7 июня 1927 г. советские спецслужбы потерпели поражение — в Центральном партийном клубе в Ленинграде прогремел взрыв. Белогвардейские террористы, перешедшие за несколько дней до этого советско-финскую границу, убили одного человека и ранили ещё 26 (14 из них — тяжело). Поймать бомбистов не удалось, и они сумели уйти назад в Финляндию. Эта вылазка «недобитой белой гадины» вынудила пограничников и контрразведку усилить охрану Карельского перешейка.
Следовало ждать гостей. Успех теракта на Мойке воодушевил эмигрантов, состоявших в боевой организации генерала А. П. Кутепова, человека очень энергичного и искренне ненавидевшего большевизм. Генерал готовил новые группы диверсантов. Как считал Кутепов, бессмысленно ждать, пока власть большевиков падёт или эволюционирует — нет, «большевизм надо уничтожать». Как и прежде, план заключался в терактах против коммунистов, вплоть до «виднейших вождей». По замыслу Кутепова, это могло спровоцировать население (и прежде всего крестьян) на антибольшевистскую борьбу. Казалось, освобождение России от красных стоит жертв. Сам Кутепов, хотя и набирал в боевики только добровольцев, понимал, что отправляет незрелых юношей (многие — недавние школьники) на смерть ради сомнительных результатов. И оправдывал это так: «Наше дело правое. Оно требует жертв, без жертв лучших русских людей Россия не восстановится, и они необходимы, они будут всегда. Многие погибли, погибнут ещё, погибнем все мы […] но зерно брошено, и плоды будут там — на Русской земле».
В СССР должны были проникнуть сразу несколько групп. В одной состояли капитан А. Б. Болмасов и А. А. Сольский. Первый воевал ещё с Первой мировой и был опытным диверсантом, с 1923 г. уже восемь раз побывавший в СССР с разведывательными целями. Сольский шёл на что-то подобное впервые. Лишь пару лет назад он закончил русскую Алексеевскую гимназию в Перкиярви. Как и несколько других выпускников, он поддался соблазну отдать жизнь давно проигравшему белому делу. Монархистска А. А. Колокольцева, директор той гимназии и ярая антикоммунистка, усердно занималась патриотическим воспитанием учеников (так, как она это понимала). Болмасова и Сольского красноармейцы схватили 22 августа, вскоре после перехода границы. Попав в засаду, они не успели ничего предпринять, хотя имели достаточно оружия. Накануне ещё одна группа «кутеповцев» убила неподалёку лесника, и дозоры были усилены (а убийц лесника через пару дней в перестрелке уничтожили красноармейцы).
Вторая группа, попавшаяся ОГПУ живьём, — группа монархистов, вышедшая из Латвии: мичман Н. П. Строевой (уже четырежды ходивший в СССР и обратно), В. А. Самойлов (гдовский мужик, крестьянин, служивший фельдфебелем в белой армии генерала Н. Юденича и тоже уже не первый раз ходивший на Родину) и некий Александр фон Адеркас. Эта группа, имевшая неясные задачи (не то распространение белой литературы и налаживание агентурной сети, не то теракт) была арестована недалеко от границы. По данным Н. Виноградова, Адеркас был провокатором, сдавшим Строева и Самойлова (к этой теме мы ещё вернемся).
Об арестованных диверсантах писал эмигрант Д. Гессен: «Сын генерала, племянник сенатора, сын земского начальника, сыновья бывших людей. Революция швыряла их из Сибири в Крым, из Крыма в Галлиполи. Они обивали пороги монархических советов, «братств русской правды» и проч. организаций…» Сами побитые жизнью, молодые изгнанники решились на насильственный путь возвращения родины; и вооружились до зубов, кстати. У арестованных нашли «Парабеллумы», «Маузеры», «Браунинг», парочку «Наганов» с кучей патронов, несколько ручных гранат, у Болмасова и Сольского — две бомбы «большой разрушительной силы» для устройства взрывов в какой-либо коммунистической организации.
После ареста начались допросы и подготовка заключённых к показательному процессу. Посрамлённое недавно ОГПУ получило возможность реабилитироваться. Дело рассматривала 21−24 сентября 1927 г. в Ленинграде Военная коллегия Верховного Суда СССР. Председателем суда над «беляками» стал В. В. Ульрих, впоследствии один из «лучших» исполнителей сталинских репрессий (лично расстреливал людей). Проходил «процесс пяти» открыто, в большом зале ленинградской Академической филармонии.
Адвокаты подсудимых (Гамбургер, Джавров и Стрельбицкий) ничего не могли сделать, кроме как побудить подзащитных «раскаиваться» и просить о снисхождении. Но не помогло. После семичасового совещания 24 августа суд вынес приговор. Болмасов, Сольский, Строев, Самойлов приговорены к расстрелу. Приговор обжалованию не подлежит. В тот же день он был приведён в исполнение. Лишь Адеркас странным образом был приговорён всего к 10 годам ИТЛ и 5 годам поражения в правах (на том основании, что он весьма помог следствию показаниями, а также не знал о террористических целях своих подельников, а только собирал информацию и распространял монархические идеи; таким же уверениям Строева и Самойлова в отсутствии террористической задачи и у них суд не поверил). С учётом этого слабо обоснованного мягкого приговора только одному из пятерых, а также того факта, что о его судьбе после суда ничего не известно, версия того, что Адеркас — внедрённый в эмиграцию агент ОГПУ, выглядит правдоподобной.
Не обошлось и без театральности. На вопрос о том, почему Адеркас согласился участвовать в диверсии, он ответил: «Я тогда считал, что советская власть вредна, а в России очень плохо живётся». Последовал ещё один вопрос: «Какой же теперь ваш взгляд на СССР?». И ответ: «Оказалось, что меня не только не «замучили», но и кормили лучше, чем я когда-либо питался дома; когда я увидел обращение и весь строй даже этих мест, мой взгляд совершенно изменился. Я понял, что во всём заблуждался, и то, что я намеревался принести вред советскому строю, я считаю своей виной. Тяжким преступлением перед русским народом я считаю то, что мой переход был связан с иностранной разведкой, особенно с трижды ненавистной Англией».
Подсудимые белогвардейцы не только признали свою вину в незаконном переходе границы и террористической деятельности, но и дали показания на Кутепова — якобы он сотрудничает с финским генштабом, латвийской, французской и британской разведками. Белогвардейцев в прессе представили как «наёмников» иностранцев. Правда, документов, доказывающих службу Кутепова Англии или Франции, до сих пор никто не предъявил миру.
«Процесс пяти» был использован как повод для усиления шпиономании и влияния ОГПУ внутри страны. И. В. Сталин спустя два месяца заявил: «Внутренние враги не являются у нас изолированными одиночками. Дело в том, что они связаны тысячами нитей с капиталистами всех стран, поддерживающими их всеми силами, всеми средствами. Внутренние враги нашей революции являются агентурой капиталистов всех стран. Капиталистические государства представляют базу и тыл для внутренних врагов нашей революции [прим.: имеются в виду эмигранты]. Воюя с внутренними врагами, мы ведем, стало быть, борьбу с контрреволюционными элементами всех стран. Судите теперь сами, можно ли обойтись при этих условиях без карательных органов вроде ГПУ».
В результате нескольких неудач боевая организация Кутепова морально ослабла и поредела. Успешных терактов «кутеповцы» больше не совершили, хотя угроза белого террора ещё признавалась довольно высокой до начала 1930-х гг. По некоторым данным, в одной только эмигрантской организации «Братство Русской Правды» в 1927 г. было до 3 тыс. потенциальных боевиков, готовых по меньшей мере распространять в СССР антибольшевистскую литературу. Под давлением СССР финские власти стали пресекать деятельность белогвардейцев на своей территории.
В 1929 г. А. П. Кутепов возглавил Русский общевоинский союз, объединявший большую часть белых солдат и офицеров в эмиграции. На этой позиции глава боевой организации считался советской контрразведкой особенно опасным. В январе 1930 г. сотрудники ОГПУ похитили Кутепова в Париже и убили его. История белого террора подошла к завершению.