Александр Федорович Керенский родился 22 апреля (4 мая) 1881 года в Симбирске. Парадоксальный факт: Александр Керенский и Владимир Ульянов (Ленин) — земляки, которые, возможно, даже встречались в детстве (Ленин старше Керенского на 11 лет), хотя конкретных упоминаний об этом нет ни у одного, ни у другого.
Как человек с безупречной репутацией, пламенным красноречием и эрудицией, наш герой очень рано вступил в масонские ложи: сначала в Витебске в одну из лож «Великого Востока народов России», а потом в Самаре в ложу Кутушева. В масонстве Керенский нашёл практически всё, что искал. «Братья» очень ценили пламенные, зажигательные речи Александра Фёдоровича, его адвокатскую деятельность. Удивляться здесь нечему: наш герой был блестящим оратором, настоящим трибуном. Слово было его стихией, чего, к сожалению, не скажешь о деле. Однажды Морис Палеолог, посол Франции в России, человек очень большого ума и исторических знаний, сказал ему: «Вы отлично воспламеняете, но Вы не умеете руководить». И эта фраза в каком-то смысле стала приговором для Керенского. То есть он был человеком митингов, публицистической стихии, великолепным адвокатом, умело воздействующим на судей и присяжных, но, к сожалению, говоря современным языком, очень плохим практическим администратором и совсем никаким кризисным менеджером.
Очень многому у Керенского научились Ленин и Троцкий. Это касается не только методов воздействия на толпу, но и имиджа. В 1917 году Керенский, никогда не служивший в армии, человек глубоко штатский, стал поддерживать аскетический имидж «народного вождя», нося полувоенный френч и короткую стрижку. «При чём здесь Ленин?» — возникает вопрос. Ответ очевиден: вспомните его пролетарскую кепку…
Взлёт нашего героя к власти начался в Февральскую революцию, во время которой он вступил в партию эсеров и принял участие в работе Временного комитета Госдумы. Александр Керенский был человеком радикальных взглядов, человеком убеждений, большим поклонником политических свобод. Он совсем не был политиком, не умел нарушать данное слово, не умел лавировать, искать компромисс, врать на голубом глазу. Александр Фёдорович, в полном соответствии с масонскими правилами, полагал, что всем должны быть дарованы равные права. Например, он настаивал, чтобы сразу после Февральской революции был распущен корпус жандармов и полиции. Это было самоубийственное решение. Также по его приказу были возвращены все политические ссыльные. Конечно, это хороший шаг, однако он привёл к тому, что страна наводнилась преступниками. Целая куча уголовной шушеры высыпала на улицы крупных российских городов. Начался настоящий уголовный террор. Это, кстати, подорвало престиж правительства гораздо больше, чем многие внешнеполитические неудачи. Это касалось каждого. В иных местах люди просто боялись выйти на улицу. А полицейские были отстранены… Новая так называемая милиция — были сплошь непрофессионалы, взяточники, люди, которые охраняли только свой район, а до остального им не было дела. Как можно было распускать жандармов, практически контрразведку, и одновременно выпускать уголовников в воюющей стране? Это был безумный шаг.
Но Керенского нужно понять. Нет, он не был безумцем или фразером. Александр Фёдорович полагал, что если он обещал, то должен непременно свои обязательства исполнить, своё слово соблюсти. 8-часовой рабочий день в условиях воюющей страны с катастрофически низким уровнем производительности труда… Как это возможно? И наш герой столкнулся с ситуацией, когда обязательства, взятые им на себя, вошли в непримиримое противоречие с жизненными условиями.
В 1917 году преодолеть кризис в Российской империи можно было только решив 2 основополагающих вопроса — о мире и о земле. И с чем же столкнулось Временное правительство? Английские, французские братья-масоны, которые принадлежали в основном к французским ложам (Керенский, кстати, не был исключением), просили и требовали от него продолжения войны и выполнения союзнических обязательств. Слово «обязательства» для членов Временного правительства, среди которых было немало вольных каменщиков, являлось культовым и святым. Россия обещала воевать — значит, война до победного конца.
Однако военные действия истощили терпение крестьян, которые сидели в окопах и мечтали о доме, хотели сеять хлеб. Когда им разрешили избирать свои солдатские комитеты, когда обязали офицеров говорить им «вы», когда сказали, что оружие выдаётся офицерам только с разрешения солдатских комитетов, это означало одно — полный крах армии. То есть Временное правительство, и, увы, Керенский, оказались перед неразрешимой дилеммой: с одной стороны, продолжать войну, выполнять союзнические обязательства, с другой стороны, а кем воевать-то? Армия воевать не хотела и отказывалась, солдаты массами бежали с фронта. По самым либеральным подсчетам выявили 2,5 млн дезертиров: озверелых, обовшивевших мужиков с оружием, которые пробивались к себе домой, к человеческой жизни. И чем прикажете их останавливать? Потому потом родились мысли очень далёкие от первых либеральных установлений: заградотряды, смертная казнь за дезертирство, военная диктатура и всё прочее. То есть правительство очень быстро поняло, что прекрасные лозунги, слова вступают в полное противоречие с реальной жизнью.
Существует версия, что накануне 25 октября 1917 года Александр Керенский выехал под Псков в дипломатической машине с американским флагом и в женской одежде. На самом деле это было не так. Наш герой отправился на фронт за воинскими частями, которые присягнули ему, и должен был провести их в Петроград. Но они отказались идти за ним. В итоге Керенскому пришлось бежать за рубеж под видом сербского офицера.
Сделаем лирическое отступление и скажем несколько слов о масонах-большевиках. Например, Ленин и Троцкий таковыми не являлись, а вот Микоян, Петровский, Молотов очень даже были связаны с масонством. Последний, как известно, занимал наиболее выдающийся пост. И фамилия его — Молотов — непростая, и презрительная, уничижительная кличка, которую он носил, — «чугунная задница» — это вовсе не прозвище, а некий масонский титул, железное седалище, присваивающееся вольному каменщику от 25-й ступени и выше (из 33-х возможных).
Что же касается героя нашего рассказа, Александра Керенского, то он оказался неспособен восстановить государственность в России, остановить сползание страны в пучину хаоса, поэтому был вынужден бежать. Сначала он отправился на северо-запад страны, где ему отказали в поддержке военные, потом пробрался на Дон к коллеге, но и там пришёлся не к месту. Он поехал в Крым, затем в Париж. Его нигде не принимали, везде он был изгнанником и парией. Керенский воспринимался всеми как ходячий символ несбывшихся надежд, как воплощение поражения. Ну, а лузеров, неудачников и проигравших, как известно, никто не любит. В этом плане личная судьба нашего героя была очень горестной. Он не был во всём виноват лично, но всё-таки слишком много брал на себя. И, по-видимому, оказавшись последним руководителем правительства, он упустил последний шанс восстановить в России хоть какой-то порядок (имеется в виду попытка Корниловского мятежа). Но и здесь Керенский всё провалил, к сожалению, из-за нелюбви и недоверия к военным. Корнилов казался ему солдафоном, человеком одиозным, сапогом, от него пахло гуталином и казармой, и Керенский побоялся, что наступит настоящая диктатура, и ему самому отведут место на фонаре. И он пресёк переговоры с Корниловым. А велись они, конечно, совершенно гласно, и Корнилов, разумеется, действовал с санкции правительства.
Керенский делал ставку на другого военного, на Колчака (кстати, тоже масона), который был ему приятен и симпатичен. И адмирала послали в Америку в этот момент, возможно, не только укреплять связи с американским истеблишментом, но и с некими масонскими поручениями. В Штатах Колчак был принят благосклонно. И тут уже американское масонство сделало ставку на будущего военного диктатора. Но никто не мог предположить, что события будут развиваться так стремительно. Когда Колчак задумал вернуться в Россию, там уже была новая власть. И он был вынужден ехать не с Запада, из Петербурга, а с Востока. Ну, и дальнейшая судьба адмирала, к великому сожалению, очень трагична: он геройски сражался и закончил жизнь как солдат и мученик, расстрелянный в иркутской ЧК. То есть осуществить его миссию тоже не удалось.
Александр Керенский умер в Нью-Йорке 11 июня 1970 года. Местные русская и сербская православные церкви отказались отпевать его, сочтя виновником падения России. Тело было переправлено в Лондон, где проживал его сын, и похоронено на кладбище Putney Vale Cemetery, не принадлежащем какой-либо конфессии.
Подводя итог жизни Александра Керенского, ещё раз отметим, что он был трагической фигурой, жертвой собственного идеализма, политического прекраснодушия и слепой веры в обязательства. Такому человеку, как он, не следовало идти в политику, ибо реальная политика — это вещь, связанная и с беспринципностью, и с сменой тактики, и с нарушением прежде данных слов. Керенский не был таким, и стихия политического бунта смела его не только со сцены политики, но и практически сделала его парвеню и персоной нон грата среди всех тех людей, с которыми он дружил.