Об Октябрьской революции 1917 года принято вспоминать как о деянии большевиков во главе с Лениным. Революция же на самом деле была огромным и массовым движением, волной, поднявшейся из глубины народных масс, которая превосходила и поглощала все идеологические народные образования.
Революция — заслуга не какой-то отдельной личности, но всего народа. И странно вечно говорить только лишь об одном политическом течении — большевизме.
Советы. «Либертарная» революция
Предтечей революции 1917 года стал год 1905 и появившиеся тогда Советы. Анархист и эсер Всеволод Эйхенбаум (Волин) был участником небольшой группы, находившейся в тесной связи с рабочими и их чаяниями, которую посетила идея создания Советов. Он принял участие в создании Петербургского совета рабочих депутатов, в результате он был арестован. Но оно того стоило. Опыт создания Советов закрепился в умах рабочих. Когда в феврале 1917 года разразилась вторая революция, её лидерам не пришлось изобретать что-то новое. Когда рабочие стали захватывать фабрики, Советы возродились по инициативе трудящихся снизу. По признанию Ленина, массы крестьян и рабочих были «раз в сто левее» большевиков.
У Советов была энергия, но им определённо не хватало стройности действий, революционного опыта, идейной подготовки. Это делало их прекрасной добычей для профессиональных революционеров авторитарного толка, к коим относились большевики. Они сразу же развернули, как признавал Волин, «лихорадочную, ожесточённую, сокрушительную активность».
Пытаясь овладеть Советами, партийная машина всегда рассматривала их как обременительных конкурентов. Ну ведь правильно же: зачем партии, которая ум, честь и совесть эпохи, конкуренты в виде организаций, работающих по чисто анархическому принципу прямой демократии, а стало быть, не нуждающихся в партийных шишках?
Большевики в погоне за доверием масс
Волин писал, что «чтобы произвести впечатление на народные массы, завоевать их доверие и поддержку, партия большевиков бросила лозунги, которые до той поры были характерны именно для анархизма». «Вся власть Советам!» был лозунгом, который массы понимали в либертарном, анархистском смысле. Пётр Аршинов, революционер и анархист, сообщает, что рабочие понимали идею власти Советов как собственное право управлять сами собой, социально и экономически.
В начале 1918 года, на третьем Всероссийском съезде, Советов Ленин заявил, что «анархические идеи принимают теперь живые формы». Анархо-синдикалист Григорий Максимов утверждал даже, что «большевики отказались не только от теории постепенного отмирания государства, но и от марксистской идеологии в целом. Они превратились в своего рода анархистов».
Такие действия лидера большевиков, а также то, что авторитарные социалисты просто взяли и, простите, скоммуниздили аграрную программу эсеров (многие из которых были именно анархистами, как Волин) можно объяснить банальным желанием большевиков заполучить голоса крестьян на выборах в Учредительное собрание. Хорошая была задумка, но она, конечно, не сработала. Большинство оказалось у более демократичных эсеров.
«Авторитарная» революция
Но эти действия большевиков противоречили их истинной природе. Большевики были приверженцами понятий государства, диктатуры, централизации, руководящей партии, управления экономикой сверху — всего, что противоречило подлинно либертарной, анархистской концепции советской демократии. Например, для Ленина идеал государства заключён в работе госмонополий — почты, телеграфа. «Какой восхитительно совершенный механизм (…) — вот государство, вот экономическая основа, которые вам нужны». Стремление обойтись без власти, без субординации для него — «анархистские мечтания». Все граждане страны — служащие одного всеобщего треста, одной большой конторы, фабрики. Где здесь место Советам? Советы должны слушаться партию, историческая миссия которой направлять ничего не знающих людишек.
Характерен здесь пример Всеволода Волина с нефтеперерабатывающим заводом Нобеля в Петрограде. Завод был брошен своими владельцами, и 4 тыс. рабочих решили управлять им коллективно. После тщетных обращений к большевистскому правительству они попытались обеспечить производство и жизнь предприятия своими собственными силами. Поделились на мобильные группы, ответственные каждая за отдельный аспект жизни завода, начали вести переговоры с товарищами железнодорожниками. Правительство рассердилось. Оно, несущее ответственность за страну в целом, не могло допустить, чтобы каждый поступал так, как ему заблагорассудится. Действия рабочих были названы актом грубого нарушения дисциплины, а «анархические и эгоистичные» взгляды рабочих были подвергнуты бичеванию.
Рассказ Волина подтверждается свидетельством коммунистки Александры Коллонтай. В 1921 году она жаловалась на то, что многочисленные случаи проявления рабочей инициативы заканчиваются крахом из-за бумажной волокиты и бесплодных разглагольствований администрации: «Сколько горечи испытывают рабочие (…), когда они видят и знают, что, если бы им дали право и возможность действовать, они смогли бы все осуществить сами (…). Инициатива ослабевает, желание действовать умирает». Фактически власть Советов продолжалась несколько месяцев: с октября 1917 года до весны 1918-го.
Внутри самой правящей партии возникла «рабочая оппозиция», которая требовала возврата к советской демократии и самоуправлению. На десятом съезде партии в 1921 году Александра Коллонтай распространяла брошюру с требованием свободы инициативы и организации для профсоюзов. Брошюру конфисковали и запретили. Ленин заставил участников съезда практически единогласно принять резолюцию, уподобляющие тезисы «рабочей оппозиции» «мелкобуржуазным анархистским извращениям»: «синдикализм», «полуанархизм» оппозиционеров представляли, по его мнению, непосредственную опасность для монополии на власть, осуществляемую партией от имени пролетариата.
Роль анархистов
Хоть определённые, если не многие, идеи революции соответствовали анархистским понятиям о прямой демократии и самоорганизации, людей, которые назвали бы себя именно анархистами, было немного. Те же эсеры были, в первую очередь, социалистами. И пресловутый Волин в том числе. Не стоит и забывать о спорной формуле левых анархистов: каждый анархист — социалист, но не всякий социалист — анархист. Какую же роль играли анархисты в той трагедии, которой обернулась революция?
Для ответа на этот вопрос в первую очередь необходимо сказать, что в России не было либертарных традиций: и Бакунин, и Кропоткин стали анархистами за границей. Они не действовали в России, их труды издавались за границей и часто не на русском языке. Если их книги и попадали в Россию, то в очень малом количестве. Умами владела германская авторитарная концепция социал-демократии. Русских анархистов было очень мало, несколько тысяч, они были по большей части интеллигентами-индивидуалистами и были далеки от рабочего движения. За это их нещадно критикуют и Волин, и, например, небезызвестный Нестор Махно. В противовес их критике можно вспомнить воспоминания Троцкого, его «Историю русской революции». По Троцкому, несмотря на малочисленность, анархисты были отважны и активны, они выдвинули лозунг «Вся власть Советам!» задолго до большевиков. Ещё до октября рабочие захватывали заводы в некоторой степени под влиянием анархо-синдикалистов.
Большевистское правительство стало насильственно закрывать анархистские организации, существовавшие в каждом крупном городе. В Москве в ночь на 12 апреля 1918 года отряды ВЧК, вооружённые до зубов, внезапно напали на 25 особняков, занятых анархистами. Последние думали, что их атаковали белогвардейцы. Дальше — больше: тюрьмы, ссылки, расстрелы для анархистов. Уничтожить их было просто и в силу раскола в рядах: одни были бескомпромиссными противниками большевиков, другие же позволили красным себя приручить, видя в этом историческую необходимость. Это была близорукая тактика. Принять диктатуру и террор — всё равно что продать свои идеалы. Власть клеймила несогласных слева контрой, оторванными от действительности мечтателями. Уничтожала так же, как и оппонентов справа.
Виктор Серж, один из самых влиятельных анархистов, примкнувших к большевикам под эффектом от первой победоносной пролетарской революции, летом 1921 года признался Гастону Левалю, французскому анархисту и деятелю Коминтерна, что «коммунистическая партия теперь осуществляет не диктатуру пролетариата, но диктатуру над пролетариатом».
Не сказано ещё о «махновщине», о Кронштадтском восстании, но небольшой абрис роли анархистов в революции 1917 года сделан. Анархисты выступали с идеей третьей революции. Однако, находясь в странной убеждённости в несбыточности их планов, политики и общественные деятели выкинули в 20 веке либертарные идеи за борт. Сначала под впечатлением от Октября, затем под достижениями советской армии (победа над фашистами) и науки (полёт Гагарина, например). В это время анархистские идеи подвергаются критике и самокритике и, как следствие, совершенствуются. Крах СССР и авторитарного коммунизма мягко намекает нам на возможность пересмотра взглядов на анархизм. Ну или хотя бы отказ от представлений об анархизме как о «мелкобуржуазной ереси» и терроризме. Более того, теперь нам совершенно ясно, что анархисты играли важную роль в тех революционных событиях.