Екатерина Константиновна Брешко-Брешковская, урожденная дворянка Вериго, появилась на свет в 1844 году в Витебской губернии. С юных лет девушка была страстно увлечена социалистическими идеями и на родственных началах помогала отцу в делах просвещения крестьянского населения. Константин Михайлович Вериго — отец Брешковской, отличался весьма прогрессивными взглядами и считался вольнодумцем среди дворянской знати. Ее мать Ольга Ивановна была очень набожной и старалась дать своим детям христианское воспитание, но не в привычных обрядовых канонах русской православной церкви, а в общехристианских — чтение Евангелия она чередовала с изучением биографий известных борцов за права угнетенных. Несомненно, Брешко-Брешковская воспитывалась в среде свободомыслящих, ничем не обремененных людей, и фактор семьи сыграл решающую роль в становлении личности будущей революционерки.
Екатерине Брешковской всегда были чужды семейные ценности: свое семейное счастье она положила на алтарь революции, оставив единственного сына в еще младенческом возрасте на попечении семьи родного брата. После революции Николай (сын Брешковской) эмигрирует в Германию, где в годы Второй мировой войны будет служить в геббельсовском министерстве пропаганды.
В 1873 году увлеченная идеями мировой революции, Брешко-Брешковская сходится в Киеве с «чайковцами» (по имени основателя кружка Н. Чайковского) и там знакомится с Петром Кропоткиным, впоследствии ставшим одним из идеологов анархизма. Подобные кружки тогда были чрезвычайно популярны среди интеллигентной молодежи. Одержимые идеями социального неравенства молодые революционеры «ходили в народ» с просветительской миссией, оставляя за собой все новые очаги зреющего недовольства царским правительством среди крестьян. Брешко-Брешковская, уже имея опыт общения с простым народом, довольно быстро «нащупывает» свой образ народницы «Феклы Косой», облаченной в простую крестьянскую одежду — ведет активную подрывную деятельность среди крестьянской молодежи и постепенно за два года обрастает все новыми связями в подпольной революционной среде. Как сама она вспоминает в своих мемуарах, «больше двух лет скиталась я по России, — все искала революционной среды, державшейся очень конспиративно. Но постепенно, переходя от одной работы к другой, прошла я в организацию довольно обширную, решившую проникнуть в народ лично, а не только посредством книг и листков».
Впрочем, период «хождения в народ» закончился для тридцатилетней революционерки неудачно — ее, как и многих других членов «чайковского» кружка, сдала тайной полиции собственная «паства». Начиная с 1874 года, для Брешковской начался этап тюремных ссылок — Брацловская, Гайсинская, Киевская, пока в 1876 году она не оказалась в Петропавловской крепости, где проходила по громкому политическому делу «Процесс 193-х». На суде Брешковская открыто заявила о своей причастности к подпольной деятельности в составе «социалистической и революционной партии российской» и была приговорена к пятилетнему сроку с последующей ссылкой. Таким образом, Брешко-Брешковская стала первой женщиной-каторжанкой в Российской империи.
Проведя в ссылке почти десять лет, в 1896 году она была, наконец, амнистирована в связи с коронацией Николая II. Суровые условия Сибири и подорванное здоровье не смогли сломить революционный дух Брешковской. Она продолжила «хождения в народ» с подрывной революционной деятельностью, пока не познакомилась с Г. А. Гершуни. Вместе они создали партию социалистов-революционеров (эсеры) — Брешко-Брешковская возглавила наиболее радикальное крыло партии, а позже под ее началом была организована целая серия террористических атак, направленных против государственных деятелей и членов правительства. Как отмечают историки, «горячая пропаганда террора, в котором Брешковская видела не преступление, а подвиг во имя народа, сопровождала ее выступления на протяжении всей революционной деятельности. Не совершив в своей жизни ни одного террористического акта лично, Брешковская вдохновила на их совершение многих молодых социалистов-революционеров. Брешковская была уверена в том, что для достижения благих целей любые средства хороши, и распоряжалась чужими жизнями с легкостью и жестокостью».
В 1903 году Брешко-Брешковская из-за угрозы очередного ареста вынужденно перебралась в Швейцарию вместе с основными членами новообразованной партии. Там она готовила пропагандистов для подпольной деятельности в России и налаживала контакты с богатыми русскими эмигрантами. В 1905 году на волне первой русской революции, Брешковская нелегально вернулась обратно, но спустя всего два года ее снова арестовали. За годы второй ссылки уже в несколько обновленной стране, был предпринят ряд неудачных побегов. В таком незавидном положении пребывала «бабушка русской революции» вплоть до Февральской революции 1917 года. Триумфальное возвращение 73-летней Брешковской после февральских событий возвели ее на революционный пьедестал. Она активно разъезжала по городам России и агитировала за Временное правительство, в состав которого вошли эсеры, и предлагала вести войну с австро-венграми до победного конца. Ей был оказан всевозможный почет и уважение — ее поселили в императорских комнатах Зимнего Дворца, а публичные выступления собирали толпы людей. Подобный успех был возможен благодаря тому, что она олицетворяла новые идеалы, не связанные с прошлым, являясь живым символом молодого, амбициозного правительства. Стране нужны были новые герои, а Брешко-Брешковская лучше всего подходила на эту роль.
Брешковская и Керенский в 1920-е годы
С большевиками у нее с самого начала отношения не складывались — она открыто призывала Керенского бороться с «марксистами». А после октября 1917 года и вовсе начала агитировать население против большевиков. Брешковская открыто поддерживала зарождавшееся белогвардейское движение и вместе с членами Комуча отправилась в 1918 году в Сибирь. Окончательно разочаровавшись в русской революции и оставив бесчисленные попытки что-то поменять, Брешко-Брешковская в том же году эмигрирует в США через Владивосток и Японию. Переехав в Новый Свет, «бабушка» не оставила свою подрывную деятельность, она активно собирала сторонников и средства на поход против большевиков, но все попытки оказались тщетны. Перебравшись в 20-е во Францию, а потом в Чехословакию Екатерина Константиновна организовала в Ужгороде, который входил на тот момент в состав этого государства, «Карпатскую трудовую партию», состоящую из студентов. Но к 30-му году в связи с ухудшившимся здоровьем переехала на ферму под Прагой, где и провела остаток своих дней вплоть до 1934 года. На похоронах присутствовал Керенский и даже чехословацкий президент Томаш Масарик.