Первый раз поэт попал на Кавказ, можно сказать, случайно — уезжал из Петербурга Пушкин совсем с другими целями. А вот во второй раз поэт ехал в горы уже совершенно осознанно. И если в первую поездку Пушкин ограничился посещением кавказских минеральных вод, то во вторую поэт практически достиг границы с Турцией.
Путешествие первое, 1820 год
В 1819 году Пушкин, будучи чиновником в Коллегии иностранных дел, вступил в члены литературно-театрального сообщества «Зеленая лампа», которым руководил «Союз благоденствия». Поэт не участвовал в деятельности первых тайных организаций, но он был связан дружескими узами со многими активными членами декабристских обществ, а также писал политические стихи. Авторство ряда эпиграмм на архимандрита Фотия, князя А. Н. Голицына, графа Аракчеева, дипломата Александра Стурдзу приписывали Пушкину.
Поэт дерзил власти не случайно. В 1820 году по Петербургу разнёсся слух, что Александра Сергеевича якобы увезли в Секретную канцелярию и высекли. Сам он услышал об этом в числе последних. Пушкин был оскорблён. В 1825 году он напишет в черновике письма императору Александру: «Я решился тогда вкладывать столько неприличия и столько дерзости в свои речи и в свои писания, чтобы власть вынуждена была, наконец, отнестись ко мне, как к преступнику: я жаждал Сибири или крепости, как средства для восстановления чести…».
Весной 1820 года Пушкина вызвали к военному генерал-губернатору Петербурга графу М. А. Милорадовичу для объяснения по поводу содержания его стихотворений, несовместимых со статусом государственного чиновника. Шла речь о его высылке в Сибирь или заточении в Соловецкий монастырь. Лишь благодаря хлопотам влиятельных друзей, прежде всего Карамзина, удалось добиться смягчения наказания. Пушкина перевели из столицы под видом командировки в Екатеринослав (Днепропетровск, ныне Днепр) в канцелярию главного попечителя и председателя Комитета об иностранных поселенцах Южного края России генерал-лейтенанта И. Н. Инзова. 6 мая 1820 года поэт покинул Северную столицу.
Екатеринослав. Встреча с Раевскими
17 или 18 мая Пушкин прибыл в Екатеринослав. Он поселился в посёлке Мандрыковка, недалеко от города. Работы в канцелярии Инзова у Пушкина было не слишком много, после шумного Петербурга провинциальная жизнь казалась ему скучной.
Почти сразу после приезда поэт заболел лихорадкой. Она мучила его ещё в Петербурге, а теперь возобновилась после того, как поэт решил искупаться в ещё холодном Днепре.
В то время через город из Киева проезжал прославленный герой Отечественной войны 1812 года генерал от кавалерии Николай Николаевич Раевский, которому медиками было предписано лечение на кавказских минеральных водах. Вместе с генералом ехали на Кавказ и его младшие дети: дочери Софья и Мария, а также сын Николай, давний приятель Пушкина ещё по Царскому Селу. Николай Раевский обнаружил больного Пушкина в бреду и убедил отца взять друга с собой на Кавказ. Лекарь, путешествовавший с Раевскими, обещал, что Пушкин поправится в дороге. С разрешения Инзова поэта увезли. Путешественники выехали из Екатеринослава утром 28 мая. Через неделю новый спутник Раевских пошёл на поправку.
Путь к Кавказу
Утром 30 мая путники достигли Таганрога, где обедали и ночевали у градоначальника. Дом этот сохранился, его фасад украшает памятная доска: «В этом доме в июне 1820 года останавливались по дороге на Кавказ великий поэт А. С. Пушкин и герой Бородинского сражения 1812 г. генерал Н. Н. Раевский». Любопытно, что в 1825 году в этом же доме скончался Александр I, из-за которого Пушкин оказался в путешествии. После смерти императора Александр Сергеевич напишет знаменитую эпитафию: «Всю жизнь свою провёл в дороге, простыл и умер в Таганроге».
Близ Таганрога Раевские вместе с Пушкиным остановились у Азовского моря. Поэт, мало путешествовавший до этого, был под большим впечатлением от видов, которые ему открывались. Но восхищался он не только природой. Поэту понравилась дочь генерала Мария Раевская, будущая жена декабриста Волконского. Позже она напишет: «Завидев море, мы приказали остановиться, вышли из кареты и всей гурьбой бросились любоваться морем. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шёл за нами, я стала забавляться тем, что бегала за волной, а когда она настигала меня, я убегала от неё; Пушкин нашёл, что эта картина была очень грациозна, и, поэтизируя детскую шалость, написал прелестные стихи; мне было тогда лишь 15 лет».
Вероятно, Мария Николаевна говорит о строках из романа «Евгений Онегин»:
Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам,
Бегущим бурной чередою
С любовью лечь к её ногам!
Как я желал тогда волнами
Коснуться ног её устами!
31 мая Пушкин и Раевские оставили Таганрог. Их целью были лечебные источники на горячих, кислых и железных водах, где поэт провёл два месяца. Александр Сергеевич жил в кибитках, у подножия гор, откуда с семейством Раевских они каждый день добирались к источникам. «Эти оригинальные поездки, — писал первый биограф Пушкина П. И. Бартенев, — эта жизнь, вольная, заманчивая и совсем непохожая на прежнюю, эта новость и нечаянность впечатлений, жизнь в кибитках и палатках, разнообразные прогулки, ночи под открытым южным небом, и кругом причудливые картины гор, новые, невиданные племена, аулы, сакли и верблюды, дикая вольность горских черкесов, а в нескольких часах пути упорная, жестокая война с громким именем Ермолова, — всё это должно было чрезвычайно как нравиться молодому Пушкину».
Описатель Кавказа
Для русского общества начала XIX века Кавказ, новая территория, был неизвестным краем. Любая информация воспринималась с любопытством, особенно если речь шла о свидетельствах очевидцев. Людям из столицы и других губерний было интересно, как осваиваются новые земли империи и что они из себя представляют.
Пушкин был одним из первых, кто описывал Кавказ по собственным наблюдениям. Из путешествия 1820 осталось не слишком много записей. Основные произведения, дневниковые записи и письма, в которых Пушкин говорит о Кавказе, относятся к поездке 1829 года. Первые воспоминания о регионе — это общие наблюдения, описание красот, восхищение краем. Второе же путешествие стало поводом к осмыслению сложной и противоречивой обстановки на Кавказе.
В сентябре 1820 года Пушкин в письме брату Льву говорит: «Кавказский край, знойная граница Азии, любопытен во всех отношениях. Ермолов наполнил его своим именем и благотворным гением. Дикие черкесы напуганы; древняя дерзость их исчезает. Дороги становятся час от часу безопаснее, многочисленные конвои — излишними».
Пушкин восхищается делом генерала и в своей поэме «Кавказский пленник»:
Но се — Восток подъемлет вой!..
Поникни снежною главой,
Смирись, Кавказ: идёт Ермолов!
Поэту нравится регион, его тайна, дикость и неизведанность. Ему, светскому человеку из столицы, в удовольствие риск и опасность: «Хотя черкесы нынче довольно смирны, но нельзя на них положиться; в надежде большого выкупа — они готовы напасть на известного русского генерала. И там, где бедный офицер безопасно скачет на перекладных, там высокопревосходительный легко может попасться на аркан какого-нибудь чеченца. Ты понимаешь, как эта тень опасности нравится мечтательному воображению».
В 1820-м Кавказ для Пушкина — начало больших завоеваний и открытий России. Он видит край как важный геополитический плацдарм. Он уверен, что завоевание Кавказа решит многие политические и экономические проблемы не только России, но и Европы: «Должно надеяться, что эта завоёванная сторона, до сих пор не приносившая никакой существенной пользы России, скоро сблизит нас с персиянами безопасною торговлею, не будет нам преградою в будущих войнах — и, может быть, сбудется для нас химерический план Наполеона в рассуждении завоевания Индии»
5 или 6 августа Пушкин и Раевские вернулись на Горячие воды и далее направились в Крым, где их ждали жена генерала и его дочери Екатерина и Елена. Лишь в сентябре Пушкин прибыл в Кишинёв к месту службы.
Спустя девять лет Александр Сергеевич снова собрался на Кавказ, но на этот раз уже целенаправленно. Эта поездка соответствовала творческим замыслам поэта — завершить роман «Евгений Онегин» главой о декабристах с яркой панорамой освободительного движения первой четверти 19 века. Встреча с разжалованными декабристами — на Кавказ было сослано около 40 человек — также входила в планы поэта.
Пушкин решился ехать без разрешения властей на Северный Кавказ и далее в Закавказье. 4 марта 1829 года он взял подорожную в канцелярии петербургского военного губернатора. 9 марта покинул Петербург и через Москву выехал на Кавказ. В пути он вёл записки, опубликованные в 1836 году под названием «Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года».
Изменения на Кавказе
Пушкин начинает путешествие с заезда в Орёл к старому генералу Ермолову. За девять лет в Кавказской области сменился управляющий. Вместо генерала Ермолова пришёл полководец и дипломат Иван Паскевич. Он активно боролся с злоупотреблениями на местах и занимался русификацией Кавказа.
По дороге на Владикавказ Пушкин свернул с прямого пути для заезда на один день в Горячие воды. Увиденное его поразило. Уже не было тех кибиток и палаток, в которых он ночевал в первом походе. Источники были обустроены и облагорожены. Дома, ванны, бульвары, цветники, бюветы. «Везде порядок, чистота, красивость», — пишет поэт. Пушкин жалеет, что источники лишились той заповедной дикости, которую он застал в 1820 году: «Признаюсь: Кавказские воды представляют ныне более удобностей; но мне было жаль их прежнего дикого состояния; мне было жаль крутых каменных тропинок, кустарников и неогороженных пропастей, над которыми, бывало, я карабкался. С грустью оставил я воды и отправился обратно в Георгиевск».
На этот раз Пушкин больше внимания уделяет коренным народам Кавказа. Он с чуткостью рассматривает их быт, традиции. По его наблюдениям, набеги черкесов стали частым явлением, но их дух ослаб: «Черкесы нас ненавидят. Мы вытеснили их из привольных пастбищ; аулы их разорены, целые племена уничтожены. Они час от часу далее углубляются в горы и оттуда направляют свои набеги… Дух дикого их рыцарства заметно упал. Они редко нападают в равном числе на казаков, никогда на пехоту и бегут, завидя пушку. Зато никогда не пропустят случая напасть на слабый отряд или на беззащитного».
Пушкин предлагает свой рецепт усмирения кавказских племён. Спасение от дикости и жестокости он видит в крещении народов Кавказа: «Есть средство более сильное, более нравственное, более сообразное с просвещением нашего века: проповедание Евангелия».
Слежка царских жандармов
На границах с Турцией шла в это время война за освобождение народов Закавказья от турецкого ига. Первоначально Пушкин хотел отправиться в действующую армию, чтобы своими глазами увидеть триумф русских солдат, на что получил отказ от начальника третьего отделения полиции А. Бенкендорфа и от самого Николая I. Тогда поэт тайно выехал к местам сражений.
Когда выяснилось, что Пушкин доехал самостоятельно до Грузии, Бенкендорф немедленно написал военному губернатору Тифлиса Стрекалову с требованием вызвать поэта к себе и расспросить о причинах путешествия. В ответ на это в Тифлисе за Александром Сергеевичем установили тайный надзор.
Из Тифлиса Пушкин отправился в Арзрум. По дороге в Гергеры он встретил арбу с телом убитого Грибоедова, ехавшую из Тегерана. Александр Сергеевич записал, что поэта и дипломата было едва узнать: «Обезображенный труп его, бывший три дня игралищем тегеранской черни, узнан был только по руке, некогда простреленной пистолетною пулею».
Несмотря на недовольство императора поездкой Пушкина, позволение выехать в Арзрум, к месту сражений, поэт получил от самого Паскевича. Генералу хотелось, чтобы известный поэт воспел ратные подвиги его армии. Пушкин торжественно въехал в захваченный Арзрум вместе с Паскевичем, где встретился с братом Львом и друзьями-декабристами. Цели путешествия Пушкин достиг. «Война казалась кончена. Я собирался в обратный путь.»
После посещения захваченного, разграбленного войной Арзрума Пушкин отправился обратно в Тифлис, после чего ещё раз заехал на воды, в Горячеводск и Кисловодск. 8 сентября 1829 года Пушкин заявил «в комендантском управлении при Горячих минеральных водах» свою подорожную и в тот же день выехал в обратный путь.