Знаменитый русский художник, один из основателей Товарищества передвижных выставок, Григорий Мясоедов отличался вздорным и неукротимым характером. Окружающие побаивались его непредсказуемых поступков, особенно во время частых вспышек гнева. Недаром товарищ Мясоедова Илья Репин писал с него эскизы сумасшедшего царя-детоубийцы для своей картины «Иван Грозный и сын его Иван». Семейная жизнь и самого Григория Григорьевича ординарной не была. На пятом десятке он бросил свою жену-пианистку и сошёлся с молодой художницей Ксенией Ивановой, которая в 1881 году родила ему сына Ивана. Счастливый отец повел себя необычно. Он объявил родного сына приемышем, запретил Ксении проявлять материнские чувства и говорил мальчику, что его мать — вовсе не мать, а всего лишь кормилица. Тайну происхождения отец открыл Ивану лишь после смерти Ксении от чахотки в 1899 году, когда парню уже исполнилось 18 лет.
Когда малыш чуть подрос, отец отдал его на воспитание в большую семью пейзажиста Александра Киселева, где мальчик жил до семи лет. По воспоминаниям его ровесника Николая Киселева, маленький Ваня был сложным ребенком: постоянно закатывал скандалы, бился в истериках, не слушался старших. Чашу терпения Киселевых переполнила выходка Вани на званом ужине, где собрались виднейшие передвижники. Приглашенный в высокое общество мальчик демонстративно высморкался в сюртук художника Николая Маковского, чем очень сконфузил весь ареопаг. После этого отец был вынужден забрать сына в своё полтавское имение Павленки. В 1891 году Мясоедов-старший пристроил наследника в полтавское реальное училище. Попутно Ваня занимался в частной художественной школе, организованной отцом.
Аттестат выпускника Мясоедова отличными оценками не блистал. Однако несомненный художественный талант позволил Ивану поступить в Московское училище живописи ваяния и зодчества. Во второй столице начинающий художник увлекся атлетизмом. Начинался XX век, в моду входили французская борьба и поднятие тяжестей. Иван с детства отличался большой физической силой, а постоянные упражнения превратили его в настоящего богатыря. В 1901 году, получив звание «неклассного художника», Мясоедов-младший поступил в Академию художеств в Санкт-Петербурге. Одновременно с началом учебы он стал выступать в цирке под псевдонимом «де Красац». «Ростом он был, вероятно, 190 сантиметров, колоссальная грудь и ширина плеч — фигура типичного борца… Что-то странное придавали его внешности подведенные глаза. Веки он не подкрашивал гримом, а раз и навсегда покрыл темно-голубой татуировкой», — описывал Ивана его соученик, художник Владимир Милашевский.
Чудил Мясоедов и в академии, опоясывая сторожей кочергами, завязанными узлом. Благодаря несомненному таланту и отличным успехам, преподаватели прощали студенту эти шалости. В 1907 году Мясоедов закончил академию с золотой медалью, а его дипломная картина «Поход минийцев (Аргонавты, отплывающие от берегов Греции за золотым руном в Колхиду)» завоевала главный приз на выставке работ выпускников, и принесла автору стажировку в Италии.
Иван давно уже увлекался античностью, изучил греческий и итальянский языки. В древних мифах, «Илиаде» и «Одиссее» его привлекали культ красоты здорового тела, которым он пытался заразить окружающих. Иван ставил на арене цирка представление в древнегреческом духе, постоянно появлялся на публике то в тунике афинского воина, то в тоге римского императора. Эти облачения становились всё короче и короче, и Мясоедов быстро понял, что самый привлекательный образ — это абсолютная нагота. Его фигурой действительно можно было восхищаться, и Иван делал всё, чтобы восхищений было как можно больше. Он обнаженным позировал для фотооткрыток, сам открыл фотостудию, где создавал произведения в жанре ню. В 1911 году он даже сочинил «Манифест о наготе», который был опубликован в скандальном сборнике «Нагота на сцене», изданном режиссером Николаем Евреиновым. Свой манифест Иван богато проиллюстрировал собственными фотографиями, которые публика сочла чуть ли не порнографическими.
В 1909 году Иван Мясоедов выиграл второй приз в средней весовой категории на Всероссийском чемпионате по тяжелой атлетике и укатил на стажировку в Италию. До России доходили слухи, что в Риме он позировал в образе гладиатора в развалинах Колизея, что на спор убил ударом кулака быка, что взял первую премию на конкурсе красоты мужского тела. Посещал Иван и цирк в Риме. Когда там проходил конкурс силачей, шпрехшталмейстер предложил желающим из публики повторить трюки с гирями и штангами, обещая за это весь сегодняшний кассовый сбор. Несколько итальянцев вышли на арену, но с трудом смогли оторвать гири от опилок. Тогда из партера поднялся Иван и с легкостью повторил все трюки цирковых силачей, да еще продемонстрировал такие фокусы с гантелями, на которые никто в Риме не был способен. Когда директор цирка вынес ему обещанные деньги, Иван объявил, что всю свою немаленькую награду он жертвует в фонд жителей города Мессины, пострадавших от недавнего землетрясения, чем вызвал овации публики и восторженные заметки в газетах.
Кроме всеитальянской славы, Иван обрел на Апеннинах и спутницу жизни — танцовщицу и цирковую акробатку Мальвину Верничи, с которой в 1911 году вернулся в Россию, где пара вскоре обвенчалась. Милашевский вспоминал, как «Мясоедов появлялся в сопровождении своей хорошенькой жены‑итальянки, очень маленькой женщины. Он не столько обнимал ее, сколько покрывал ее плечи одной своей ладонью. Они стояли вместе у кассы… совещались на итальянском языке — хватит ли на две порции бефстроганова».
Материальное положение молодой четы вскоре улучшилось — в декабре 1911 года умер Григорий Мясоедов. К концу жизни его характер испортился окончательно, сына он презирал, высмеивая все его достижения. Иван отвечал отцу взаимной антипатией, даже когда он гостил в Павленках, они не общались. Сын приехал к умирающему отцу за несколько дней до его смерти и старательно, как будто смакуя, зарисовал агонию родителя.
После смерти отца Иван устроил выставки его работ в Полтаве и в Москве. Эти вернисажи носили не мемориальный, а исключительно коммерческий характер. Наследник старательно распродал не только все работы передвижника, но и многочисленные картины, которые отцу дарили его коллеги. Всё, что не удалось продать из отцовского имущества, Иван уничтожил, как будто стирая саму память о Григории Мясоедове. После этого он вернулся в Москву, где в мастерской Франца Рубо работал над Бородинской панорамой. Но через пару лет вместе с женой вернулся в Павленки.
Причина этой страсти к уединению выяснилась уже после революции, когда при ремонте брошенного хозяевами имения во флигеле Ивана, под его рабочим столом, обнаружили лаз в тайное подземное помещение. Там отыскались металлические доски с выгравированными на них печатными формами американских долларов. Сразу вспомнили, что еще во время обучения в Академии художеств, Иван посещал занятия в мастерской знаменитого гравера Василия Матэ. Другим студентам это казалось странным — ведь Иван учился на живописца. Овладевая профессией гравёра, Мясоедов явно имел далеко идущие планы. Неизвестно, успел ли он отпечатать фальшивые баксы и пустить их в оборот. В любом случае, в 1917 году в его планы вмешалась революция.
В 1918 году Мясоедов оказался в рядах деникинской армии в должности уполномоченного культурно-исторической комиссии. В его обязанности, в частности, входило изготовление облигаций и других ценных бумаг добровольческой армии. На них Мясоедов в образе России в кокошнике выгравировал свою Мальвину. В 1919 году он попал в плен к красным, его допрашивали в ЧК, даже имитировали его расстрел, дав залп чуть выше головы. Выломав решетку камеры, Иван умудрился бежать, добрался до Крыма, где встретился с Мальвиной. В 1920 году на немецком эсминце «Вигберг» они уплыли в Стамбул, откуда через Триест добрались до Берлина.
Столица послевоенной Германии жила бедно, а значительная часть многочисленной русской эмиграции вообще нищенствовала. На этом фоне семья Мясоедовых вела чуть ли не роскошный образ жизни: давала богатые званые обеды, устраивала дома концерты наезжавших из Советской России артистов. Источник богатства Ивана раскрылся быстро. В 1923 году он был арестован за изготовление фальшивых денег. Как выяснилось, подделывал он не немецкие марки, которые тогда стоили дешевле, чем бумага, на которых они печатались. Мясоедов гравировал и печатал твердую валюту — английские фунты стерлингов и американские доллары. Сбывал фальшивки некий Мамонов, работавший гувернером в семье Набоковых. Поговаривали, что к распространению мясоедовских изделий была причастна и Мальвина, которой, впрочем, удалось избежать ареста.
На суде Иван разжалобил немецких присяжных рассказами о своем трудном детстве и головных болях от шрама, якобы оставшегося на его макушке после псевдорасстрела в ЧК. В результате получил он даже меньше, чем его подручный Мамонов. Срок он отбывал в берлинской тюрьме Моабит. Расписал там чудесными фресками часовню, чем заслужил условно-досрочное освобождение.
Выйдя на свободу через два года отсидки, Мясоедов поначалу жил подчеркнуто скромно, зарабатывал себе на жизнь своей основной профессией, оформляя открытки и рисуя плакаты к кинофильмам. Он и сам попробовал сниматься в кино, самой заметной его ролью стал боярин в фильме Владимира Стрижевского «Забавы императрицы». Хотя Иван изменился внешне, отпустив быстро поседевшую окладистую бороду, часть старых привычек он сохранил. И в Германии он активно пропагандировал нудизм, задерживался полицией за появление в общественных местах в обнаженном виде.
В конце 1920-х годов в семье Мясоедовых уже подрастала дочь, и доходов от открыток явно не хватало на жизнь. Иван опять взялся за старое, и в 1932 году был вновь арестован за фальшивомонетничество. Теперь он как рецидивист получил уже солидный срок, однако через год власть в Германии переменилась. Нацисты объявили беспощадную борьбу не только евреям и гомосексуалистам, но и преступности, тем не менее в случае с фальшивомонетчиком Мясоедовым повели себя странно. В 1934 году его амнистировали и позволили вместе с семьей уехать в Латвию.
В Риге Иван самостоятельно изготовил фальшивые чехословацкие паспорта, превратившись в профессора живописи Евгения Зотова. Под этой фамилией Мясоедовы перебрались в Бельгию. В Брюсселе профессор Зотов написал великолепный портрет находившегося там с официальным визитом Бенито Муссолини. Дуче остался очень доволен картиной, щедро расплатился с профессором Зотовым и приказал опубликовать портрет на обложке пропагандистского журнала «Новая Италия».
В 1938 году семья Зотовых обосновалась в Лихтенштейне. В крошечной стране художников было негусто и профессор живописи пришелся там ко двору, причем к великокняжескому. Мясоедов начал писать портреты членов правящей семьи и быстро превратился в модного живописца. Заказы сыпались со всех сторон, причем не только от частных лиц, но и от государства. Из-под резца Мясоедова стали появляться марки Лихтенштейна, причем эти миниатюры выгодно отличались от прежних знаков почтовой оплаты княжества.
Началась Вторая Мировая война. Маленький Лихтенштейн сохранял нейтралитет, но Иван Мясоедов оказался причастен к столкновению стран и идеологий. В 1940 году на него вышли тайные агенты главного управления имперской безопасности Германии и напомнили ему об обязательствах, которые Иван давал в обмен на освобождение в 1934 году. Мясоедов от своих обещаний не отказался, изготовил и передал в Рейх печатные формы для подделки английских банкнот. В концлагере Заксенхаузен активно заработал печатный станок, и мясоедовские фунты стерлингов начали подрывать экономику Великобритании. Иван как минимум еще один раз, уже в 1944 году, передавал в Рейх печатные формы для банкнот в 50 и 100 фунтов стерлингов.
Война близилась к концу, когда весной 1945-го к Мясоедову обратился его старый знакомый еще по деникинской армии Борис Смысловский. Теперь он носил чин генерал-майора Вермахта и возглавлял Русскую Национальную Армию, сформированную из эмигрантов и военнопленных. Он просил Мясоедова похлопотать перед великим князем Францем Иосифом II, чтобы РНА смогла сдаться властям Лихтенштейна. Князь внял уговорам своего придворного живописца, и 3 мая Российская Национальная Армия под развевавшимся триколором вступила на территорию княжества. Армией, правда, она называлась лишь формально: её личный состав насчитывал всего 462 человека. Все они были интернированы и получили защиту нейтрального и независимого государства Лихтенштейн.
Сразу же после окончания войны прибывшие в Лихтенштейн агенты НКВД стали требовать выдачи «изменников» советской родине, однако им вежливо объяснили, что на территории независимого княжества ялтинские соглашения не работают. Чекистам удалось уговорить примерно половину бойцов РНА сдаться добровольно, но остальных им не отдали. СССР усилила дипломатическое давление на Лихтенштейн, а Мясоедов усилил личное давление на князя. В конце концов, в 1948 году большинству бойцов РНА во главе со Смысловским удалось уехать в Аргентину.
Советский Союз не смог простить какому-то художнику такого унижения. В 1948 году власти вассальной СССР Чехословакии передали в Лихтенштейн официальную ноту, что паспорта Евгения Зотова и членов его семьи — поддельные, а профессор является неоднократно судимым фальшивомонетчиком Мясоедовым И. Г. Князь очень обиделся на обман, и Иван вновь загремел в тюрьму. При обыске на его квартире нашли рабочие эскизы поддельных фунтов. Суд вновь впаял Мясоедову «двушечку», но отсидел он в тюрьме Вадуца всего несколько месяцев: к декабрю князь остыл и помиловал живописца. Общественное мнение Лихтенштейна осталось на стороне художника, ведь непосредственного вреда княжеству он не нанес. Адвокат Адульф Петер Гооп устроил большую выставку работ Ивана. Среди свежих картин выделялись навеянные размышлениями о судьбах родины автора апокалиптические полотна, на которых красные комиссары представали в виде демонов и бесов. Несмотря на успех выставки, Мясоедовы сочли за лучшее покинуть Европу. В 1953 году они отправились в Аргентину. Еще на корабле Ивана Григорьевича начали мучить страшные боли. И всего через месяц после прибытия в Южную Америку он скончался от рака печени.
Через несколько лет Мальвина вернулась в Лихтенштейн, где умерла в доме для престарелых в 1977 году. К столетию со дня рождения Ивана Мясоедова при активном содействии его дочери хореографа Изабеллы Верничи фон Мигке-Колланде в Вадуце был открыт фонд «профессора Евгения Зотова — Ивана Мясоедова». Этот единственный в западной Европе персональный музей русского художника представляет собой современное здание с большими выставочными залами и огромным фондом, насчитывающим более трех с половиной тысяч работ Ивана Григорьевича. Правда, неизвестно, имеются ли в хранилищах мясоедовского фонда оттиски фальшивых долларов и фунтов, сделанных по его гравюрам.