С.БУНТМАН: Добрый день! Мы возвращаемся к нашему обычному формату для того, чтоб сейчас… Подозрительные у нас слушатели! Вот. Подозрительные, вот Саша спрашивает — а почему вы выбрали именно эту историю? Сейчас бы сочинить какой-нибудь юбилей или аналогию какую-нибудь. Или что-нибудь ещё.
А.КУЗНЕЦОВ: Напоминает мне инструктаж Модеста Матвеевича Камноедова, да? «Если [в виварии] надзиратель пьёт чай — [немедленно] прекратите. Были сигналы: не чай он там пьёт».
С.БУНТМАН: Ну да-да-да. Да. А чай ли это? Не всегда, сразу скажем. Да, здесь. Ну что же, замечательная история от 1887 года, насколько я понимаю? Российская империя. Имитация товаров.
А.КУЗНЕЦОВ: Имитация товарного знака, скажем так.
С.БУНТМАН: Абибас.
А.КУЗНЕЦОВ: Да, Абибас — это… Я вспоминал на протяжении всего того времени, что, значит, я к передаче готовился. Конечно, Абибас — это всё, так сказать, хорошо знакомо людям, заставшим эти годы, ну, а самое главное — что не этого века и даже не предыдущего изобретение: подделка товаров. И более того, ну вот встретились мне примеры того, когда в 19-м веке обсуждалась подделка товаров, которые, как кажется, ну и подделать-то невозможно, например, дело, когда целая семья, там, вместе с прислугой и всё прочее, семья купеческая, почувствовала недомогание после употребления хлеба. Что можно подмешать в муку?
С.БУНТМАН: Да что угодно вообще-то!
А.КУЗНЕЦОВ: А вот оказывается, что в муке гипс находился, причём в довольно больших количествах. Пять фунтов на пуд. То есть на шестнадцать килограммов муки подмешали два килограмма…
С.БУНТМАН: Это два, да, больше даже. Да. Да.
А.КУЗНЕЦОВ:Четыреста девять, там, с какими-то долями граммов русский фунт, да? Вот представьте себе. Ну хорошо. Значит, история наша начинается в 19-м веке, когда светлый человек Константин Абрамович Попов достаточно случайным образом начинает заниматься чайной торговлей. Но начать нужно, наверно, с самого чая. Чай — хотя вот есть такое убеждение, что чай, там, исконно русский напиток… Ну, исконно он быть просто по определению не может, исконно он, конечно, китайский. Даже индийский чай, он изначально, конечно, да, не индийский.
С.БУНТМАН: Не исконный, да.
А.КУЗНЕЦОВ: Вообще ещё позже, можно сказать, чем в России… Нет, ну если мы говорим о выращивании, то выращивание — нет, в Индии началось всё-таки в 19-м веке, а в России уже в начале 20-го, в Российской империи. Значит, так вот Константин Абрамович Попов (совершенно диккенсовская история), он родился в бедной семье на полдороге между Ярославлем и Костромой в посёлке при соляных промыслах. Значит, отец его был человек, ну, по местным меркам относительно зажиточный, но не предприниматель. Крестьянин. Но он умер, когда мальчику было четыре года, а его младший брат, который сегодня тоже будет упомянут, Семён, вообще был нескольких месяцев от роду. И мать, вдова Попова, значит, начала думать, как бы их пристроить, и когда старшенький подрос, его отдали какому-то дальнему родственнику в дом на воспитание. С воспитанием получилось достаточно плохо, значит, его там использовали как прислугу, всячески били, заставляли делать тяжёлую работу. Ну, уже не Диккенс даже, а рассказ Чехова «Письмо», да? Ванька Жуков. «И начал ейной харей… начал ейной харей мне в морду тыкать». Значит, его оттуда мать забрала, потом отдала в другое это самое.
Меня совершенно поразил рассказ — это записано по воспоминаниям самого Константина Попова-старшего, — что он как-то, будучи лет одиннадцати от роду, совершенно вот изнемог от тех условий, в которых он находился, и решил сбежать домой. Он мелом написал — не ищите меня, я ушёл домой, и в лютый мороз, не имея хорошей одежды, пошёл домой, а идти ему было более тридцати вёрст. И он практически замерзал под утро где-то в пути, у него потом, там, долго-долго лечили, думали, что даже придётся кисти рук отнять, настолько сильно он обморозился. Ну, слава богу, дело обошлось. Ну и случайный проезжал какой-то вот крестьянин на своих санях, увидел его, подобрал. То есть если бы не этот случайный человек, то, скорее всего, чайной империи Попова просто-напросто не было бы.
В конечном итоге его определили в мальчики в Петербург. Там он тоже долго мыкался, значит, его там травили дети хозяйские и всё прочее, но, значит, благодаря тому, что он был человеком очень ответственным и очень тянулся к грамоте — значит, попросил, умолил, чтоб его научили писать и читать, где-то достал учебник арифметики для гимназий и с помощью какого-то там соседа сам в нём разобрался. То есть это, действительно, человек, которому, ну, что называется, вот дана была сила характера и талант, для того чтобы выбиться из того, в общем, ну, совершенно ничтожного положения, в котором он родился. И в конечном итоге его хозяин, у которого он работал, уже став взрослым молодым человеком, решил, помимо всего прочего, открыть и чайное дело. И вот отрядил его приказчиком по чаю. И он настолько хорошо разобрался во всех, значит, вопросах, связанных с поставками чая, его хранением, упаковкой, сортировкой, продажей. Он искал средства для того, чтобы найти, начать какое-то своё собственное дело, и понял, что он в Петербурге их не заработает. И он опять решил возвращаться на родину, туда, в Ярославскую губернию, и совершенно случайно…
С.БУНТМАН: В Петербурге потому что много конкурентов, много всего там.
А.КУЗНЕЦОВ:Чёрт его знает. В общем, он в какой-то момент пришёл к выводу, что ему дорого жить, естественно, там. И он уже решил, значит, получать расчёт и собираться в обратную дорогу. А ему уже что-то тридцать, он уже достаточно долго в этих самых мальчиках находится. И тут он на Невском проспекте совершенно случайно встречает человека, который его хорошо знает и который сам является предпринимателем и тоже работает то ли посредником, то ли где-то сбоку этой чайной торговли. Они разговорились, тот говорит, Попов, — я вот, решил, значит, домой возвращаться. А этот человек — я не запомнил его фамилию, фамилия немецкая, он говорит: а что же вы, зачем же вы, голубчик, с такими знаниями, с таким опытом, вы же так хорошо в чае разбираетесь. Он говорит — ну у меня капитала нет, я бы начал своё дело, но вот денег нет, и занять мне не у кого. Он говорит — вы знаете, давайте я поговорю, я уверен, что под мою гарантию вам дадут товар в кредит.
С.БУНТМАН: Вот это уже совсем Диккенс.
А.КУЗНЕЦОВ: Абсолютный! Или рождественская сказка. И этот человек действительно нашёл ему пару, значит, посредников, которые согласились ему дать товар в кредит. И дело пошло так здорово, что он выписал младшего брата в помощь, вот этого Семёна, вот эти «К. С.» — дайте нам, пожалуйста, Андрей, первую картинку, где изображены очень красочные, очень яркие различные аксессуары уже знаменитого на этот момент торгового дома «Братья К. и С. Поповы».
В левом верхнем углу — это большой ящик из-под чая, значит, это оптовая торговля, в левом нижнем углу очень интересная вещь, конечно, плохо видно на этой фотографии, но у этой шкатулки есть ключик! И замочек. Вон, торчит, если присмотреться. Узоры мешают рассмотреть. Оказывается, такую штуку в зажиточных крестьянских или даже в мещанских семьях было принято дарить на свадьбу невесте. Вот то, что она теперь хозяйка дома, имело символическое выражение в том, что у неё в руках ключ от коробки с чаем. То есть важное домашнее богатство семейное теперь в её распоряжении. Ну, а справа — это различные этикетки. Вот та, которая верхний правый угол — тоже, конечно, видно не очень хорошо, но на картинке изображено, изображена переработка чая в Китае. Эта картинка станет одним из предметов судебного разбирательства, чуть позже мы к ней вернёмся.
Так вот, значит, наш герой в Петербурге открыл магазин чайной торговли, дела у него пошли очень-очень хорошо, и в конечном итоге он принял решение перебираться в Москву. Потому что Москва — столица российской чайной торговли. Вот поразительно, да — можно сколько угодно говорить о том, в каких разных ритмах, разных стилях жили Петербург и Москва, но это действительно так, на каждом шагу натыкаешься. В Петербурге в основном пили кофе. Нет, ну конечно, извозчики пили чай, конечно, многие, так сказать, там, работники из числа тех, кто мог себе это позволить, пили чай. Но вот образованные люди, да, и даже купечество петербургское — кофе. Чай — не стильно. А вот Москва, любящая как следует пожрать, а потом поспать после обеда, хлебала ведёрными самоварами. И основная реализация чая — это Москва. И он приезжает сюда — точнее они, уже братья Поповы, — и здесь начинается постепенное, довольно быстрое складывание самой настоящей империи. Дайте нам, пожалуйста, Андрей, следующую картинку. Такая фотография, значит, на которой мы видим трёх человек — немолодой человек, а по бокам у него двое молодых людей стоят. Вот немолодой человек — это Константин Абрамович, уже в пожилые годы. Слева от него стоит его единственный племянник и, получается, единственный наследник Константин Семёнович, сын его младшего брата Семёна. А справа находится Николай Алексеевич Абрикосов.
Абрикосовы — это к этому времени уже тоже почти сложившаяся империя кондитерская. Абрикосовы — это мармелад, это пастила, это всевозможные конфеты, это всё что угодно. И вот Алексей Иванович Абрикосов — тот самый, который построил ту самую усадьбу Внуково, и которая, по одной версии, так называется, потому что усадьба была построена в подарок внукам, да? Вот, значит. Но это не единственная версия происхождения этого названия.
Так вот, Николай… Алексей — прошу прощения — Алексей Иванович Абрикосов и Константин Абрамович Попов породнились. Каким образом? Свояки, они женаты на родных сёстрах. И вот с этого момента Абрикосов входит — хотя фамилия его не значится на товарном знаке, товарный знак так и будет «Братья Поповы». Они умрут — ещё несколько десятилетий: «Торговый дом братьев Поповых». Но дело в том, что после смерти Константина Абрамовича (Семён умер ещё до него) империя переходит не единственному наследнику, не Константину Семёновичу, потому что Константин Семёнович имел репутацию шалопая, человека чрезвычайно увлекающегося, человека, в молодости ведущего, значит, крайне предосудительный с купеческой точки зрения образ жизни. Поэтому реальным руководителем этого дома становится опытный, матёрый со всех точек зрения, профессиональный бизнесмен такого крупного пошиба — Алексей Иванович Абрикосов. Именно он будет представлять компанию вот на этом процессе, о котором сейчас, вскорости пойдёт речь. Что же касается Константина Семёновича, чтобы с ним закончить — он продолжал чудить, он чудил всю жизнь — в частности, например… Вот, Серёж, представляешь себе милейший особнячок — если ехать по Садовому кольцу, немножко не доезжая МИДа со стороны Крымского моста, перед поворотом в Глазовский переулок.
С.БУНТМАН: Да.
А.КУЗНЕЦОВ: Чуть в глубине, белый с голубым, классический, с колоннами, да, — там сейчас какой-то банк, чуть ли не Райффайзен сидит. Оказывается, этот особняк Константин Семёнович построил для себя, а потом взял и подарил своей супруге. На что один из Абрикосовых (сохранились воспоминания): что ты делаешь, она ж тебя выгонит из дому и дом себе оставит. На что тот спокойно сказал: ну что, надену шляпу и уйду. Так буквально через пару лет она именно так и поступила. Вообще он три раза был женат, каждый брак заканчивался каким-нибудь скандалом. Но, несмотря на всё вот это вот раздолбайство, это явно был человек с мощной предпринимательской жилкой и очень развитым чутьём таким вот деловым. И именно он, первый, начал эксперименты по выращиванию чая на Кавказе, в районе Батума. То есть вот тот отечественный чай, который мы привыкли называть грузинским — ну потому что действительно выращивался он на территории Грузии — он начинается с младшего Константина Попова, с Константина-племянника. Во время Первой мировой войны, когда на кавказском фронте русская армия действовала довольно успешно, Попов вложил довольно большие деньги в расширение производства, потому что он был уверен, что черноморское побережье российское после войны разрастётся, что у Турции будут отторгнуты её восточные районы и, соответственно, ну, появятся гораздо большие возможности для разведения чайных плантаций. Но получилось то, что получилось — не он один обманулся в своих ожиданиях. И ещё, чтобы закончить, опять же, с Константином Поповым — персонаж невероятно интересный, я имею в виду младшего Константина — вот сейчас нам покажут фотографию знаменитого Поповского пассажа.
Этот пассаж был построен Константином-младшим. Правда, как ни странно, в нём не было магазина чайной торговли. Ну, построил ты, по нынешним временам, торговый центр — ну размести ты там свой магазин на первом этаже роскошный. Нет, ни черта, всё там сдавалось в аренду, ну, а в конце 19-го века он вообще его продал братьям Джамгаровым, и пассаж стал Джамгаровским. Всё, с Константином Поповым мы закончили, а теперь, собственно говоря, переходим к нашему процессу.
«В начале января 1886 года почётный гражданин Леонид Филиппов и крестьянин Гавриил Одинцов заявили московскому обер-полицмейстеру, что в чайном складе братьев А. и И. Поповых, — Александр и Иван: не Константин и Семён, а Александр и Иван, — где они находились на службе, постоянно подмешивается в настоящий чай так называемый рогожский чай. И в подтверждение своего заявления сослались, что в складе имеется в данное время три бочки такого рогожского чая весом по тридцать пудов в каждой бочке». Ну, тридцать пудов — почти полтонны, 480 килограммов, да? Значит, полторы тонны рогожского чая.
С.БУНТМАН: Что это?
А.КУЗНЕЦОВ: Что это? Значит, у нас с вами сегодня будет постоянно поминаться два вида чая — рогожка, или рогожский чай, и копорка, или копорский чай. Сейчас, чуть позже, объясню, что это такое. Закончу чтение этого отрывка обвинительного акта: «Вследствие сего 8 января чинами московской сыскной полиции…, — сыскной, в Москве уже есть сыскная полиция, то есть уголовный розыск, отдельный от обычной полиции. И занимается сыскная, естественно, важнейшими делами. Поскольку штат её пока очень маленький, да, это ещё не легендарный МУР, это его эмбрион. — …чинами московской сыскной полиции в помещении чайного склада торгового дома «А. и И. Поповы» был произведён внезапный обыск, причём были найдены: в холодной кладовой три ящика, зашитые в рогожу и обвязанные верёвками, весом 25 пудов, две бочки приблизительно сорокаведёрной ёмкости, — напомним, ведро — это мера объема жидких тел в Российской Империи, 12 и три десятых литра. — …упакованные таким же образом, весом 43 пуда 20 фунтов. По вскрытии этих ящиков и бочек они оказались наполненными копорской травой, называемой также иван-чаем».
С.БУНТМАН: А рогожка?
А.КУЗНЕЦОВ: Дайте нам, пожалуйста, следующую, Андрей, картинку. Она состоит из двух частей: вот, собственно говоря, иван-чай как он растёт. Я думаю, что это неприхотливое растение всем жителям умеренного Севера и центральных районов России хорошо известно. Иван-чай можно встретить где угодно; почему-то он очень любит в сельской местности всякие пожарища, обочины — вот, при дорогах он часто растёт. Цветёт практически всё лето таким замечательным розово-сиреневым цветом, радует глаз. А внизу — это то, что из него приготавливают, вот это тот самый копорский чай. Почему копорский? Копорье — это старинный городок, так сказать, в районе нынешнего Петербурга.
Оказывается, производство этого фальсифицированного копорского чая — то есть копорский-то чай, он нормальный, он использовался как фальсификат настоящего чая. Так вот, производство этого фальсификата было в основном сосредоточено в районе Петербурга. Почему — не знаю.
С.БУНТМАН: Это многое объясняет.
А.КУЗНЕЦОВ: Это многое объясняет, это правда. Но факт остаётся фактом, что даже один из поставщиков — который будет третьим обвиняемым, наряду с братьями Поповыми, на нашем процессе — он тоже живёт под Петербургом, и он оттуда осуществлял поставки. А вот главным центром производства рогожского чая является Москва. Рогожский чай — это спитой чай. Это чай, который скупали по всем многочисленным чайным, трактирам, гостиницам и прочим, так сказать, местам, где собирались в большом количестве чаехлёбы. После чего его сушили… Ещё одна версия — точнее, версий, почему он рогожский, две. Одна — что центр производства Рогожская застава, Рогожская слобода. Вот эта вот бывшая Ямская, которую потом обильно населили старообрядцы, и вот якобы на Рогожке основные были, значит, силы и средства по производству этого самого спитого чая. А вторая версия — что его сушили на рогожах. Его получали, естественно, забирали во влажном виде, сушили на рогожах, добавляли чего-нибудь для крепости. Некоторые наиболее отважные и, я бы сказал, отмороженные даже купоросу добавляли — с купоросом оно должно было ядрёно заходить. И этот рогожский чай тоже был в нелегальном обороте. В нелегальном, потому что и производство копорского чая, и производство рогожского чая было категорически запрещено, вплоть до того, что сам факт обнаружения промышленных количеств того или другого — это уже к мировому судье. Это уже, по нынешним временам, административный протокол.
С.БУНТМАН: А запрещалось выдавать его за чай или, если ты честно продаёшь: это у меня вот рогожский… напиток.
А.КУЗНЕЦОВ: Дело в том, что опыт 19-го века показал, что ни на что другое, кроме как на фальсификат, рогожский чай не годится. Потому что покупать его на напиток промышленными партиями бессмысленно, притом что он растёт на каждом, так сказать, пустыре. Ну кто же будет платить свою копеечку? Имеет смысл только покупка промышленных партий, и цены — которые есть, и они будут в обвинительном акте звучать — цены звучат для промышленных партий. Пуд копорского чая стоит три серебряных рубля. Пуд, шестнадцать килограмм — можешь себе представить объём сушёной травы в пуд? Я думаю, что вот всю нашу студию можно было бы заполнить под потолок. Вот это стоит всего три рубля.
С.БУНТМАН: Я сразу себе представил, там, гигантскую компостную яму или что-нибудь, что вот столько… Ой!
А.КУЗНЕЦОВ: Поэтому оборот этих двух товаров, он сразу влечёт административное правонарушение за собой, потому что понятно, что он может использоваться только для фальсификата. Обратим внимание на то, что дело начинается с того, что в полицию добровольно являются двое служащих братьев Поповых, Александра и Ивана. Чтобы мы не путались, я их буду называть Поповыми Вторыми. Или Поповыми другими, да. Сразу хочу сказать, что тогда… А практически во всех материалах, что я читал вчера и сегодня, этот процесс изображается как битва добра со злом. Вот есть хорошие К. и С., вот есть плохие А. и И., которые фальсифицировали их товар, подделывали их этикетки и вообще всячески себя за них выдавали. На самом деле там всё сложнее, и в этом процессе очень отчётливо видно, что он весь, от начала и до конца, спровоцирован «К. и С. Поповыми» — фирмой. Ну, то есть Абрикосовым — Абрикосовым и его сотрудниками. И конечно, этих людей подкупили. Конечно, вот эти двое заявителей — почётный гражданин Леонид Филиппов и крестьянин Гавриил Одинцов — это перекупленные Поповыми Первыми служащие Поповых Вторых. И они далеко не первые…
С.БУНТМАН: А есть доказательства у вас?
А.КУЗНЕЦОВ: Ну, а как ещё иначе это может быть? Вот, представь себе: ты приказчик, ты работаешь — работаешь не один год — у хозяина, знаешь этого хозяина многие тайны, в том числе и уголовно наказуемые, да? И ты вот так вдруг, ни с того ни с сего, пришёл в полицию и начал каяться, понимая, что на самом деле и тебе может, в общем, боком-то прилететь. Ну конечно, ты этим знанием захочешь распорядиться так, чтобы у тебя в кармане зашуршало.
С.БУНТМАН: Да, но знание о подлинных вещах?
А.КУЗНЕЦОВ: Да. Да, да. Знание о подлинных вещах. Из этого процесса уши заказчика торчат по полной программе. И адвокаты (адвокаты обвиняемых), естественно, на этом оттопчутся по полной программе, и будут приводить примеры того, как для того, чтобы доказать, что Поповы Вторые торгуют действительно разбодяженным чаем, Поповы Первые через третьих лиц скупили у них несколько мешков их товара и затем представили следствию.
С.БУНТМАН: Не подменили?
А.КУЗНЕЦОВ: Суд не принял это как доказательство, потому что, ну, нельзя так делать, да…
С.БУНТМАН: Действительно, заинтересованной стороне нельзя.
А.КУЗНЕЦОВ: Об этом Карабчевский, адвокат младшего из братьев — Ивана Попова, будет говорить очень подробно, и… Ну, на самом деле, действительно, но это упрёк обвинению. Суд всё это явно совершенно учёл, потому что, как я покажу чуть позже, присяжные большую часть обвинения отвергли. «Не виновен», — ответили они на 12 из 14 вопросов. Только на 2 ответили «виновен, но заслуживает снисхождения». Это, конечно, конкурентная борьба, очень жёсткая конкурентная борьба, но смотрите: я никоим образом не хотел бы, чтобы возникло хоть малейшее ощущение, что вот плохие — теперь наоборот, да — плохие Поповы Первые подставили не плохих Поповых Вторых. На самом деле здесь, я бы сказал, игра была равна. «В 1843 году коллежский советник Константин Абрамович Попов совместно с братом своим Семёном Абрамовичем…». Кстати, у нас наверняка придут любители поискать Абрамовичей… Сразу хочу сказать: это староверы. У российских староверов ветхозаветные имена были в большом ходу, поэтому и Абрамовичи, и Моисеевичи — это не по вашей, дорогие, линии. «…Учредили торговый дом под фирмою «Братья К. и С. Поповы», в течение многих лет этот торговый дом пользовался среди торговцев и потребителей самой почётной репутацией, — что истинная правда, потому что за качеством они следили просто как ни за чем другим, — но в конце 1870-х годов стали распространяться слухи о недоброкачественности чая, продаваемого этой фирмой. Отыскивая причины этих слухов, торговый дом узнал, что москотельный торговец, купец Александр Петров Попов, — Александр Петрович, — учредивший в Москве в 1878 году торговый дом под наименованием «Александр Попов и Ко» производит также торговлю чаем, причём продаваемый им чай обёртывает в этикеты и бандероли, схожие с этикетами и бандеролями торгового дома «Братья К. и С. Поповы»». Дайте нам, пожалуйста, Андрей, следующую картинку.
С.БУНТМАН: Но это же не хорошо!
А.КУЗНЕЦОВ: Это не то слово! Карабчевский, правда, будет говорить: «Да, для людей с высокой моралью, очевидно, это не хорошо. Но это, извините, бизнес. Бизнес, он таков». Это будет говорить Николай Платонович и развивать эту мысль в дальнейшем. Ну, а что ему, адвокату, делать? Дельце-то достаточно тухлое. Вы видите образец этикета — он будет одним из доказательств на процессе. Братья Поповы Первые, когда всё это начнётся, в газетах, там, где реклама, публиковать эти образцы.
С.БУНТМАН: Забота о потребителях, нормальная совершенно.
А.КУЗНЕЦОВ: И забота о своей репутации. Смотрите, ребята — вот по каким признакам вы можете отличить, что это наша продукция. Мне это сразу напомнило из девяностых ещё один эпизод: рекламу водки «Распутин».
С.БУНТМАН: «Если я (подмигиваю)», да-да-да.
А.КУЗНЕЦОВ: Конечно, да, то же самое. Только здесь без юморка и без подмигиваний. Что, собственно говоря, делали Поповы? Они делали… Поповы Вторые, они делали практически такую же этикетку. Ну, например: вот помнишь, я говорил, что изображённая там, на этикетке настоящих Поповых, переработка чая в Китае. У вторых Поповых будет точно такая же гравюра, только развёрнутая в обратную сторону. Они — ребята опытные, у них дым из трубы в другую сторону, рабочие смотрят в другую сторону, склад с правой …
С.БУНТМАН: То есть они как бы не обманывают…
А.КУЗНЕЦОВ: «Мы же вам всё показали: у нас не точно такая же этикетка», — говорят они. И буквы «К. С.», «Поповы К. С.» у них тоже крупно на их этикетках, но меленько-меленько подписано, что «К. С.» означают «Контора и склад». То есть, они, конечно, безусловно, работали под первых Поповых. И то, что присяжные старшему из обвиняемых Поповых вынесли-таки обвинительный вердикт — потому что присяжные это всё очень хорошо поняли. Коллегия присяжных, надо сказать, по тем временам была подобрана совершенно, что называется, исключительно. Смотрите: почётный гражданин, мещанин, действительный студент (то есть закончивший университет по второму разряду), купец, мещанин, купец, подпоручик, инженер-технолог, коллежский регистратор, потомственный почётный гражданин, мещанин, статский советник, в запасных — купец, коллежский асессор. Ни одного крестьянина, ни одного извозчика — всё люди образованные, всё люди как минимум с незаконченным гимназическим образованием. Ну, про мещан не знаем, но их здесь всего двое. Остальное — чиновники, офицер, выпускник университета, потомственный почётный гражданин, то есть, скорее всего, тоже предприниматель, но не записывающийся в купечество. Продолжим. Да, ещё из филологических находок: помимо «этикетов» и «бандеролей» — ну, «этикет» — это понятно, этикетка, — я встретил ещё слово в обвинительном акте «сорочка» и, икая, полез в Даля. Думаю: ну хорошо, сорочка-то применительно к чайной торговле что такое? И обнаружил, что, помимо того что сорочкой называется всякого рода одежда, и ещё там есть несколько очень интересных значений, сорочкой назывался полотняный чехол на ящик с товаром. Вот когда на ящик сверху ещё надевали чехол, как правило, с какими-то там фирменными указаниями — вот это называлось сорочкой. «Ввиду сего по заявлению торгового дома «Братья К. и С. Поповы» в 1880 году производилось полицейское дознание, а потом и предварительное следствие об употреблении торговым домом «Александр Попов и Ко» поддельных этикетов и бандеролей. Но дело это по определению Московского окружного суда от 28 июля того же года было прекращено на том основании, что между этикетами и бандеролями, употреблявшимися Александром Поповым и торговым домом «Братья К. и С. Поповы», не было обнаружено полного тождества». Вот на самом деле дело всё так далеко зашло, потому что им дважды сошло с рук: первый раз сошло полностью — Московский окружной суд согласился с тем, что… Ну смотрите, дым-то в другую сторону. Ну, а смотрите: «К. и С."-то подписано же, что это контора и склад. Ну да, очень меленько подписано, но подписано же. То есть в первом случае Московский окружной суд исходил из того, что только полное тождество является мошенничеством.
«После такого исхода этого дела торговый дом «Братья К. и С. Поповы» нашёл нужным изменить свои этикеты и бандероли, и в 1882 году запросил у департамента торговли и мануфактур разрешение на употребление нового рисунка на этикетах и бандеролях». Надо было согласовывать, оказывается. Нельзя было просто так рисовать. «Но едва только этот новый рисунок был пущен в обращение, как Александр Попов сделал и для себя этикеты и бандероли подобного же рисунка, обозначив на них свою фирму под наименованием «Торговый дом «Братья Поповы»»», — то есть он перерегистрировал, подтянув своего брата Ивана, который вообще никаким образом не имел отношения к коммерции. Из-за этого он будет оправдан в конечном итоге присяжными. Он такой сильно младший брат, на 12 лет младше, явно совершенно бессловесный, тихий и как бы полностью находящийся под влиянием своего старшего брата. Тот его подтянул, ну, за фамилию. «Поповы» — ещё больше похоже, чем просто «Александр Попов».
С.БУНТМАН: Вот скажи мне, пожалуйста: а им надо было регистрировать новый знак? Вот тем надо было новый знак, Поповым К. и С., не контора и склад.
А.КУЗНЕЦОВ: Надо было. Вот то, что у них есть отличия, было при регистрации для них, действительно, формально снимающим препятствие моментом. Кроме того, это прозвучало вполголоса на процессе в выступлениях, в прениях, но, конечно, не может быть никак доказано: понятно, что они при регистрации какие-то денежки отстёгивали чиновникам, которые этим занимались. Плевако, великий Фёдор Никифорович Плевако, который представлял в этом деле гражданского истца, то есть он был как бы товарищем обвинителя, да, потому что он представлял пострадавших, торговый дом «К. и С. Поповы». Плевако большую часть своей речи посвятил разбору аналогичных дел в европейских, в первую очередь во французских судах. Вообще вот сколько я профессионально занимаюсь, в том числе Фёдором Никифоровичем Плевако, — не устаю восхищаться тем, какой он разный. Вот знаменитый Плевако — это Плевако-трибун, громовержец, это Плевако, либо, значит, взывающий к милосердию, либо взывающий, там, к мести, к наказанию. Тут — спокойный грамотный юрист.
С.БУНТМАН: Дело-то другое!
А.КУЗНЕЦОВ: Это не обвинение в убийстве из ревности, да, или не обвинение крестьян в бунте против совершенно зарвавшегося помещика. Дело-то тонкое, юридическое. И Плевако, который великолепно знал два иностранных языка, немецкий и французский. Несмотря на его мужиковатую внешность, он был очень образованным человеком, да.
С.БУНТМАН: Ой, ой, не надо, ну это… А кстати, а он пользовался тем, что у него такой был простоватый вид, да?
А.КУЗНЕЦОВ: Конечно, конечно. Его поэтому именно Москва и любила, да. Петербург — это франтоватый, буквально сошедший только что со сцены Карабчевский, а наш, московский народный аблакат — на нём и фрак сидит криво, и хотя он сшит у дорогого портного, но он уже на второй день кажется поношенным, и это ещё более тёплое чувство к нему вызывало. Народный, да, народному адвокату Плеваке, писали ему письма, и письма доходили к нему на Новинский бульвар. Так вот Плевако привёл несколько очень громких судебных дел, причём… из этого следует, что на самом деле в той же Франции чрезвычайно распространённая вещь. Например, мне запомнилось два дела — он пять или шесть там приводит в качестве примеров — ликёр шартрез и «Вдова Клико». Некий прохиндей, пользуясь тем, что Клико — уже раскрученный бренд, нашёл себе партнёра по фамилии Клико, чуть ли, чуть ли не в Швейцарии, который не имел вообще никакого отношения к бизнесу, не говоря уже о виноделии. Но он его именно за фамилию взял себе в партнёры, перерегистрировал товарный знак, так, что «Клико» вышло на первый план, и начал продавать шмурдяк. Правда, и Карабчевский, отвечая Плеваке — будет же дуэль, дуэль двух великих — Карабчевский, отвечая Плеваке, говорит: вот, мой высокоучёный процессуальный оппонент нам привёл, значит, примеры из европейской судебной практики, но обратите внимание, там чем все суды заканчиваются — и он прав, действительно, и Плевако это не скрыл — там все суды заканчивались запретом использовать наименование. Но никакого наказания. Хотите наказания — идите с гражданским иском в гражданский процесс и требуйте компенсацию и возмещение вреда. Но это очень тяжело будет доказывать в гражданском процессе, потому что там же нужна конкретная сумма, а как вы посчитаете ущерб? Никак не посчитаете, невозможно это практически в то время. Это сегодня, когда каждая бутылка отслеживается, да, благодаря системе ЕГАИС, это теоретически можно сделать, а тогда — как вы определите объём производства, как вы определите объём вот этого самого шмурдяка, выброшенного на рынок? Никак не определите. А у нас, говорит Карабчевский, у нас каторга грозит за это. Ну, насчёт каторги он преувеличил, председатель его оборвал. Но так или иначе — вот, пожалуйста, нам Александр сейчас… Андрей, извините! — даёт, значит, обложку: сразу же, по горячим следам, по окончании процесса в мае 1888 года издательство Московского университета выпустило вот это самое дело братьев Александра и Ивана Поповых. Абсолютно уверен, что и здесь торчат уши К. и С.
Дело в том, что торговый дом «К. и С. Поповы» для университета имел десять именных стипендий для нуждающихся студентов. И поэтому понятно, почему сразу, буквально через несколько дней после процесса именно в университетской типографии была напечатана эта брошюра. Это часть их пиар — как бы — компании, связанной с этим процессом. Дело действительно было тухлое, потому что у Поповых при обыске — обыск тоже был проведён: рота солдат оцепила помещение торгового дома Поповых Вторых в одном из переулков недалеко от Мясницкой. Они ещё и селились-то в знаменитых чайных местах. В ста метрах от знаменитого перловского магазина, конечно!
С.БУНТМАН: Перловского! Вот это вот вы спрашивали, это перловский магазин.
А.КУЗНЕЦОВ: На Мясницкой перловский, да. Легендарный чай торговца Перлова, да, конечно. Вообще на чае ведь очень много кто поднялся. А вот я вырос на Усачёвке — улица Усачёва названа в честь одного из купцов Усачёвых, которые тоже в своё время поднялись на чайной торговле. И именно Москва, конечно, именно Москва, она действительно столица, чайная столица России в это время. Так вот, во время обыска было обнаружено огромное количество и рогожского чая, и копорского чая. А ещё фальсификаты лекарств, косметических средств, и тоже всё — упаковка почти неотличима от более известных фирм. Как доказательство присяжные это потом исключат. Ну, потому что не имеет отношения к делу. Но они же ушами слышали это всё. Когда судья говорит — присяжные, вы не должны, там, это принимать во внимание — ну это присяжные будут решать, принимать им это во внимание или нет. Они всё это слышали. То есть убийственное для Поповых… Они были, конечно, Поповы Вторые, ужасно беспечны. У них это всё на виду. Они настолько от двух удачных попыток уйти от суда… А вторая была, значит, тоже, можно сказать, удачной, потому что во втором случае, когда опять же Поповы Первые на них наябедничали, то Поповы Вторые были наказаны, но как: по 200 рублей штраф. А к вопросу об их доходах, — об этом прокурор очень хорошо, Горнберг, сказал в своей речи. Он говорит: «Смотрите, они никому особенно не известны, да? А вот за те годы, что они начали изображать из себя вторых Поповых, они в десятки раз увеличили свой капитал». Так вот, они, значит, бодяжили чай в следующей пропорции: девять частей нормального чая и две части копорки и рогожки. Вроде не много. Но дело в том, что стоимость даже недорогого настоящего чая в 30 раз больше, чем рогожки.
С.БУНТМАН: То есть такое небольшое вкрапление, скажем, рогожки…
А.КУЗНЕЦОВ: Ну как небольшое: одна четырёхсполовинная — не так уж мало получается, да?
С.БУНТМАН: Ну да.
А.КУЗНЕЦОВ:На фунт получается около 100 грамм.
С.БУНТМАН: Ну хорошо. Ну такой, ну, неполный, ну, не половина, да? Но это большой, это огромный доход.
А.КУЗНЕЦОВ: Это рублики и рублики, десяточки, сотенки, а на самом деле десятки тысчонок, конечно. Потому что оборот, годовой оборот у настоящих, у первых Поповых, скажем так, годовой оборот у первых Поповых в это время достигал полутора миллионов рублей серебром в год — ну какой объём. И у этих Поповых, видимо, объёмы-то тоже были очень немаленькие. То есть то, что они жулики, у них, в общем, доказательств было очень много. Кроме того, в деле был третий обвиняемый: крестьянин, — ну это крестьянин он по пачпорту, на самом деле он нормальный такой средней руки предприниматель, — вот тот самый из-под Петербурга, который поставлял им копорку, один из поставщиков копорки. Когда его… ему предъявило обвинение, ещё следствие, ещё до суда, он вдруг сказал так: я себя виновным не признаю, но я всё расскажу. Вот я почти уверен, что он — ещё один засланный казачок. Недоказуемо, но его показания оказались ценнейшими для следствия и для обвинения. Я думаю, что Поповы Первые не только двух служащих прикупили, но и поставщика. И сказали ему: «Слышь, мужик, ну мы всё сделаем, мы тебе адвоката хорошего оплатим, мы всё сделаем для того, чтобы ты получил, ну пару месяцев ты отсидишь в холодной, а мы тебе за это хорошо заплатим. А иначе ты всё равно пойдёшь обвиняемым — мы тебя назовём, но, как говорится, без всяких приятных сопроводительных моментов». И вот этот человек подробно рассказывает… Я не виноват, говорил он, я-то что, я просто копорскую траву продавал, да, копорский чай продавал, а это они его уже бодяжили, это они там, значит… Ну, и в общем, присяжные с этим согласились, и действительно, ему определили, там, несколько недель тюремного наказания — можно сказать, что он от наказания ушёл по сути.
За всё ответил старший, Александр Попов. Адвокаты — а защищали двух братьев, младшего защищал Карабчевский, старшего защищал известный в то время в Москве адвокат Витольд Иванович Высоцкий. Почему такое интересное распределение: старшему брату грозит гораздо больше, а гораздо более знаменитый, гораздо более, конечно, дорогой петербургский столичный адвокат Карабчевский защищает младшего брата? Я думаю, что это психология, я думаю, что старший брат относился к младшему как к сыну. Он действительно на процессе сам взял всё на себя и постоянно говорил: младший ни при чём, младший ничего не знал, младший тут вообще не при делах. И наверняка это он настоял на том, чтобы светило российской адвокатуры защищало младшего. Он его закрыл своей широкой спиной. Жулик-то он жулик, конечно, но это не значит, что он человек плохой и что он брат негодный. Вот.
Интересно, подумал я, нигде мне не встречается… Да, за всё ответил старший, и ответил он по тем временам достаточно серьёзной мерой: лишенье всех особенных прав. То есть всё, что ему давало его купеческое звание (он купец первой гильдии), все его, там, медали, которые у него были за благотворительную деятельность, и так далее — все эти права изымались. И ссылка, бессрочная ссылка в Томскую губернию. Он не старик, но и не мальчик: ему за сорок. Сорок лет ему в год процесса, в 1888-ом. Как у него там сложилась жизнь, честно говоря, не знаю. Думаю, посмотрю-ка я кассацию. И нашёл. В следующем, 1889 году, конечно, Высоцкий подал кассационную жалобу — и она была рассмотрена Сенатом. Каждый раз говорю одно и то же: какое же я получаю удовольствие, когда я читаю сенатские заключения по этим делам. Тем более что здесь заключение давал обер-прокурор Сената Анатолий Фёдорович Кони. Андрей, дайте нам, пожалуйста, следующую картинку.
Значит, сейчас мы увидим… К сожалению, очень плохого качества, но другого качества просто нет. Это Владимир Нилович Лавров, председательствующий в процессе, много лет председатель Московского окружного суда (около двадцати лет), очень темпераментный, нервный, быстрый человек. Увлекающийся судья: как только интересное дело, он отталкивал своих заместителей и брал его себе. И вот здесь он тоже так поступил. Следующая картинка у нас будет — Андрей, двойной портрет.
Слева… Ну, кто нас давно смотрит, уже наизусть знают эти лица: слева Плевако, справа Карабчевский. И дайте нам следующую, пожалуйста, картинку… извините… Ну вот, последняя на сегодня картинка — знаменитый портрет Анатолия Фёдоровича Кони. Высоцкий — думаю, что Карабчевский ему помогал, — накатал кассационную жалобу аж из семи пунктов: что, с его точки зрения, было сделано не так. Просто для примера — как ему отвечает Кони. Значит, Высоцкий написал… Там очень важно было размер ущерба: потому что до трёхсот рублей — это к мировому судье, и там наказания небольшие.
С.БУНТМАН: Ну как трёхсот-то?..
А.КУЗНЕЦОВ: А свыше… Так вот, Высоцкий говорит: а зачем вы всё в кучу свалили? Нужно было каждую продажу рассматривать как отдельное преступление. То есть несколько десятков тысяч. По копеечке, по рублику. «Указание Попова на то, что деяние его составляет ряд отдельных случаев продажи, то есть совокупность преступлений, причём не установлено, чтобы размер обманного похищения превышал в каждом случае трёхсот рублей, не заслуживает уважения. Деяние его в том виде, как оно установлено решением присяжных заседателей, было результатом одного и того же преступного намерения и направлено к одной и той же цели, которая достигалась одним и тем же способом. Одно продолжающееся преступление, причём то обстоятельство, что прибыль от этого преступления извлекалась не одновременно, а последовательно от разных покупателей, не может иметь влияние на изменение такого его характера». Чётко, ясно, понятно. Уважительно. Вы нам писали — мы вам ответили.
С.БУНТМАН: Ну да. Трудно усмотреть в этом разные намерения. И вдруг импульсивные какие-то действия.
А.КУЗНЕЦОВ: Да. А давайте и сегодня Поповых ограбим. Мы этого вчера не планировали, а сегодня спонтанным решением…
С.БУНТМАН: …а сегодня будет три с половиной, да-да.
А.КУЗНЕЦОВ: Ну, в результате торговый дом Поповых Вторых накрылся медным тазом. Потому что потом ещё будет гражданский иск, с них ещё и денег снимут, плюс старшего… Старший уехал Сибирь осваивать. Вот. Но… Поповы Первые расчистили (точнее, их наследники, конечно, расчистили). Карабчевский Абрикосова спрашивал в процессе: вот вы же, Абрикосов, вы же не Попов, почему вы здесь? Но это уже от бессилия. Потому что на самом деле — а почему член правления, официальный (официально он не был председателем, но он был официально членом правления), почему член правления не может представлять юридическое лицо в судебном процессе?
С.БУНТМАН: А что у Карабчевского было… Ну, я понимаю, что он выполнял свою работу, он делал своё дело… А каков у него был, в общем-то, запал, у него был какой-нибудь? Что он хотел?
А.КУЗНЕЦОВ: А запал был такой: он хотел много и некрасиво, но это бизнес. А закон не нарушен. Нарушены нравственные правила, но, господа… А кроме того — это, кстати, у Высоцкого и у Карабчевского прозвучит: смотрите, они же предлагали товар гораздо дешевле, чем у Поповых. Да, он разбодяженный, да, он более низкого качества. Высоцкий прямо признал, что он разбодяженный, Карабчевский сопротивлялся. Но таким образом товар, пусть и более низкого качества, но зато стал доступным для потребителя. Более чем сомнительная логика.
С.БУНТМАН: Очень, да.
А.КУЗНЕЦОВ: Ну, у адвокатов… Их нужно пожалеть: их работа была сложной. Уж больно много копорского чаю нашли в переулке недалеко от Мясницкой.
С.БУНТМАН: Да уж, как-то так. Спасибо большое. Нас ждёт в следующий четверг новое дело.
А.КУЗНЕЦОВ: Конечно.
С.БУНТМАН: Новое дело. Да, у нас так и будет называться. Новое дело какое-нибудь.