Одно из достижений, приписываемых разведке, — влияние на принятие решения о неоднократном переносе Берлином начала операции «Цитадель», главной целью которой являлось окружение двух советских фронтов на Курской дуге. Но так ли это?
Донесения разведки
В начале весны 1943 года, когда Москва и Берлин начали планирование летней кампании, основная информация в Ставку Верховного главнокомандования шла от двух главных спецслужб: военной разведки — разведуправления Генштаба Красной армии (РУ) и зарубежной — Наркомата госбезопасности (НКГБ). Исходя из имеющихся документов, попытаемся понять, как Москва использовала поступавшую информацию.
Итак, в марте разведке были поставлены задачи: выявить планы противника на период после завершения распутицы, определить формы их реализации, а также районы сосредоточения ударных группировок. Опираясь на известные сегодня архивные материалы, можно утверждать, что первые конкретные данные о планах Берлина на район Курска поступили в Москву 16 марта 1943 года из агентурных источников РУ Генштаба в Швейцарии. То есть практически сразу же после подписания Адольфом Гитлером оперативного приказа № 5 от 13 марта 1943 года о планах на летнюю кампанию.
В радиограмме резидента в Берне Шандора Радо (группа «Дора») отмечалось: «Немецкое главное командование намерено использовать освободившиеся после сокращения Центрального фронта сильные боеспособные части для обратного захвата Курска». В 1945 году Шандор Радо, первый сообщивший о планах немцев наступать на Курск, был вывезен в СССР, арестован и приговорён к 15 годам за «шпионаж». На свободу он вышел только после смерти Иосифа Сталина.
На совещании в Кремле 12 апреля 1943 года было принято решение провести Курскую оборонительную операцию, измотать войска неприятеля и нанести им поражение, проведя в критический момент контрудары по наступающим. В районе Курского выступа было создано в общей сложности восемь оборонительных рубежей.
Радиограмма, полученная из Швейцарии 22 марта, стала наиболее подробной из всех, что поступали в Москву (и нам сегодня известны) перед совещанием в Кремле 12 апреля 1943 года, на котором было принято предварительное решение о переходе Красной армии к временной стратегической обороне. Однако в это время в Москве к источникам «Доры» относились с настороженностью и даже недоверием, считая их информацию неполной, часто на грани дезинформации. Сообщения из-за рубежа о подготовке немцев к наступлению по линии разведки продолжали поступать и после совещания в Кремле. Причём они были более подробными и конкретными. Особенно интересными и содержательными были донесения знаменитой «кембриджской пятёрки», действовавшей по линии НГКБ, хотя получал их официальный советский военный атташе генерал-майор Иван Скляров (Брион). Особенно важными были материалы, передаваемые одним из её членов — аналитиком британского центра дешифровки Джоном Кернкроссом.
Вот лишь две радиограммы «Бриона», направленные в Москву в один день, 16 апреля: «Принимая во внимание все полученные сообщения, можно предполагать, что ОКВ (Верховное главнокомандование вермахта, OKW — Oberkommando der Wehrmacht. — прим. ред.) пришёл к решению, что при настоящей стратегической ситуации есть возможность начать новое большое наступление на Востоке. Концентрация немецких сил в районе Белгорода и Орла доказывает, что немцы хотят использовать этот сектор для манёвра, общее направление которого должно привести примерно в район Воронежа».
Во второй радиограмме не только подтверждались уже известные намерения Берлина, но и сообщалось название готовящейся операции — «Цитадель», а также приводились данные о конкретных соединениях, запланированных для её реализации: «14 апреля перехвачен приказ германским ВВС восточного командования (ВВС, оперирующие в секторе примерно от Смоленска до Курска, где, возможно, базируются соединения 8-го корпуса ВВС), в котором указывается, что передовые подразделения для операции Citadella начнут немедленно движение. 8-й воздушный корпус включён в эту операцию и указанные передовые части выдвигаются из Германии. По имеющимся данным, в британской разведке считают, что эта операция может быть ядром будущего наступления немцев в районе Курского выступа».
Однако наиболее важной для подтверждения решений, принятых 12 апреля в Кремле, а главное — вызывавшей полное доверие Москвы, стала перехваченная англичанами и переданная в центр Джоном Кернкроссом радиограмма из немецкой группы армий «Юг» в штаб сухопутных сил вермахта от 25 апреля 1943 года. Сталин получил её 7 мая. В документе исполняющий обязанности командующего группой генерал-фельдмаршал Максимилиан фон Вейхс в основном излагал свою оценку войск Воронежского фронта в полосе намеченного удара на Курск, но из него стало многое понятным и об общем замысле операции «Цитадель».
Что удалось узнать? Для Москвы в этом документе наиболее важным являлось следующее. Во-первых, по-прежнему подтверждалось намерение немцев начать наступление в районе Курского выступа. Во-вторых, в документе указан вероятный район главного удара — участок между Белгородом и Томаровкой, причём, что очень важно, он совпадал с прогнозом советской стороны. В-третьих, на первом этапе наступления немцы не собирались сразу осуществлять прорыва вглубь страны, речь шла о встречных концентрированных ударах войск двух групп армий вдоль линии Белгород — Курск — Малоархангельск. В-четвёртых, стало ясно, что противник знает: советская сторона основательно готовится к отражению его наступления именно на участке, намеченном для прорыва в рамках «Цитадели», но у него нет данных о её реальных силах.
В-пятых, командование группы армий «Юг» внутренне не уверено в исходе намеченного наступления, оно предупреждает Берлин об ожидаемом ожесточённом сопротивлении русских и понимает, что если оборона Красной армии не рухнет от первого удара и советское командование бросит сюда серьёзные резервы, тогда исход операции предугадать будет невозможно.
Информация, полученная советским командованием от разведки, была важной, но недостаточной. Следствием этого стал просчёт в определении района нанесения главного удара противником: предполагали, что вермахт ударит главными силами на севере Курской дуги, а в реальности немцы сильнее ударили с юга.
Особо подчеркну три важные детали. Первое, ни о каких конкретных сроках удара на Курск в донесении речи не было. Второе, этот документ, как и все разведсообщения, касающиеся «Цитадели», играл важную роль в определении лишь ближайших планов Берлина, но не затрагивал, да и не мог касаться, проблем всей летней кампании 1943 года, которая имела значительно больший масштаб. Третье, по понятным причинам он не имел непосредственного влияния на события, развернувшиеся на рассвете 5 июля 1943 года. Москва отнеслась к документу с доверием, в том числе и потому, что в конце апреля из США и Англии поступили новые данные, подтверждавшие подготовку крупного наступления в районе Курска.
Опыт и интуиция
В дальнейшем, в мае-июне, и военная разведка, и НКГБ по данной проблематике работали тоже довольно успешно. Тем не менее их информация продолжала оставаться хотя и, безусловно, необходимым, но вспомогательным инструментом при принятии Москвой ключевых решений.
Хотя развединформация, получаемая советским командованием, для понимания общих задач групп армий «Центр» и «Юг» в «Цитадели» была довольно полной, важными деталями будущей операции Москва не располагала и истинную численность войск противника в районе Курского выступа не знала. Кроме того, разведка не смогла помочь оперативно решить ещё один важный вопрос — объяснить причины нескольких переносов начала «Цитадели». Вследствие этого в Москве возникала нервозность. Главную роль в сохранении выдержки и выбранного курса сыграл человеческий фактор — талант и высокий профессионализм ключевых фигур в высшем советском военно-политическом руководстве, прежде всего Георгия Жукова и Александра Василевского.
Впечатления от боевых действий, обсуждение их с участниками, информация, получаемая и при встречах с командирами разного уровня, и во время допросов пленных, — всё это накладывалось на личный опыт и интуицию. В итоге они приходили иным путём, но к тем же выводам, что и разведка: немцы готовятся к крупному наступлению, и оно начнётся под Курском после завершения распутицы.
Таким образом, главным достижением деятельности советской внешней и военной разведки весной 1943 года явились данные, которые подтверждали мнение ключевых фигур Красной армии, уже до того сформировавшееся на основе проведённого ими анализа оперативной обстановки на фронтах. Тем не менее не следует недооценивать результаты героического труда сотен людей, каждый день рисковавших своей жизнью для нашей победы над врагом. Для политических и военных деятелей, принимающих решения, за которыми следуют столь масштабные события, каковой явилась оборона Курской дуги, возможность в тот момент опереться на другие источники, сопоставить свои оценки с иными независимыми данными была крайне важна. Поэтому-то и информация разведки, даже не всегда полная, ценилась и ценится очень высоко.
Автор — кандидат исторических наук, ведущий научный сотрудник Юго-Западного государственного университета.