Убийство любовницы гр. Аракчеева Настасьи Шуйской (Минкиной)
В неизданных записках покойнаго собирателя книг и рукописей, Сулакадзева, занесено под 1825 г. следующее: «10-го сентября, в 5 часов утра, в четверг, в селе Грузине у графа А. А. Аракчеева зарезали Минкину, Настасью Федорову (бывшая жена матроса), жившую в доме графа более двадцати лет экономкой; сын ея, флигель-адъютант Шумский, но только мало от него утехи; говорят, будто чрезмерно пьет и неуважаеться ни мало, что он какого звания.
Записки эти занимают множество маленьких тетрадок мелко написанных — часть их находится в библиотеке H. П. Дурова, а другая в собрании рукописей А. Н. Неустроева. Оба эти лица, — постоянные сотрудники «Русской Старины» — изъявили полнейшую готовность сообщать на ея страницы наиболее интересныя выдержки из записок (довольно впрочем нескладно написанных) Сулакадзева. Автор записок, чиновник Министерства Финансов, скончавшийся еще не так давно, — был большой любитель истории и страстный библиоман. Многия из книг его библиотеки, испещренныя на полях заметками Сулакадзева, — поступили в книгохранилище пишущаго эти строки.
Сей случай чрезвычайный, ибо она утром, вставши, села писать, (это было в 5-мъ часу), как вошли к ней многие из их дома самых ближних людей и даже женщины, коих считается, по объявленным сознаниям их, 8 человек; по первым признаниям говорили, что при ней находящаяся девка 15 лет, нестерпя ее в разное время наказаний и даже пред сим случаем жестоко ее наказав, обещалась еще продолжить за ея вины истязания, которая, пришед в поварню к брату своему повару, просила ножа для сего, но он, чтобы сохранить будтобы сестру, вместе с нею вошед, совершил сие злодейство; но теперь, по последним допросам, видимо, что многие участвовали и даже будтобы все селение, ибо видевшие разсказывают, что она (Настасья) лишена жизни с ужасными насилиями: голова отрезана, руки с пальцами изрезаны, рот перерезан и во многих местах тело изранено жесточайшим образом; по этому видно, что она боролась с убийцами.
Графу дали знать, ибо он был в селениях за 30-ть верст. Он возвратился с доктором и видя ее столь жестоко изуродованною, растерзал на себе платье, кинулся на ея тело, и тридцать часов провел не вкушая пищи. Едва его уговорили ее схоронить Фотий, известный Юрьевский архимандрит, и некоторые генералы.
Команду сдал по поселениям генерал-маиору Эйхлеру, а по совету и дела комитета в С.-Петербурге вверил его доверенному—Муравьеву.
Он отказывается от всего управления всеми делами.
Граф ее (Настасью) столько уважал, что когда гроб ея опустили в могилу, он кинулся туда, весь растерзанный горестию, и кричал с самаго начала, как ее увидел: «режьте меня! лишайте, злодеи, жизни! вы отняли у меня единственнаго друга! Я теперь потерял все», и его едва вытащили израненаго от ушибов из могилы.
По изследовании оказалось: главные виновные — трое, кои и отосланы в уголовную палату в Новгороде: 1-я—девка, 2-й—повар, брат ея и 3-й—кантонист.
Муравьева Аракчеев не принял к себе; чем кончится?
Чихачев полицеймейстер был тоже под ея покровом, покойной Настасьи в Грузине, и тоже недопущен и уехал.
Сообщ. А. Н. Неустроев.
Никто так искусно неисцелил гр. Аракчеева от сердечной раны, нанесенной ему трагической кончиной его любовницы Настасьи, как преданный ему П. А. Клейнмихель.—Ему поручил граф разобрать бумаги покойницы, и тот орлиным взглядом своим тотчас открыл из дел покойницы — преступную связь с лицом посторонним. С видом какого-то отчаяннаго торжества он повергает улики преступления к стопам своего благодетеля. Благодетель пошатнулся… но мало по малу любовь уступает какой-то ярости—и в изступлении ужасном, граф бежит к могиле несчастной. Отворяет доску, под которой таилась надпись — выражение нежнейших чувств любовника — топчет эту надпись, плюет на нее, произнося ругательства праху возлюбленной. Петр Андреевич Клейнмихель, говорят, с видом живейшаго участия к скорби благодетеля своего—плюнул на прах изменницы три раза… Сильно было средство — но действительно, так хорошо знал Петр Андр. все изгибы человеческаго сердца. С тех пор он усовершенствовался *).
(Собственноручная заметка того же лица, которому принадлежит заметка: «Мнение в. к. Александра Павловича»)
*) Священники Грузинскаго собора передавали предание об уничтожении портрета Настасьи иначе. П. А. Ефремов лет десять тому назад слышал от них и от старика дворецкаго в Грузине, будто портрет Настасьи до самой смерти Аракчеева висел в его кабинете, а надгробная плита с ея именем лежала рядом с плитой над его могилою, еще при жизни Аракчеева приготовленною. Только после смерти своего благодетеля—П. А. Клейнмихель изорвал портрет Настасьи и велел выкинуть доску. Близ собора погребен отец Настасьи крестьянин — Федор Минкин, плита над его могилой цела и в настоящее время.