Имя Надежды Ламановой, конечно, в комментариях не нуждается. Сразу вспоминается: «поставщик Двора Ея Императорского Величества», самая востребованная портниха высшего света, стиль модерн и так далее. Даже портрет вверху — и тот работы модного Серова. В общем, то, что связано с рубежом веков, началом ХХ столетия, «серебряным веком».
Что дальше? Дальше те, кто не интересовался специально биографией, наверно, подумают: может, после революции эмигрировала? Может, как-то иначе закончила свою жизнь?
Оказывается, все было совсем иначе и довольно неожиданно. Хотя на неожиданности она была способна с юности. Надежда Петровна Ламанова — отнюдь не потомственная белошвейка. Дворянка, дочь полковника, мать — тоже не из простой среды. Правда, семья обеднела, Наде — она была старшей из пятерых детей — захотелось подумать о самостоятельном заработке. Ну как могла бы зарабатывать на жизнь образованная барышня из хорошей семьи? Легко представить: преподавать, переводить… Она же, кончившая полный гимназический курс, идет… в школу кройки и шитья. А потом быстро становится знаменитой.
Но пропустим ее благополучное время, когда в Москве была большая мастерская, ткани привозились из Парижа, а светские дамы буквально соперничали за право заказать у нее платье. Случилась революция. Ламанова — уже не юная, ей за пятьдесят — остается в России. Теряет мастерскую, теряет дом, попадает в 1918 году под арест (откуда ее извлечет Горький — по легенде, по просьбе собственной жены, также шившей у Ламановой).
И даже после этого Надежда Ламанова не эмигрирует (а имя, надо сказать, у нее было вполне международное, не только для внутреннего пользования). И ее дальнейшая жизнь связана как с моделированием одежды вообще (сотрудничала, например, с Верой Мухиной в создании моделей по народным мотивам), так и с работой для театра и кино.
Вот, собственно, о театре и поговорим. Для чего есть информационный повод: в московском Музее моды (есть такой, открылся недавно в Гостином дворе) представлена выставка, посвященная театральным работам Ламановой. Подготовлена на базе коллекции Музея МХАТ.
На самом деле с МХАТом и с театром вообще Ламанова соприкоснулась существенно раньше. Вот, например, платье, сделанное в ее мастерской для Ольги Книппер-Чеховой в 1911 году.
Газетная вырезка сообщает: «Московский художественный театр открыл счет для своих артисток у московской законодательницы мод г-жи Ламановой».
Живописный портрет Книппер-Чеховой в роли Раневской, работы Николая Ульянова: здесь она тоже в «ламановском» платье.
И вот открытка от актрисы: «Дорогая Надежда Петровна! Не знаю как Вас благодарить за чудный, чудный костюм».
Театр в результате потом Ламанову и спас. Числясь во МХАТе консультантом и конструктором костюмов, она обрела важный для тогдашнего СССР официальный статус. Что, возможно, спасло ее в дальнейшем от очередных арестов.
Кроме театра было и кино. «Аэлита», «Александр Невский», «Цирк» — там есть ее работы. Но посмотрим на костюмы, сохраненные Музеем МХАТа. Вот Отелло и Дездемона (по эскизам Александра Головина). Это 1927 год.
Костюмы для спектакля «Безумный день или женитьба Фигаро» (также 1927-й).
И знаменитая постановка «Анны Карениной» 1937 года.
Вот фотографии того спектакля.
Ангелина Степанова — Бетси Тверская.
И Алла Тарасова — Анна.
Те самые костюмы театр тоже сохранил.
Надежда Ламанова проработала для МХАТа долго. К ее 75-летию театр даже попытался (безрезультатно) ходатайствовать о назначении ей персональной пенсии (и ходатайство, и подробная характеристика с изложением ее заслуг, и даже составленная самой Ламановой автобиография тоже показаны в экспозиции).
Шарж, исполненный актером Борисом Ливановым.
Теперь о том, как закончилась жизнь знаменитого мастера костюма. Надежда Ламанова умерла 15 октября 1941 года на московской улице. Умерла, по свидетельству ее младшей сестры, когда, подойдя к МХАТу для того, чтобы узнать о сроках эвакуации, обнаружила двери театра запертыми. Ей было без малого 80.
С тех пор и возникла версия: театр уехал и Ламанову забыл. Забыл как Фирса в «Вишневом саде».
Понятно, что такого мхатовский музей нам показать не мог. Там отыскали переписку секретаря Немировича-Данченко Ольги Бокшанской (прототип Поликсены Торопецкой в «театральном романе» Булгакова, к слову) со своим начальником. Фрагменты стоит привести.
Она пишет: «13-го утром начали узнавать про эвакуацию. Часов в 5 узнали, что направлены в Саратов, 1-я группа едет в 12 ч. дня 14-го. Собрать всех, кто был намечен в 1 группу не удалось, поэтому часть была включена случайно, кто оказался готовым к отъезду… Общее количество отправляемых было определено Комитетом в 140 человек, с семьями — 340. В 1-й группе было 44, с семьями — 95.»
Пишет Бокшанская, отметим, уже из Саратова, 19 числа. И далее:
«2-я группа 15-го не выехала, а 16-го выехало 11 человек, не прямым путем, а с пересадками или водой… Имеем сведения [то есть здесь она уже не свидетель, можно предположить, что уехала с первой группой!], что когда последовало распоряжение правительства о вывозе всего театра, люди не смогли уехать из-за отсутствия денег, отсутствия транспорта с вещами на вокзал, а сообщили им о возможности выехать в 10 ч. вечера, тогда как поезд шел в час ночи, — ничего не успеть — даже донести вещи на себе до вокзала…»
И более позднее, ноябрьское письмо из Саратова (сам Немирович еще в сентябре с группой ведущих актером театра был эвакуирован по маршруту Нальчик — Тбилиси):
«…Мы узнали, что 15-го никто из наших не выехал, а в ночь на 16-е, когда под Москвой на фронте были жесточайшие прорывы, Храпченко [председатель Комитета по делам искусств] и весь состав комитета выехали, увозя с собой работников разных театров, в том числе и нашего, и что в этой группе выехали 10 или 11 чел. Отъезд их был так скоропалителен, что произвел в театре в Москве удручающее впечатление, и поползли к нам слухи, что руководство бежало, бросив театр на произвол судьбы…»
Слухи или нет — судите сами. А вот последняя фотография Надежды Ламановой.
Это интересно
Татьяна, привет. Очень хороший пост и интересная личность.
Не знала о Ламановой.Ещё раз убедилась,что можно оставить своё имя в любой профессии.Она тоже была художником.Поразительное чутьё эпохи и общества в ней.Костюмы к Фигаро блестяще говорят об этом.А что касается эвакуации,то в экстремальных условиях,как правило,люди думают только о себе.Потому и выживают сильные.А потом всегда можно найти объяснения,почему произошло именно так.
Ну, вообще-то эти письма значат только, что "забыли" не одну Ламанову, но и других сотрудников.
Это понятно,что не одна Ламанова не успела,но и другие.А ещё другие и вещи и себя успели погрузить вовремя.Интересно бы знать,что она думала об этом.