В начале XIX века полёты на воздушном шаре перестали быть фантастикой, но оставались диковиной, чем-то вроде ярмарочных чудес. Практического применения воздухоплаванию пока не придумали. Делались первые робкие попытки использовать монгольфьеры в военном деле. В 1794 году Жан-Мари-Жозеф Кутель, подняв аэростат на недосягаемую для ружейных выстрелов высоту, подробно зарисовал позиции австрийских войск. Генерал Бонапарт делал попытки использовать Кутеля во время египетского похода, но корабль с частями воздушного шара был так поврежден во время Битвы при Ниле, что аэростат даже не смог подняться в воздух. Разочарованный Наполеон навсегда затаил недоверие к практической пользе воздухоплавания.
Именно поэтому, когда в 1811 году немецкий изобретатель музыкального инструмента панмелодиокона Франц Леппих предложил французскому императору создать воздушный флот из 50 огромных аэростатов, команды которых могли бы сбрасывать разрывные снаряды на неприятеля, Бонапарт выгнал его взашей. Мало того, он запретил оказывать Леппиху какую бы то ни было помощь и распорядился выслать его за пределы Франции.
Неудивительно, личность прожектёра вряд ли могла расположить к себе императора. Франц Леппих родился в 1778 году в семье немецкого крестьянина. Из монастырской школы его выгнали за «бессмысленные трюкачества». Он подался в плотники, а потом под фамилией Смит в 1805 году завербовался в английскую армию. По его собственным рассказам, там он за три с небольшим года дослужился до чина майора, что вызывало у окружающих справедливые сомнения. Вернувшись в Германию, Леппих женился на богатой дворянке и на её средства увлекся изобретательством.
Напридумывал он много чего, но действующим оказался только панмелодиокон. Его чарующие звуки не впечатлили тестя Леппиха, и после смерти дочери он выгнал изобретателя из дома. Вместе с композитором Конрадином Крейцером Леппих отправился в турне по Европе. В Париже Франц демонстрировал своё изобретение в салоне императрицы Марии-Луизы, где и улучил возможность заинтересовать Наполеона своими совсем немузыкальными идеями по поводу боевого воздухоплавания.
Вернувшись после неудачной аудиенции в родной Вюртемберг, Леппих стал строить аэростат самостоятельно. Пытаясь заручиться поддержкой местного короля Фридриха I, Леппих писал, что «через 4 месяца 50 летательных аппаратов будет более чем достаточно, чтобы сделать Германию независимым государством, и сделать полноправным сюзереном того, кто пожелает воспользоваться его изобретением». Но Фридрих опасливо косился в сторону могущественного Парижа. И попыткам поднять немецкую силу на недосягаемую в прямом смысле слова высоту помощи не оказал. Вместо этого он прислал комиссию из трех университетских профессоров оценить перспективность изобретения. Ученые осмотрели предварительные работы Леппиха и четырех его подмастерьев и пришли к выводу, что они заслуживают внимания.
Леппих, по его собственным словам, «после многих поисков нашел, что птицы маханием крыльев своих делают пустоту в атмосфере, которая принуждает их стремительно расширяться в облегченном пространстве». Эта не очень ясно сформулированная мысль натолкнула его на идею создания искусственных крыльев, которыми как вёслами будут управлять находящиеся в гондоле «гребцы».
Многочисленным французским агентам, имевшим большой вес при дворе Фридриха, размах замысла показался опасным. По их настоянию изобретателя несколько раз вызывали в полицию и запретили ему строить шар. Но Леппих не расстраивался. К тому времени он уже заинтересовал своим проектом русского посланника Давида Алопеуса. С несвойственным финскому дворянину восторгом тот докладывал в Петербург, что шар Леппиха «невступно в три часа полета в различных направлениях, как вперед, так и назад, по ветру и против ветра, подымаясь и опускаясь по своему произволу, сделал 45 французских миль». В действительности никакого полета не было. Но Леппих рассказывал о нём так убедительно, что заворожил не только Алопеуса, но и Александра I.
1 мая 1812 года Франц Леппих и его подмастерья с выданными русским правительством поддельными паспортами пересекли границу Российской империи. 8 мая они прибыли в Москву, где поступили в распоряжение генерал-губернатора князя Ростопчина. Немцам выделили участок в деревне Воронцово, окруженный высоким забором и охранявшийся солдатами. Местным жителям объявили, что там-де будут производиться сельскохозяйственные машины, а когда за забор потекли подводы с тафтой для изготовления оболочки шара (её закупили пять тысяч аршин), версия изменилась — теперь в Воронцове началось производство пластырей.
Секретные работы кипели. Самым сложным было изготовить вёслокрылья и пружинные рессоры для облегчения махания ими. Металлические вёсла ломались после нескольких пробных взмахов. Леппих потребовал лучшее английское железо. Ростопчин закупил требуемое количество импортного металла. Вёсла ломались по-прежнему. Тогда Леппих потребовал сверхпрочную сталь, из которой делались математические инструменты. Скупили по Москве все циркули и астролябии и переплавили их на вёсла. Они всё равно ломались. Пока решили сосредоточиться на самом шаре.
Пока же Ростопчин оптимистично докладывал Александру: «Большая машина будет окончена к 15 августа. Через 10 дней [Леппих] произведет небольшой опыт с крыльями. [Члены экипажа], прежде нежели отправятся к войскам, могут заранее поупражняться и приобрести навык в действиях с крыльями». Воодушевленный такими реляциями император писал о планируемых действиях авиации Кутузову. За четыре дня до Бородинской битвы главнокомандующий планировал применить в ходе сражения русское «оружие возмездия» и писал Ростопчину: «Государь говорил мне об еростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли будет им воспользоваться, прошу мне сказать, и как его употребить удобнее».
Стремясь поднять боевой дух москвичей как минимум на высоту полета боевого аэростата, 22 августа Ростопчин писал в своих расклеенных по городу афишках: «Здесь мне поручено было от государя сделать большой шар, на котором 50 человек полетят куда захотят, по ветру и против ветра, а что от него будет, узнаете и порадуетесь. Если погода будет хороша, то завтра или послезавтра ко мне будет маленький шар для пробы. Я вам заявляю, чтобы вы, увидя его, не подумали, что это от злодея; а он сделан к его вреду и погибели».
Но столичные жители зря в назначенные дни пялились в небо. И Кутузов зря ждал помощи с воздуха. Никакой шар, даже самый маленький, в воздух не поднялся. «…С прискорбием извещаю ваше величество о неудаче Леппиха, — докладывал Ростопчин за три дня до оставления Москвы. — Он построил шар, который должен был поднять 50 человек, и назначил час, когда должен был подняться… Прошло 5 дней, и ничего не готово. Вместо 6 часов он употребил целых 3 дня, чтобы наполнить газом шар, который не поднимал и двух человек… Большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться от возможности извлечь из неё ту пользу, которую ожидали. Менее всего можно пожалеть об 148 тысячах рублей, потраченных на изготовление шара. Леппих — сумасшедший шарлатан…».
Тем не менее изобретателя, всю его команду и разобранный шар эвакуировали под Петербург в Ораниенбаум. Захватившие Воронцово французы обнаружили за секретным забором обгоревшие остатки каких-то устройств и приняли их за «поджигательные машины». По обвинению в поджогах Москвы они расстреляли 16 жителей ближайших к Воронцово деревень.
Александр I не слишком легко расставался со своими иллюзиями. В конце ноября 1812 года он несколько часов ждал в Таврическом саду в очередной раз обещанного Леппихом прилета шара. Не дождался. Опыты немца уже под присмотром Аракчеева продолжались еще год. Он опять твердил, что буквально завтра или послезавтра его аэростат полетит куда скажут, что его команда будет состоять из сорока человек, двадцать из которых станут «грести», а остальные — сквозь отверстие в днище гондолы кидать на неприятельские полки разрывные бомбы и ящики с порохом.
Терпение императора лопнуло только осенью 1813-го. За два года на немецкое «изобретение» Россия потратила более 300 тысяч рублей. За эти колоссальные деньги можно было построить и вооружить трехпалубный военный корабль. В ноябре 1813 года Леппих покинул пределы России и купил роскошное поместье в Баварии (видимо, часть бюджетных средств к его рукам всё-таки прилипла). Там он пытался заинтересовать местных коммерсантов возможностью перевозки товаров с помощью своих веслокрылых аэростатов. Но те оказались настроены более реалистично, чем Александр I, и финансировать этот прожект отказались. Последними деяниями разностороннего изобретателя стали полученные им патенты на машинку для обработки ногтей и на гвозди особой формы. В 1819 году Леппих уехал в Австрию, где его следы затерялись.
По оценкам современных ученых, кое-что ценное в проекте шара Леппиха было. Нет, не крылатые весла, он придумал первый в мире полужесткий дирижабль. Если бы мысль изобретателя двигалась в этом направлении, возможно, из неё что-нибудь путное и получилось бы. Но российскому императору хотелось разбомбить войска своего французского коллеги, и он готов был щедро финансировать сбычу своих мечт. Спрос породил предложение, и талантливый, по всей видимости, изобретатель угробил два года своей жизни и сотни тысяч бюджетных рублей на бессмысленное прожектерство.