А. Кузнецов: Конец апреля — начало мая 1938 года. В небезызвестной газете «Известия» появилась любопытная заметка под названием «Конец антоновского последыша». Почему любопытная? Дело в том, что к этому времени главное действующее лицо публикации, «антоновский последыш», уже был расстрелян. Да и вообще сведения, приведенные в статье, не отличались достоверностью.
«Читатели романа Николая Вирты «Одиночество» и зрители пьесы «Земля» хорошо помнят матерого врага советского народа антоновца П. И. Сторожева. После разгрома антоновской банды, как знают читатели романа «Одиночество», Сторожев, затаив лютую злобу против Советской власти, скрывается в тамбовских лесах. (Первая выдумка: ни в каких тамбовских лесах Сторожев не скрывался, а спокойно жил в городе Борисоглебск). Словно затравленный волк бродит он по округе, мстя из-за угла. (Вторая ложь: никаких сведений о мести «из-за угла» с 1925 по 1930 годы следствие не обнаружило). П. И. Сторожев — не вымышленное лицо. До последнего времени он скрывался на Тамбовщине, дважды бежал из мест заключения. (Опять же, сведения об этом отсутствуют). В логове подполья он собирал эсеровские контрреволюционные кадры (никакого отношения к эсерам дело Сторожева не имело), вел в последние годы, вплоть до своего ареста, активную контрреволюционную борьбу. Советская разведка (с каких пор она действовала на Тамбовщине?) настигла его на посту сторожа одной из железнодорожных станций».
С. Бунтман: Еще и фамилией поиграли.
А. Кузнецов: Да.
«Жилистый, скользкий как угорь, этот антоновский последыш пытался увильнуть от ответа, но был полностью изобличен его же бывшими сообщниками. (Снова ложь: в последний раз Сторожев не уходил от ответа, сразу начал давать признательные показания). Сторожев приговорен к расстрелу. Приговор приведен в исполнение. Тамбов по телефону».
Вот такая публикация. Совершенно очевидно, что никакого прямого отношения к процессу, который к этому времени уже закончился, она не имеет. А связана она, скорее всего, с некими изменениями в колхозной политике.
С. Бунтман: Да. Тогда в газетах каждый день что-нибудь публиковали: новый запрет, устав, нормативные документы, отчетности колхозов. А эта информация, в общем-то, направлена на истребление единоличников.
А. Кузнецов: Совершенно верно. Собственно, в этом и первый, и второй раз будут обвинять Сторожева. Кроме того, само Антоновское восстание было подано как мятеж единоличников против советской власти. Одним словом, все увязывается в логичный узел.
Ну и, конечно, стоит отметить, что судьба Петра Сторожева напрямую связана с творчеством сейчас забытого, а в свое время чрезвычайно известного писателя Николая Вирты.
Сам Николай Вирта — уроженец Тамбовщины. Его отец, сельский священник, был убит у него на глазах. Сначала его взяли в качестве заложника, а потом решением «пятерки» расстреляли как участника Тамбовского восстания. Кстати, интересно, но впоследствии Николай Евгеньевич Вирта неоднократно рассказывал эту историю, в том числе и на встрече с читателями. Нельзя сказать, что он бравировал ею, но, в общем-то, не считал нужным о ней умалчивать.
Вирта работал корреспондентом ряда провинциальных и московских газет, и «Одиночество» — это его первое крупное произведение, первый роман, который, судя по всему, мог стать для него и последним, поскольку компетентные товарищи материал на писателя собирали.
С. Бунтман: Да.
А. Кузнецов: Во второй половине 30-х годов роман о Тамбовском восстании можно было интерпретировать как угодно, в том числе и как попытку протащить скрытую апологетику антоновщины.
С. Бунтман: Это очень любили находить.
А. Кузнецов: И совершенно очевидно, что следователи уже готовили подобный материал на писателя, но тут роман понравился Сталину.
С. Бунтман: Да.
А. Кузнецов: И сразу все изменилось. Вирте заказали сделать пьесу. Для МХАТа. А это во второй половине 30-х годов значило немало. Так появилась пьеса «Земля». В 1941 году писатель получил свою первую Сталинскую премию (вообще их у него будет четыре).
С. Бунтман: Маститый, из первого ряда советских писателей.
А. Кузнецов: Да. Так вот, в «Одиночестве» практически все герои действуют под своими реальными именами и фамилиями. В первом издании романа нет Антонова-Овсеенко, Тухачевского. Они появятся во втором, уже переработанном варианте. А вот с Петром Сторожевым загадок, конечно, масса.
В 50-е годы один из участников подавления Антоновского восстания, заслуженный чекист Дмитрий Михайлович Смирнов, написал или продиктовал (тут уж сложно сказать) «Записки чекиста»: «За сравнительно небольшое время частям Красной Армии сдалось в общей сложности более двенадцати тысяч антоновцев. Остальные, в большинстве своем кулаки, уголовники и закоренелые бандиты, продолжали метаться в лесах, где их по частям добивали красноармейцы.
Был в числе этих закоренелых и командир «волчьего» карательного отряда Петр Сторожев, у которого за все им содеянное не оставалось ни малейшей надежды на помилование… Хитрый, изворотливый, он по-волчьи умело замел свои следы. Недаром в народе его прозвали «Волком», а свою бандитскую шайку, которая состояла из отборных негодяев, он сам окрестил «волчьим» полком. Крупный кулак, Сторожев еще при Керенском сумел пробраться на должность волостного комиссара и даже добился избрания в Учредительное собрание… Чтобы возвратить прежние порядки, Сторожев был готов пойти на союз с любыми врагами Страны Советов. Подвернулся авантюрист и властолюбец Антонов — Сторожев с радостью стал ближайшим и верным его помощником.
…Сторожев стал комиссаром внутренней охраны антоновского штаба и единовластным командиром всех карательных отрядов, наделенных «правами» военно-полевых судов. Вот когда Волк получил неограниченные возможности сводить счеты с ненавистной ему беднотой и особенно с коммунистами! Каратели грабили совхозы, склады и магазины, разрушали и сжигали сельские Советы, школы, дома неугодных им крестьян, без суда и следствия расстреливали и вешали всех, кто хотя бы намеком выражал недовольство или осуждение кровавого кулацко-эсеровского разгула… Много кровавых дел было на совести антоновского Волка. И вот теперь он, казалось, не без успеха сумел замести свои следы».
Потом Смирнов рассказывает, как в 1925 году из Борисоглебска поступили сведения о местонахождении Сторожева. Очень красочно автором описана сцена ареста. А далее он сообщает, как под усиленным конвоем Волк был отправлен из Борисоглебска в Тамбов. «Это был его последний путь».
С. Бунтман: Опять ложь?
А. Кузнецов: Да.
С. Бунтман: Его расстреляли?
А. Кузнецов: Выходит, что так. И все же: во-первых, в 1925 году никто в Борисоглебске Сторожева не арестовывал. Он был задержан в 1930 году. Во-вторых, никакой особенной чекистской операции, которую так подробно описывает Смирнов, не было. Арестовали Сторожева в Тамбове. Об этом есть материалы в деле.
Другая версия, совершенно сумасшедшая, появилась в современной книге тамбовского краеведа Бориса Сенникова «Тамбовское восстание 1918 — 1921 гг. и раскрестьянивание России 1929 — 1933 гг.». Вот, к примеру, о чем пишет автор: «Для примера хочу привести историю одного из документов, связанного с романом «Одиночество» тамбовского писателя Н. Е. Вирты, настоящая фамилия которого — Карельский. В этом романе Н. Е. Вирта повествует о крестьянском восстании в Тамбовской губернии. Роман основан на фальшивке, состряпанной органами НКВД в 1937 году. (Для справки: роман начал печататься в журнале «Знамя» в 1935 году. Фальшивка или не фальшивка — трудно сказать, однако история, о которой мы ведем речь, относится к 1937 году. Поэтому роман Вирты никак не мог быть основан на втором следствии по делу Сторожева). Однако на основании этой фальшивки был расстрелян человек, которому в вину ставили то, в чем он абсолютно не был повинен. Этот человек, Петр Иванович Сторожев (бывший член РКП (б) и председатель ревкома), был родом из села Грязнухи Сампурского района Тамбовской губернии. В романе «Одиночество» один из персонажей носит такое имя, хотя к этому человеку не имеет никакого отношения — это литературный псевдоним. Под этим псевдонимом у Вирты в действительности выведен Петр Иванович Сажин, его сосед по селу Большая Лазовка…».
Откуда появилась эта совершенно фантастическая версия? Судя по всему, из показаний Сергея Ивановича Сажина, брата Петра Ивановича Сажина, которые сегодня можно прочитать в сборнике «Антоновщина»: «На демонстрации в честь 20-ой годовщины Великой Октябрьской революции я вышел во главе вольнонаемных служащих артиллерийского училища. Когда наша колонна стояла на Октябрьской улице против банка, ко мне подошли двое мужчин. Одного из них я не знал. Вторым был известный по роману Н. Вирты Сторожев, который мне сказал: «А, здравствуй, Сергей Иванович! Если бы все были как ты, мы бы давно построили социализм». Я ему: «Без меня давно построен социализм! Почему ты думаешь, что у нас нет социализма?» А он мне на это: «Потому что у нас сейчас живется хорошо только ученым и интеллигенции»». И так далее.
Однако здесь мы опять сталкиваемся с ложью. В это время, то есть в ноябре 1937 года, Сторожев уже сидел под следствием.
С. Бунтман: Потрясающая мифология!
А. Кузнецов: Ну, а дальше, чтобы убедиться, насколько у ветерана тамбовских чекистов все помешалось в голове, цитата: «В 1938 году в газете «Московские известия» от 9 или 15 мая (не «Московские…», а просто «Известия») было сообщено: «Сторожев, по роману Вирты бежавший за границу, за контрреволюционную деятельность расстрелян. Мне в Тамбове стали говорить, что мой брат Петр Иванович расстрелян. Я им говорю: «Нет!» и поясняю, что Петр Иванович Сторожев у бандита Антонова командовал полком, и я его ранил пулей в живот навылет.
Однажды брат Семен сказал мне, что поп села Лозовки, Карельский, отец писателя Вирты, агитирует кулаков против советской власти. Я на второй день забежал к нему с комсомольцами и покидал от него всю мягкую мебель к сыну, оставил у него ломаную табуретку.
Вспоминаю некоторые эпизоды комсомольской работы. Осенью 1918 года мой брат Семен, большевик первого пулеметного полка, сказал мне, что поп Карельский, отец писателя Вирты, организует кулаков против советской власти. Я с комсомольцами вывез в красный уголок всю мебель, оставил ему одну табуретку на кухне, чтобы он узнал, как живут бедняки».
То есть у человека уже настолько помутился разум, что под видом Петра Ивановича Сторожева, который почему-то в романе Вирты бежал за границу, он разглядел своего брата.
Стоит отметить, что когда Сторожев после первой своей отсидки вернулся домой, Вирта с ним встречался. На втором следствии Петр Иванович показывал: «Да, ко мне приезжал журналист. Дал мне 100 рублей…» и так далее. То есть Вирта выпытывал у Сторожева всякие подробности, отсюда, собственно, он и стал одним из главных действующих лиц в романе.
С. Бунтман: Сторожев?
А. Кузнецов: Да. А вот документ от 9 декабря 1930 года. Анкета:
«Фамилия — Сторожев
Имя, отчество — Петр Иванович
Национальность — русский
Место прописки — Тамбов
Возраст — 43 лет, августа месяца 1888 г.
Образование — грамотный
Состав семьи: жена Евдокия Александровна, 43 лет, домохозяйка, проживает в селе Грязнуша Сампурского района, ЦЧО. Сын Иван — 22 лет, хлебопашец, проживает там же, сын Михаил — 12 лет, сын Федор — 5 лет, дочь Мария — 5 лет, проживают там же.
Партийная принадлежность — не состоит
Профессия — хлебороб
Род занятий — хлебопашество
Состоял ли на государственной службе — не состоял
Владел ли недвижимым имуществом — самановая изба с сенями, крытая соломой, самановый сарай, крытый соломой
На какие средства жил — занимался сельским хозяйством, отчего и были средства
Привлекался ли к ответственности по суду — не привлекался
Отношение к воинской повинности — на военном учете не состою по старости
Когда арестован — 7/XII—1930 г.
Кем арестован — уполн. ОГПУ Тамбовской
Где арестован — находился у себя на квартире в г. Тамбове, ул. Ленинградская, 70.
Когда и кем допрошен — не допрошен
Предъявлено ли обвинение — по ст. 59 УК (к сожалению, пункт не указан; скорее всего, это пункт 3-й — «бандитизм»)
Место жительства перед арестом — г. Тамбов
Подпись заключенного Сторожев»
Следующая цитата из протокола допроса обвиняемого в контрреволюционной деятельности Сторожева П. И.: «Могу лишь показать, что я действительно вступил в 1920 г. добровольно в банду, в моем отряде было человек 25. В банде я исполнял обязанности — охрана сел, занятых бандой, Грязнуха, М. Зверяевка, Лозовка, Петровск и Львово. На поставленные мне вопросы скажу, что я командиром бандитского полка не был, никого не расстреливал и не рубил. Все руководители, которых я знаю, убиты при ликвидации банды, а я скрылся. В банде принимал участие мой племянник, Кузнецов Егор Степанович, был рядовым, о других лицах, которые мне названы, ничего не знаю. В с. Зверяевка я был три года тому назад, а с Кузнецовым Егором я виделся в сентябре месяце 1930 г., вместе ехали от села Ивановки до Лозовки. Разговоров на политическую тему не было, с нами ехал еще один человек, но я его фамилии не знаю.
На поставленные мне вопросы могу сказать, что против Советской власти никогда никому не говорил, организовывать банду и срывать проводимые Советской властью мероприятия никому не предлагал.
Больше показать ничего не могу, протокол мне прочитан, записан с моих слов правильно».
Это Петр Иванович показывал в начале следствия. Прошло три месяца, и весной 1931 года уполномоченный Борисоглебского оперативного сектора ГПО Абросимов подготовил обвинительное заключение по делу Сторожева для передачи в суд: «В 1920 г. во время гражданской войны и свирепствования антисоветской банды гр-н с. Грязнухи Сампурского района, бывшего Тамбовского округа Сторожев Петр Иванович являлся организатором бандитского отряда, затем был командиром 5-го П. Кустовского бандитского полка и впоследствии был начальником бандотряда, который оперировал на территории Токаревского и др. районов бывшего Борисоглебского уезда ЦЧО.
Вместе со Сторожевым принимали руководящее и активное участие в бандитском движении… (далее следует перечисление лиц). После ликвидации бандитизма Петр Иванович Сторожев скрылся, проживал в гг. Борисоглебске и Тамбове, занимался торговлей, поддерживая регулярную связь с бывшими политбандитами, проживающими в Токаревском районе, сгруппировав перечисленных выше участников бандитизма в к.-р. группировку, которая всячески противодействовала проводимым мероприятиям Советской власти и Компартии, своими действиями неоднократно срывала общие собрания, произвела террор над активными общественными работниками.
Произведенным предварительным расследованием и свидетельскими показаниями установлено:
1. Гр-н с. Грязнухи Сампурского района Сторожев Петр Иванович в 1920 г. был организатором и командиром 5-го П. Кустовского бандитского полка, затем полк [он] передал бандиту Баранову Константину, а сам стал начальником бандитской милиции до момента ликвидации бандитизма. Сторожев под силой оружия, угрожая расстрелом, заставлял идти в банду на фронт против Красной Армии. Сторожевым был убит в с. Грязнухи коммунист — Евсеенко Семен Борисович, зарублен собственноручно пленный красноармеец, причем, когда он его рубил, снял с себя шапку, перекрестился и отрубил голову. Им же на кладбище был зарублен гр-н Волков, завезенный из с. Красивки Токаревского района. Он избивал ряд лиц, не желающих идти в его банду.
Кроме того, по распоряжению Сторожева в Потемкиной Лощине расстреляно 40 человек красноармейцев. <…>
Дело № 52 направить в судтройку ПП ОГПУ по ЦЧО для рассмотрения во внесудебном порядке, предварительно согласовав с райпрокурором.
Арестованных с сего числа перечислить содержанием за ОГПУ ЦЧО.
Справка: вещественных доказательств по делу нет.
Уполномоченный СО Абросимов
С обвинительным заключением, как составленным в полном соответствии с фактическими обстоятельствами дела — согласен.
Прокурор г. Борисоглебска [подпись неразборчива]".
С. Бунтман: Это вполне расстрельное дело.
А. Кузнецов: Совершенно. Однако непонятно, почему его следует «направить в судтройку»? А дело в том, что в то время «тройка» еще не могла выносить расстрельные приговоры.
«Судебно-следственные документы на Сторожева Петра Ивановича
Выписка из протокола заседания тройки при ОГПУ по ЦЧО о вынесении приговора Сторожеву П. И.
28 марта 1931 г.
Слушали: Дело № 11209 по обвинению Сторожева Петра Ивановича по ст. 58−8, 58−10 УК. (Переквалификация. Бандитизм почему-то убрали, а вместо него — антисоветская агитация и противодействие Советской власти в ее мероприятиях).
Постановили: Сторожева Петра Ивановича заключить в концлагерь сроком на пять лет, считая срок с 8/XII-30 г.
Дело сдать в архив».
Вот почему? Поймали крупного бандита, командира антоновского полка. Да не одного, а вместе с несколькими подельниками. Живы свидетели. Почему бы не устроить открытый показательный процесс и не дать вышку?
С. Бунтман: Значит, какая-то липа.
А. Кузнецов: Именно это слово и просится на язык. Отсюда и «тройка», а не нарсуд; пять лет, а не расстрел.
С. Бунтман: Да.
А. Кузнецов: Сторожев отсидел меньше пяти лет (видимо, помог ударный труд или еще какие-то заслуги) и в конце 1934 года вышел на свободу, вернулся в родные места. Через некоторое время побеседовать с ним приехал Вирта. Побеседовал, написал роман. А в 1937 году появилось новое дело.
«Я, нач. Сампурского отделения НКВД лейтенант госбезопасности Ведешкин, рассмотрев следственный материал по делу № 14624 и приняв во внимание, что гр. Сторожев Петр Иванович, 1887 г. рождения, происходит из с. Грязнуха Сампурского р-на, зажиточный, облагался твердым заданием, а [в] 1919 — 1921 гг. вместе с Антоновым организовал банду, был командиром вохры и председателем СТК, фигурирует как главная фигура по роману «Одиночество»».
С. Бунтман: Это в постановлении прокурора?
А. Кузнецов: Да. Совершенно очевидно, что для Сторожева роман Вирты оказался роковым. И уже далее он (роман) фигурирует везде.
«Выписка из протокола заседания тройки УНКВД по Тамбовской области о вынесении высшей меры наказания Сторожеву П. И.
11 декабря 1937 года
Слушали:
Дело Сампурского РО НКВД № 1142 по обвинению Сторожева Петра Ивановича, 1888 г. рожд., урож. с. Мордово, Мордовского р-на, Воронежской области, гр-на СССР, бывш. кулака, раскулаченного. В прошлом активного участника банды Антонова, занимающего в ней руководящие посты — до командира полка. Эсера. Судимого в 1930 г. за к-р деятельность на 5 лет. До ареста проживавшего в с. Грязнуши, Сампурского р-на, Тамбовской области.
Обвиняется в том, что являлся организатором и руководителем к.-р. повстанческой организации, созданной им из бывших бандитов — антоновцев, ставящей своей задачей подготовку вооруженного выступления и свержение Советской власти в тылу страны в момент военных нападений на СССР. Проводил вербовку новых членов в организацию, используя для этой цели старые сохранившиеся бандитские кадры. Неоднократно проводил нелегальные совещания участников организации, ставя на обсуждение вопросы к.-р. характера о способах и методах борьбы и развертывание практической к.-р. деятельности по подготовке вооруженного восстания.
Арестован 4/VIII-37 г., содержится в тюрьме г. Тамбова.
Постановили: Сторожева Петра Ивановича расстрелять. Лично принадлежащее ему имущество — конфисковать. Дело сдать в архив».
На втором следствии Сторожев уже не запирался ни по какому поводу. Из протокола допроса (сентябрь 1937 года): «В 1934 году я отбыл срок лишения свободы по судимости 1930 года за контрреволюционную деятельность по статьям 58−10, 58−11. При встрече меня, Сторожева, в июле 1935 года в городе Тамбове совместно с Просиным Тимофеем Ивановичем я первым долгом поинтересовался жизнью в селах и получил от него информацию об антисоветских настроениях бывших антоновцев и кулаков из сел Пановы Кусты, Александровские Верхи, Александровка, Сампур, Бахарево и по городу Тамбову.
После этого я, Сторожев, подбодрил Просина в необходимости возобновления борьбы с Советской властью, высказав ему контрреволюционную клевету о колхозном строительстве и материальном положении в нем колхозников, делая ставку на то, что Советская власть разорила кулацкие хозяйства, а бедноту запугивают и силой загоняют в колхоз, и что такая практика порождает среди бывших кулаков и антоновцев злобу к Советской власти. Просин меня в этом поддержал.
После этого я, Сторожев, ему, Просину, заявил: «Ты имей в виду этих людей, они нам скоро пригодятся. Ведь эта власть долго не продержится, ибо против нее готовится выступить войной ряд иностранных держав».
Затем Просин сказал мне, что здесь в Тамбове вместе с ним работает бывший антоновец Чернышев Григорий Петрович, бывший кулак Чернышев Василий Васильевич, и охарактеризовал их как враждебно настроенных к Советской власти и способных продолжать борьбу и как людей, могущих пойти на все. Я, Сторожев, дал ему, Просину, явку с ними, и мы разошлись.
После этого на следующий выходной день я, Сторожев, пришел на базар к установленному месту, где встретил Просина Тимофея Ивановича, Чернышева, Чернышева. Во время беседы Чернышевы выражали свое недовольство Советской властью за раскулачивание, репрессии и гонения. Эта встреча и контрреволюционная беседа убедила меня в правильности данной мне Просиным информации о том, что Просин и Чернышевы по-прежнему настроены враждебно к Советской власти и своей активной борьбы не прекращают. Эта встреча положила начало созданию контрреволюционной организации».
С. Бунтман: Здорово!
А. Кузнецов: И опять непонятно: почему бы не провести показательный процесс? Доказательств предостаточно.
И опять Сторожева судила «тройка» (почему?). Только в этот раз ею был вынесен расстрельный приговор.
Ну и в заключение еще одни интересные показания. 18 июня 1937 года по делу Сторожева был допрошен свидетель Вихляев А. И.
«Вопрос: Скажите, что Вам известно о контрреволюционных высказываниях против мероприятий партии и правительства со стороны Сторожева П. И.
Ответ: Я слышал от Сторожева, который среди колхозников колхоза «Красный трактор» в декабре месяце 1936 г. говорил: «Стахановское движение рабочих доведет до такого состояния, что рабочим скоро придется обращаться за помощью к бывшим антоновцам, а мы им, конечно, поможем освободиться от этого ига коммунистов».
В июне 1937 г. во время проработки приговора Верховного суда над бандитами шпионами Тухачевским, Уборевичем и другими Сторожев по окончании собрания, когда мы с ним шли домой, в частной беседе сказал: «Да, хотя сейчас и расстреляли Тухачевского и других, но это все хуже для нас, крестьян, потому что они хотели установить жизнь, какая была раньше, но это коммунистам не нравится и правительству, вот и давай расстреливать честных людей, ну ничего, всех не расстреляют, такие люди еще есть и будут, которые рассчитаются со Сталиным, а колхозникам надо сейчас же выходить из колхозов и требовать, чтоб обратно вернули все, что было взято. Сейчас, конечно, затемняют головы, что хороший урожай, а колхозники ничего не получат, потому что у них обратно отберут весь хлеб, а им ничего не оставят и обратно будут голодные и будут дохнуть с голоду, им сейчас нужно требовать, чтоб убранный хлеб сперва разделить по колхозникам, а что останется, можно продать коммунистам». Эти контрреволюционные высказывания со стороны Сторожева может подтвердить Жирняков Василий Яковлевич, который присутствовал при этих разговорах».
С. Бунтман: Да, фабрика дела здесь показана просто превосходно.
А. Кузнецов: Плюс к ней добавляется еще одна — фабрика пропагандистского обеспечения в центральной печати. Результат — заметка в «Известиях», в которой нет ни слова правды.
Статья основана на материале передачи «Не так» радиостанции «Эхо Москвы». Ведущие программы — Алексей Кузнецов и Сергей Бунтман. Полностью прочесть и послушать оригинальное интервью можно по ссылке.