В русской истории немало славных полководцев, но немногие из них вызывают столько споров даже среди людей просвещённых: одни восхваляют Георгия Жукова как гения войны и спасителя родины, другие называют кровопийцей. Подлинный маршал словно завален картонными фигурами в его же образе, которые наклепали современники и потомки. К счастью, в бурных исторических баталиях постсоветских десятилетий историки нащупали возможность спасти Жукова от мифологизации.
Георгий Жуков — первый полководец
Крестьянский сын Георгий Константинович Жуков (1896 — 1974) был призван в армию в 1915 г. и несколько лет воевал — сначала унтер-офицером в войне против Германии (и заслужил два георгиевских креста!), затем добровольцем Красной армии против белых. После Гражданской войны большинство молодых красноармейцев поспешило демобилизоваться. Но не Жуков. Георгий Константинович загорелся изучением военного искусства — этим и занимался почти два десятилетия. К. К. Рокоссовский, с которым ему довелось учиться вместе, вспоминал, как Жуков с полной самоотдачей и «со всей страстью» подолгу ползал по полу свой комнаты, разглядывая разложенные карты.
С 1923 г. Жуков командовал кавалерийским полком, а вскоре прошёл кавалерийскую школу и курсы усовершенствования командного состава. Потом последовало командование кавалерийской бригадой, дивизией и корпусами. Он показал себя в качестве профессионала ещё до 22 июня 1941 г. В 1939 г. войска под началом Жукова окружили и разгромили японскую армию на реке Халхин-Гол.
Войну он встретил уже генералом армии и начальником Генерального штаба РККА. Одним из первых Жуков как командующий Резервного фронта начал наносить вермахту чувствительные контрудары — под Бродами, Луцком и Дубно, затем в ходе Ельнинской операции. Генералу первому удалось провести успешное и довольно крупное наступление и заставить немцев перейти к обороне (пусть пока временно и лишь на участке фронта). После этого Сталин стал назначать военачальника командующим на самых опасных участках фронта. Историки нередко называют Жукова «кризис-менеджером» или «пожарным». Сначала генерал стабилизировал Ленинградский фронт, а в начале октября 1941 года встал во главе Западного фронта, чтобы оборонять Москву.
В тяжелейшие дни битвы за столицу в полной мере проявились прямой и решительный характер Жукова, его требовательность и хладнокровие. Нервы подчинённых сдавали, и ему постоянно приходилось приводить их в чувство, подчас угрозами: «расстреляю», «арестую», «заменю». Это не способствовало его популярности, но работало. Расстроенный Западный фронт удалось залатать, а 5 декабря войска Жукова перешли в контрнаступление. В результате сражений декабря — февраля Красная армия отбросила вермахт на 150 — 250 км от Москвы.
Генерал Жуков быстро понял, как можно противостоять немецкой тактике «блицкрига». Как пишет военный историк А. В. Исаев, он видел, что скорость наступавших моторизованных соединений немцев «отрывает» их от пехоты, и это создаёт зазор, слабое место; причём фланги танковых групп врага растягиваются. И бил по флангам атакующих. Жуков умел предвидеть ходы противника и его тактические ошибки, а самое главное — использовал их.
Многими фронтами командовал после этого Жуков, а также состоял в Ставке Верховного Главнокомандования, был заместителем Верховного Главнокомандующего. Одному из немногих ему дозволялось спорить со Сталиным — Жуков не боялся настаивать на своих решениях. Вместе с А. М. Василевским он планировал оборону Сталинграда и операцию «Уран» (окружение армии Паулюса), провёл операцию «Искра» (прорыв блокады Ленинграда), участвовал в планировании Курской битвы, координировал действия войск в операции «Багратион» (освобождение Белоруссии) и командовал фронтом в ходе Висло-Одерской операции. Наконец, Жуков вместе с И. Коневым штурмовал Берлин.
Конечно, за годы войны и Жуков совершал ошибки и терпел поражения. Самыми трагическими стали неудачи подо Ржевом в конце 1942 года (операция «Марс»). Кровь бойцов буквально пропитала поля сражений, Красная армия несла ужасные потери и эту битву проиграла. Уничтожить вражеский плацдарм не удалось. Утешением служит лишь тот факт, что скованные и потрёпанные войсками Жукова немецкие части благодаря этому не оказались в тот момент на Волге.
Но всё же успехов у Жукова — намного больше, чем неудач. К концу войны его и награждать уже было нечем. Несколько звёзд Героя Советского Союза, два (!) ордена «Победа», многочисленные ордена и медали… Стратегическое и тактическое искусство Жукова сделали его полководцем № 1 в СССР. Лучшим признанием этого стало его право принять капитуляцию Германии 8 мая в Берлине и Парад Победы на Красной площади 24 июня 1945 года.
«Не мать Тереза»
Кроме провальной операции «Марс» у критиков есть и другие претензии к Жукову. Часть их — чисто человеческого характера, к его моральному облику. Мол, любил награды, признание, соблазнился трофеями и не отказал себе в удовольствии привезти из Германии на подмосковную дачу вагоны дорогущего антикварного добра. Ещё одним поводом для критики стала резкость маршала, и это тоже правда. Да, он мог нагрубить (но не матерился и не издевался над подчинёнными), угрожать и привлечь к ответственности, безжалостно ткнуть носом в ошибки — ведь нередко эти ошибки ему же и приходилось исправлять.
Однако жёсткость полководца помогала собрать волю в кулак и заставить людей энергично действовать. Несмотря на эту черту, он выслушивал доводы других командиров за и против разных решений, а также был требователен и к своей собственной работе, выезжал на передовую, не жалел сил в любой операции. Жуков считал себя человеком долга и хотел видеть то же в других военных.
Но самый тяжкий упрёк в адрес Жукова — что он «мясник», «браконьер русского народа», который не жалел солдат и бросал их в любом количестве под танки и на пулемёты, чтобы завалить врага трупами. В пример при этом приводятся тот же «Марс», Сталинград, Курск, Берлин и страшные цифры потерь, а также «кровожадные цитаты», вымышленные или реальные. Жуков действительно говорил, что полководец не может миндальничать: «Полководец на войне — не мать Тереза»; или вот ещё: «Война есть война, и на ней не может не быть потерь… и эти потери могут быть крупными».
Но всё же обвинять Жукова в злонамеренном браконьерстве, трупозакидательстве и равнодушии к жизням бойцов — нечестно и несправедливо. В документах (приказы и переписка с подчинёнными) мы видим, что Жуков помнит о солдатах и регулярно требует беречь их. В критические дни сражения под Москвой он резко критиковал командиров младшего уровня за неоправданные потери и «преступно проводимые атаки», в которых люди погибали, «не принеся Родине пользы». Командармов, бросавших воинов в бесполезное лобовое наступление, Жуков прямо винил в «тупости и недисциплинированности». Чего стоит только в гневе сказанное им в марте 1942 г. генералу И. Захаркину: «Напрасно Вы думаете, что успехи достигаются человеческим мясом, успехи достигаются искусством ведения боя, воюют умением, а не жизнями людей!».
«В армиях Западного фронта (…) создалось совершенно недопустимое отношение к сбережению личного состава. Командармы, командиры соединений и частей, организуя бой, посылая людей на выполнение боевых задач, недостаточно ответственно подходят к сохранению бойцов и командиров, Ставка за последнее время Западному фронту даёт пополнение больше других фронтов в 2−3 раза, но это пополнение при халатном, а иногда преступном отношении командиров частей к сбережению жизни и здоровья людей недопустимо быстро теряется и части вновь остаются в небольшом некомплекте»
Из приказа Г. К. Жукова о личном составе (15 марта 1942 г.)
Сам Жуков всегда настаивал на тщательной разведке, поиске наиболее уязвимых мест противника и мощной артподготовке, а не на кровавых лобовых штурмах. Но когда всё уже было подготовлено и надо было выполнить задачу — да, Жуков приказывал не считаться ни с чем.
Ветераны всё это знали и любили полководца. Это они прозвали его «Маршалом Победы». Когда Жуков умер, его поминали как национального героя.
На смерть Жукова
После войны политики спешили отдалить от себя маршала. Слишком высока была его популярность, а значит — политический риск (впоследствии пример Д. Эйзенхауэра, ставшего президентом США, только подтвердил это). Сталин отправил Жукова руководить военными округами подальше от столицы, а Хрущёв «сослал» его с поста министра обороны на пенсию. «Маршал Победы» закончил свои дни почти как рядовой советский старик.
Маршала похоронили в 1974 году. Одно из самых сильных своих стихотворений написал тогда Иосиф Бродский — «На смерть Жукова». Когда он его читал в 1970-е, слушатели не могли сдержать слёз, так переданы величие и трагизм полководца. Разве что, пожалуй, зря поэт поместил героя в «адскую область» — видимо, тоже чувствовал, что великие жертвы войны и на Жукова бросили тень.
Вижу колонны замерших внуков,
гроб на лафете, лошади круп.
Ветер сюда не доносит мне звуков
русских военных плачущих труб.
Вижу в регалиях убранный труп:
в смерть уезжает пламенный Жуков.
Воин, пред коим многие пали
стены, хоть меч был вражьих тупей,
блеском маневра о Ганнибале
напоминавший средь волжских степей.
Кончивший дни свои глухо в опале,
как Велизарий или Помпей.
Сколько он пролил крови солдатской
в землю чужую! Что ж, горевал?
Вспомнил ли их, умирающий в штатской
белой кровати? Полный провал.
Что он ответит, встретившись в адской
области с ними? «Я воевал».
К правому делу Жуков десницы
больше уже не приложит в бою.
Спи! У истории русской страницы
хватит для тех, кто в пехотном строю
смело входили в чужие столицы,
но возвращались в страхе в свою.
Маршал! поглотит алчная Лета
эти слова и твои прахоря.
Все же, прими их — жалкая лепта
родину спасшему, вслух говоря.
Бей, барабан, и военная флейта,
громко свисти на манер снегиря.
И. Бродский, 1974