Когда б вы знали из какого...камня, или немного о парках и головах

Я как-то писала, что каждый петербуржец обязан различать «Мариинки» трёх сиятельных Марий — дворец, театр и больницу. Чуть напишу ещё о «недвижимости» Великой княгини Марии Николаевны, старшей дочери императора Николая I, владетельницы дворца на Исаакиевской площади

Судьба настолько ей благоволила, что позволила выйти замуж по любви — редкость для аристократического брака, большей частью заключавшихся по династическим соображениям. Её избранником стал герцог Максимилиан Лихтенбергский. Герцог Лейхтенбергский — это титул одной из ветвей французского дворянского рода Богарне, который был вынужден учредить в 1817 король Баварии Максимилиан I специально для своего зятя Евгения Богарне. Правда сын Жозефины от первого брака, будучи пасынком самого Наполеона I, уже имел от щедрот отчима титул вице-короля Италии, но «вице» оказалось недостаточно для заключения брака с Августой Баварской. Вот тогда её отец и уступил зятю ландграфство Лейхтенберг в баварском округе Пфальц и часть княжества Эйхштет, подлив при этом в бочку мёда ложку дегтя: уступил его на правах медиатизированного герцогства т. е.находящегося в подчинении Баварии, не имеющего независимости. Так Евгений и стал основателем не лишком древнего (мягко скажем) Лейхтенбергского герцогского дома. Одновременно герцог получил титул Королевского Высочества

Младший сын Евгения и Августы, как венценосный дед — Максимилиан, и стал зятем русского царя.

В свой первый приезд в 1837 в Петербург (на кавалерийские маневры), он был тепло принят императорской семьей и осыпан почестями, а во второй выяснилось, что Мария Николаевна и Максимилиан неравнодушны друг к другу. Нельзя сказать, что Николай был в восторге. «Этот брак находил оппозицию в самой России и не нравился иностранным дворам» (граф Сухтелен).Но несмотря на происхождение Максимилиана (род Богарне и дочь русского императора — немыслимо), католическое вероисповедание жениха, Николай I даёт согласие на брак молодым людям при условии, что супруги будут жить в России, а не за границей. Свадьба состоялась в 1839 г.

Ещё до бракосочетания Николай за 560 тысяч купил у графа К. Нарышкина усадьбу с парком близ Петергофа и подарил её молодым супругам после их венчания. Ранее эта земля принадлежала сподвижнику Петра I Александру Румянцеву, потом его сыну— фельдмаршалу Петру Румянцеву-Задунайскому. По имени сына фельдмаршала, Сергея Петровича Румянцева, усадьба стала называться Сергиевкой.

Граф был запойным картёжником. Он сумел изрядно растранжирить огромное богатство семьи и Сергеевку продал Нарышкину за долги. Однако название «Сергиевка», несмотря на смены владельцев, сохранялось. Употребляется и по сию пору. У Марии и Максимилиана было 7 детей. Супруги увлеченно занимались благотворительностью, были людьми энергичными и умными. Я не знаю, чем НЕ увлекался Максимилиан. Круг — от гальванопластики, электричества, минералогии до живописи, скульптуры и мозаик. Его жена не отставала от супруга. Ясно, что при таком количестве детей и изысканных хобби небольшой «домик» Нарышкина не отвечал запросам четы. Дом перестроил в 1842 г великий Штакешнейдер, самый модный на тот момент архитектор Петербурга.

А теперь к теме поста. Вокруг палаццо был разбит великолепный парк (даже сейчас это 120 га), который распланировал превосходный садовый мастер П. И.Эрлер, занимавшийся ландшафтным дизайном почти всех знаменитых парков Петергофа. Им были разбиты аллеи (дренажная система дорожек в парке устроена так, что в самый сильный ливень они всегда остаются сухими), созданы пруды, построены павильоны, сады украсили прекрасные скульптуры, перевезенные из Мариинского дворца в Петербурге (он тогда так не назывался).Эрлер многое переделал в парке бывшей румянцевско-нарышкинской усадьбы, но слава богу не тронул вот эту потрясающую скульптуру, ставшую поистине легендарной —

Для гуляющего по парку голова появляется неожиданно, словно вырастая из отлогого ската оврага. Черты сурового каменного героя ошеломляют четкостью и лаконичностью, благородством и какой-то печальной усталостью выражения лица. Ясность формы впечатляет- ничего лишнего. Напряженный лоб, огромные глаза и веки, глубокие морщины… кажется, что на облике лежит вековая печать горя, безысходности и какой-то загадки.

Напоминает? Конечно. Старший брат Черномора. Злобный карла, изойдя от зависти к росту и силе своего брата, втянул богатыря, не блиставшего умом, в авантюру по поиску волшебного меча, а потом отрубил его бесхитростную головушку им же найденным оружием.

Эта скульптурная голова — часть великолепно продуманной парковой композиции. Она расположена в овраге рядом с бьющим ключом, который дает начало маленькому ручейку. Масштабное вместилище извилин было изваяно из гранитного валуна, и помещено в землю так, что создается ощущение, что голова буквально вросла в мягкую почву у самого основания родника. Раньше скульптура была гораздо выше, из её рта вытекал ручей, как маленький водопад.

Основная версия гласит, что эту поразительную парковую скульптуру создал архитектор Ф. Броуэр по желанию императора Павла I. Зачем был изваян столь странный артефакт, неизвестно. Но легенд множество. Например такая: говорят, что это кусочек гром-камня, послужившего основанием для монумента «Медный всадник»

Другая говорит, что это голова Петра I, выточенная благодарным рабочим Петергофской Гранильной фабрики, ребенка которого крестил сам царь

В поэме Пушкина «Руслан и Людмила» образ головы витязя — один из самых запоминающихся и необычных. По-моему, ни в одной сказке Александра Сергеевича не встречается больше ничего подобного, ужасного и фантастического одновременно (диковинные развеселые трансформации Гвидона Салтановича в расчёт брать не будем). Как же он возник? Говорят, в июле 1818 молодой Пушкин со своим другом Н. Раевским-младшим побывал в парке усадьбы Сергиевка. Гуляя, приятели спустились по течению речки Кристательки, бегущей по оврагам парка по направлению к Финскому заливу, и внезапно их взору явилось поразительное зрелище -из земли в упор на них смотрела каменная голова! Впечатление было столь велико, что нашло свое отражение в творчестве поэта и два года спустя, став сюжетом третьей песни знаменитой поэмы-сказки

Безусловно, этот парк — не конкурент роскошному петергофскому ансамблю. Да и редкий знаток, спеша в Ораниенбаум, притормаживает, чтобы прогуляться по заброшенной, не слишком ухоженной Сергиевке. Но поверьте, это того стоит. В запущенных парках есть своё очарование и прелесть. Тут можно насладиться покоем и тишиной, подивиться северной природе, вдохнуть воздух залива и леса и почувствовать бег и связь времён. И если вы понравитесь нимфам леса, то, возможно, они раскроют для вас какую-нибудь очередную загадку своего жилища, потому что «голова» — это только одна из многочисленных его тайн.