Пятница 26 декабря 1941 года
Лунное светлое утро, тихо, мороз -28°.
Я ночевал дежурным пожарником на заводе, настроение скверное, ночью плохо спал, мешал кашель, приходилось несколько раз вставать и принимать цитрамон.
Пришло время собиратся публики, с отделением пришёл Половцев, голодный страшный, не бритый, худой, идёт и держится за столы, пришёл пешком, сел и зарыдал, зарыдал горько с обидой с тоской я не мог, я стал его успокаивать, но руки мои сжимались в кулаки против, тех кто довёл нас до такого состояния, немного спустя он успокоился, мне стало, тоже немного легче.
Зверин В. В. хоронил 25/XII отца своего приятеля, старика Ананьева, он разсказывает что на Смоленском кладбище, покойники лежат кучами в склепах и на дорогах и что неизвестно когда их захоронят, ему рыли могилу за хлеб. Он говорил что шёл пешком с города и что видел, мужчину, который был уже мёртв, он сидел у водосточной трубы, скрючившись и видил как его брали дружиника в специальные сани с большим усечённым к низу ящиком, на Московской у фабрики кухни видел, второго мужчину который стоял на коленях перед ящиком с песком и конечно был мёртв, видел как милиционер вёз на маленьких детских саночках, труп мужчины, который фактически лежал одной спиной на санях, ноги скрюченные болтались, а руки волочились по земле, прохожие говорили ему что надо было получить доски, а потом везти ведь это всётаки человек!.. на что милиционер отвечал что я не намерен делать специальные сани и что я устал возить трупы.
Паня и Мама разсказывают что труп мужчины в поле против нашего дома и труп женщины во дворе Кози-мама лежат вот уже 4 дня и что никто их не увозит, не смотря на прибавку хлба народ умирает, со все упорно возростающим в % отношении количества.
Хоронить отдельно невозможно, будут рыть общие магилы и покойников вываливать прямо из гробов, так больше поместится, на это специально пришлют дружинников. Миша остался теперь можно сказать единственным магильщиком на Еврейском кладбище остальные или ушли или умерли.
Вечером на заводе кушали, усиленное питание, дрожжевой суп я бы его назвал суп вода и потом посидели в отделе, т. к. света не было пошли домой.
Сейчас все оживлённо, обсуждают вопрос, о ресурсах которые позволили сделать прибавку в хлебе и что это видимо связано с возможностью и я-бы сказал с определённостью прорыва блокады, правда это большой риск, но видимо поступить иначе нельзя.
Половина восьмого вечера была тревога, минут через 30 отбой, весь день и вечер наши стреляли с дальнобойных и миномётов и пулемётов, бои идут по направлению Рыбацкого.
С каким нетерпением Ленинградцы ждут прорыва блокады, с каким остервянением отбросим, мы я бы сказал на всегда, чудовищные по своей силе войска Гитлера.
Сегодня мне один товарищ продал 950 грамм хлеба за 250 рублей. Все были очень рады. Что-бы хоть немного поддержать мои силы Зубатов мне и Половцеву добился разрешения, получить 1 кg хряпу и 1 кg жмыхи на каждого, я ему сильно благодарен, дорого внимание, теперь едим значит хряп. Сегодня Маша опять капала магилы на Еврейском кладбище, она сильно похудела и видимо здорово устаёт. Завтра если буду жив я разскажу какой я ел сегодня студень.
Блокадные дневники, семейные фотографии, документы в коллекцию музейно-выставочного комплекса «Оборона и блокада Ленинграда» передала правнучка Николая Филиппова Александра Черноглазова.
Ранее опубликованные части дневника Николая Филиппова читайте по ссылкам: часть 1, часть 2, часть 3, часть 4, часть 5, часть 6.
Орфография и пунктуация источника сохранены