Галтьери рассчитывал на лёгкую победу или на полное отсутствие реакции, но Лондон ответил. Рассмотрим иной вариант: что было бы, если бы Маргарет Тэтчер закрыла глаза на захват островов.
Что произошло?
Это классический пример того, как власти пытаются набрать политических вистов маленькой победоносной войной, а в итоге получают поражение и катастрофу. С середины 1970-х у власти в Аргентине находились военные. В 1976-м Хорхе Видела организовал переворот и поместил под домашний арест президента Исабель Перон, кстати, первую в истории женщину, занимавшую государственный пост с таким названием. Так начался период правления хунты, сопровождавшийся государственным террором и приходом военных практически во все области общественной жизни: от политики и экономики до кино и футбола. Правда, внутри самой хунты всё было совсем не гладко, а Видела, будучи диктатором в стране, не был первой скрипкой в правящем военном оркестре. В 1981-м он был смещён, начался период разброда и шатаний.
В декабре того же года высший пост в стране занял лейтенант Леопольдо Галтьери. Популярность хунты и диктатуры стремительно падала, финансы пели романсы, а физические расправы над несогласными привели к бурному росту влияния полуподпольной оппозиции. В этих условиях Галтьери решил поддержать свой авторитет маленькой победоносной войной. Генерал-лейтенант и президент обратил свой взор на расположенный в 450 км от побережья Южной Америки архипелаг, который Великобритания называла Фолклендскими островами, а Аргентина — Мальвинскими. Эта территория на протяжении 200 лет переходила из рук в руки, а её владельцами поочерёдно числились Франция, Испания, Аргентина, Великобритания, США, то вообще никто.
Во второй половине 20-го века претендентов осталось только два, причём на архипелаге находился британский гарнизон. Галтьери объявил острова «исконно аргентинской территорией» и в довольно короткие сроки организовал операцию по её захвату.
Первоначально на остров Южная Георгия высадилась группа рабочих, которым якобы нужно было разобрать старую китобойную станцию. Вместо этого рабочие, оказавшиеся, кстати, военными, разоружили английских солдат, проникли в административный центр архипелага Порт-Стэнли и водрузили над ним аргентинский флаг. Расчёт Галтьери был довольно прост. Он полагал, что Великобритания, чей военный авторитет после Второй мировой войны постоянно снижался, закроет на захват островов глаза. Кроме того, аргентинский диктатор всерьёз надеялся на поддержку Белого дома, памятуя о двух своих очень тёплых встречах с Рональдом Рейганом.
Вот только Маргарет Тэтчер решила, что ни пяди британской земли врагу отдавать нельзя, и в Южную Америку незамедлительно было направлено крупное военно-морское соединение. И это при том, что, как показали опросы, большинство британцев вообще не знали, что Фолклендские острова входят в состав Соединённого Королевства, а муж премьер-министра Денис Тэтчер далеко не сразу смог отыскать архипелаг раздора на карте. Уже на следующий день, 3 апреля, претензии Лондона поддержал Совбез ООН. Против резолюции, требовавшей от Аргентины немедленного вывода войск, голосовала только Панама.
Могло ли быть иначе?
Надо понимать, что вторжение аргентинских войск на Фолкленды пришлось как нельзя кстати. Только не для хунты, как надеялся Галтьери, а для правительства Маргарет Тэтчер. Именно британские консерваторы получили в итоге маленькую победоносную войну, причём на них не лежала ответственность за её развязывание.
Дело в том, что консервативное правительство находилось в довольно тяжёлом положении. Экономические проблемы, которые Тэтчер обещала решить, только усугубились. В конце 1980-го «железную леди», согласно опросам, поддерживали только 23% населения. Это самый низкий рейтинг премьер-министра за всю историю проведения подобных опросов. Добавим к этому, что после углубления рецессии Тэтчер, проигнорировав мнение своих однопартийцев, повысила налоги. Одновременно в прессе стартовала дискуссия об урезании военных расходов. Этот спор активно подогревали лейбористы, и тема «зачем содержать столь крупный флот в мирное время» активно муссировалась в печати. До выборов в парламент оставалось чуть менее года, и несмотря на то, что экономика начала показывать признаки выздоровления, консерваторам светило поражение, что поставило бы крест на политической карьере первой женщины премьер-министра в истории Великобритании.
Будь ситуация на внутреннем фронте хоть немного стабильнее, Тэтчер, возможно, не пошла бы на прямой конфликт и не направила бы на Фолкленды войска. Лондон завязал бы переговоры, ООН создала бы специальную комиссию, потом сформировалась бы какая-нибудь очередная шестёрка посредников и так далее. Риск высоких человеческих потерь, вполне возможно, насторожил бы премьер-министра.
Итоговый успех в войне способствовал бурному росту рейтинга леди Маргарет, тем более что она лично писала родственникам погибших солдат. Однако во время конфликта британские войска пережили несколько очень тяжёлых моментов. Один из них случился 4 мая, когда аргентинские войска при помощи противокорабельной ракеты уничтожили новейший британский эсминец. Гибель этого судна стала тяжёлым психологическим ударом, и именно в начале мая в Великобритании были наиболее сильны позиции политиков, требовавших немедленного прекращения войны.
Что изменилось бы?
Победоносная война заметно повысила авторитет Великобритании. О ней внезапно вновь заговорили как о владычице морей. Впервые с момента окончания Второй мировой имел место конфликт, в котором столь широко был задействован флот и развернулись полноценные морские баталии. С момента окончания войны рейтинг Тэтчер начал расти. На парламентских выборах консерваторы одержали уверенную победу. Тори прибавили себе 58 мест, в то время как лейбористы потеряли 60. Правительство Тэтчер получило что-то вроде мандата на руководство страной на ближайшие 8−10 лет.
В Аргентине же имел место обратный процесс. Уровень поддержки хунты упал до нуля, и даже замена Галтьери очередным диктатором из числа военных никак не улучшила положения. 10 декабря 1983 года Рейнальдо Биньоне, занявший пост президента, вынужден был уступить его гражданскому правительству Рауля Альфонсина.
Иной исход Фолклендской войны, скорее всего, перевернул бы ситуацию с ног на голову. Хунта укрепила бы своё положение, а Галтьери мог бы править ещё очень долго. Тем более что нападение на Фолкленды лишило хунту поддержки США. Вашингтон закрывал глаза на расправы с оппозицией, но после инцидента в Атлантическом океане припомнил аргентинским военным эскадроны смерти и пытки политических заключённых. Выходит, что, напав на архипелаг, Галтьери подписал приговор и себе, и всей хунте. В противном случае военные могли бы оставаться у власти ещё долго. Галтьери умер в 2003 году. Не развяжи он войны с Великобританией, мог бы уйти из жизни президентом, как это принято у военных, захватывающих власть.
Ещё любопытнее взглянуть в таком разрезе на дела британские. В случае победы лейбористов премьер-министром стал бы Майкл Фут. Этот человек был по своим взглядам очень близок к социал-демократам. Иногда его даже открыто обвиняли в симпатии к коммунизму. Во внешней политике победа Фута могла бы обернуться резким сближением Великобритании с Советским Союзом. И да, Фут мог бы стать хорошим товарищем и Юрию Андропову, и Константину Черненко.