О масштабной работе великого Эйзенштейна написано немало, причём сам режиссёр оставил исследователям огромное количество писем и воспоминаний об американской поездке. Начиналась она оглушительно триумфально: съёмочную группу, состоящую помимо Эйзенштейна из оператора Эдуарда Тиссе и помощника режиссёра, будущего прославленного мэтра советской музыкальной комедии Григория Александрова, встречали толпы поклонников, среди которых оказался и один из основоположников искусства кино, режиссёр «Рождения нации» Дэвид Уорк Гриффит.
Незадолго до приезда в Нью-Йорк Эйзенштейн подписал предварительное соглашение с голливудской компанией Paramount. Флагманов молодого советского кинематографа встречали очень гостеприимно — Дуглас Фэрбенкс устроил для гостей грандиозный приём, где познакомил их со всеми корифеями американской киноиндустрии: Кингом Видором, Чарли Чаплином, Уолтом Диснеем и Робертом Флаэрти. Однако блестяще начавшиеся переговоры о совместной экранизации авантюрного романа Блёза Сандрара «Золото Зуттера», постепенно сменялись отказами и встречным предложением съёмок картины по мотивам «Американской трагедии» Теодора Драйзера. Но та трактовка великой американской классики, которую предлагали продюсеры Paramount, решительно не устраивала Эйзенштейна, потому съёмки так и не начались, а права на экранизацию были переданы режиссеру Джозефу фон Штернбергу, автору знаменитого «Голубого ангела» с Марлен Дитрих.
Необходимо помнить о реалиях существования художника, пусть и настолько именитого как Эйзенштейн, в Советской России начала 1930-х: командировка съёмочной группы подходила к концу, а никакого результата достигнуто не было. Тут на помощь приходит писатель Эптон Синклер, который находит средства для воплощения ещё одной идеи Эйзенштейна — фильма о Мексике. Группа мексиканских художников-коммунистов — Диего Ривера и Давид Сикейрос — подготовили для советских кинематографистов все необходимые материалы.
Сергей Михайлович Эйзенштейн об идее фильма: «Que viva Mexico! — это история смен культуры, данная не по вертикали — в годах и столетиях, а по горизонтали — в порядке географического сожительства разнообразнейших стадий культуры рядом, чем так удивительна Мексика, знающая провинции господства матриархата (Техуантепек) рядом с провинциями почти достигнутого в революции десятых годов коммунизма (Юкатан, программа Сапаты)».
Лента состоит из нескольких новелл: пролог снимался на полуострове Юкатан — месте обитания величественного племени майя, где, как вспоминал сам Эйзенштейн, «в царстве смерти прошлое всё ещё властвует над настоящим». Первая история фильма основана на мотивах мексиканской народной песни «Сандунга». В центре сюжета — красивая девушка Консепсион, мечтающая о золотом ожерелье, которое могло бы стать её приданым. Интересно, что эта история входит в традиционный фольклор жителей перешейка Теуантепек, теуанов, быт и костюмы которых стали неотъемлемыми образами в живописи Риверы. Вероятно, именно его изображения национального колорита вдохновляли Эйзенштейна на создание визуального ряда своего фильма.
![Маска.jpg Маска.jpg](/upload/medialibrary/354/354b782427ea877b9ff59b848693179d.jpg)
Вторая новелла картины, «Магей», была основана на историческом материале периода диктатуры Порфирио Диаса, мексиканского президента второй половины 19-го века, которому принадлежит известное высказывание: «Бедная Мексика! Так далеко от бога и так близко к США». Действие в этой части фильма разворачивается на фоне бунта крестьян, уставших от произвола «руралес» — конной сельской жандармерии, набираемой зачастую из самых маргинальных слоев населения. Трагическая история изнасилования крестьянской девушки приводит к тому, что её оскорблённый жених мстит за невесту, поджигая фазенду своего хозяина, что приводит к драматической развязке — мятежники умирают под копытами лошадей. Эта часть фильма вызвала серьёзные сомнения у спонсора картины Эптона Синклера, который посоветовал Эйзенштейну убрать новеллу из окончательного варианта. К тому же неоднозначно высказывались и в мексиканских дипломатических кругах: мол, и хозяева, и их крестьяне «прежде всего, мексиканцы, и не стоит подчеркивать вражды между различными классами одной нации».
Третья новелла, которую Эйзенштейну не удалось доснять из-за финансовых трудностей и ограничений в продолжительности съёмок, называется «Фиеста», где основой сюжета стала история чуда, «как молодой пикадор и его возлюбленная спасаются от гнева обманутого мужа с помощью богоматери». Предполагалась и четвёртая новелла — «Солдатская жена», которая должна была быть посвящена семейной трагедии, разворачивающейся на фоне событий гражданской войны. Однако эта идея так и не была воплощена Эйзенштейном.
![Скриншот фильма.jpg Скриншот фильма.jpg](/upload/medialibrary/7e5/7e5183e13b681fa4bfeafac67285d161.jpg)
Все планы оборвались 21 ноября 1931 года, когда главный радетель фильма Эптон Синклер получил телеграмму: «Эйзенштейн потерял доверие его товарищей в Советском Союзе. Его считают дезертиром, который порвал со своей страной. Боюсь, люди здесь вскоре потеряют к нему интерес. Очень сожалею, но все эти утверждения являются фактом. Желаю вам благополучия и выполнения вашего плана посетить нас. Привет. Сталин». Эйзенштейн и Тиссэ вернулись на родину, а Александров отправился в Нью-Йорк сводить смету расходов с американской компанией Paramount.
![Скриншот фильма.jpg Скриншот фильма.jpg](/upload/medialibrary/a96/a96c7f3afa6c6bc1cadb16cea42013d8.jpg)
Отснятый материал был направлен для проявки в Голливуд, но не был возвращен, хотя договор между советской стороной и автономным кинематографическим трестом Синклера предусматривал безвозмездную передачу фильма для проката в СССР. Чтобы окупить затраты на картину, американский писатель разрешил использование материала за деньги.
В разное время из 80 тыс. м ленты, отснятой группой Эйзенштейна, были смонтированы две полнометражные картины «Буря над Мексикой» и «Время под солнцем». Отдельные кадры были использованы в разных картинах, например, в американском вестерне «Вива Вилья!» (1934) режиссёра Джека Конуэя. В 1955 году Синклер передал весь негатив фильмотеке Музея современного искусства в Нью-Йорке. Широкий зритель увидел эту картину только в 1979 году, когда из выкупленного Госфильмофондом СССР материала сорежиссёр Эйзенштейна Григорий Александров смонтировал приближенный к первоначальному замыслу вариант «Да здравствует Мексика!».