уже наше время точно истекло. Спасибо Олегу Будницкому. Не очень весёлый рассказ, но это тоже составная часть истории, это история войны, и это тоже было, это надо знать. Надо понимать, что это не розовая картинка.

О. БУДНИЦКИЙ: Хочу добавить как заключительное слово. Дело не только в этом. Это такой срез, частичная картинка истории советского общества. Эти люди, прошедшие через 1920−1930-е, поставленные в экстремальные условия. И для них это стало высшим подъёмом жизни, а для других стало низшей точкой падения. Но мы должны изучать это всё.

В. ДЫМАРСКИЙ: Спасибо! Это была программа «Цена Победы». До встречи, всего доброго!