Обсуждали все — родня, друзья, высшие круги, завистники. Мы знаем об этом из многочисленных писем, рассказов и воспоминаний. Но от главной участницы — Натальи Николаевны, или, по-домашнему, Таши, — ни писем, ни дневников почти не осталось. О чём писала невеста своему жениху, что и как она ему говорила в то время — можно лишь предполагать.
Бал танцмейстера Йогеля
«У Йогеля были самые весёлые балы в Москве. Это говорили матушки, глядя на своих «подросточков»», выделывающих свои только что выученные па; это говорили и сами подростки, танцевавшие до упаду; это говорили взрослые девицы и молодые люди, приезжавшие на эти балы с мыслию снизойти до них и находя в них самое лучшее веселье…" — так описаны эти знаменитые балы в «Войне и мире». Появление на таком балу взрослого, почти тридцатилетнего Александра Пушкина (он тоже учился у Йогеля) неудивительно. Ещё менее удивительно появление совсем юной, младшей из сестёр Гончаровых, Натальи. Зимой 1828−1829 годов Пушкин встречает шестнадцатилетнюю, только начавшую выезжать Наташу, красоту которой тогда, по словам самого Пушкина, «едва начали замечать в свете».
Хотя было и ещё что-то в этой девочке, что потом многие будут пытаться описать по-своему. Кто-то будет замечать только красоту, притом совершенно невиданную: лебединую шею, высокий рост, ошеломительно тонкую талию и незабываемые глаза, кто-то скажет про «лукавые глазки гризетки», многие отметят молчаливость и даже холодность, сделают выводы о бесчувствии и небольшом уме. Возможно, даже осознававшая свою красоту Таша не столько глупа и бездушна, сколько неопытна и застенчива. Пушкин уже в 1830-м пишет будущей тёще совсем просто: «Я полюбил её, голова у меня закружилась, я сделал предложение».
Предложение
Юность невесты стала одним из поводов для неокончательного ответа на это предложение. Передано оно было через Фёдора Толстого-Американца, личность знаменитую, имевшую неоднозначную… либо слишком однозначную репутацию. Предложение Пушкин сделал через полгода знакомства, и как отреагировала на него сама виновница, неизвестно.
Судя по ответу матери, жених не вызвал особого восторга у семьи, отчего бы не отказать категорически? Но что-то останавливало. Может быть, сама невеста? Пушкин далеко не богач, в сложных отношениях с царём и не отличается благонравием. Воспитанные в строгости (если не в ежовых рукавицах) девицы Гончаровы, похоже, всё же имели право голоса. Иначе и не объяснить, как получилось, что такой неподходящий жених, да ещё для самой младшей и самой красивой дочери, не получил однозначный отказ.
Отказывать самому Пушкину уже случалось — и Софья Пушкина (родственница), и Аннет Оленина руки поэта не приняли. Вряд ли Наташа немедленно влюбилась: очень живой, но далеко не красавец, небольшого роста, большого таланта и больших страстей взрослый мужчина со скандальной репутацией. Наташа религиозна, довольно закрыта и тиха, любит танцевать и играть в горелки, но она ещё и хорошо образованна, знает языки и уж наверняка знакома с поэзией, в том числе и пушкинской. В доме, где была прекрасная библиотека, литературу чтили.
Отчаяние
Пушкин, хотя и всерьёз влюблён, осознаёт всю неоднозначность своей попытки. Он мчится на Кавказ, не поставив в известность власти, и ведёт себя там, как самый отчаянный удалец, — скачет в атаку (судя по рисунку, прямо в цилиндре), лезет под пули, шалит и словно провожает молодость. Или ждёт ответа. На письма старшая Гончарова не отвечает, что думает или чувствует мадемуазель Натали — вообще не понятно. Имеет ли он право, в конце концов, добиваться этого ангела?
И вот, он вернулся. Мать холодна, дочь безразлична, Пушкин робок и сам себе смешон, не в силах объясниться, вновь бежит, теперь в Петербург. Вот ему доставляют «несколько милостивых слов», но тоже от матери, а не от предмета его любви. Жених возвращается в Москву и снова делает предложение.
На этот раз, судя по письмам, он получает согласие, но осторожное и неокончательное. И между этим моментом и свадьбой невесте и, особенно, жениху придётся пройти ещё много испытаний.
Помолвка
Брак вроде бы дело решённое, но вопросов и проблем меньше не становится. Мать невесты явно высказывает сомнения и в моральном облике, и в финансовом положении жениха. В апрельском письме к Бенкендорфу Александр Сергеевич так и пишет: «Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел несчастье быть на дурном счету у государя». Достаточно любезный ответ царя, переданный Бенкендорфом, уже можно предъявить семье невесты. После чего Пушкин становится официальным женихом — появляется с невестой на публике, посещает Полотняный Завод, представлен главе семейства, деду Натали — Афанасию Николаевичу Гончарову.
Свет оживлён, обсуждает женитьбу Пушкина, делает предположения и даже распространяет недобрые анекдоты. Вроде того, что выйти замуж за Пушкина Наталье Гончаровой мог посоветовать только её отец (известный душевной болезнью). Кто жалеет жениха, кто невесту, кто просто злословит, а кто и предвидит катастрофу. Елизавета Хитрово так объясняет свои сомнения: «Гению придаёт силы лишь полная независимость <…>, полное счастье <…> убивает способности, прибавляет жиру». Кстати, и сам Пушкин писал когда-то Вяземскому, что для его творчества и ума было бы полезней жениться лет на десять позднее.
Родные поэта приняли помолвку с радостью, государь тоже благосклонно отозвался о желании повесы остепениться. Одна из очевидиц выхода в свет новой пары пишет подруге, что, по слухам, именно невеста уговорила мать дать согласие на брак и что она явно очень увлечена своим женихом. Письмо самой Натальи Николаевны деду накануне официальной помолвки 5 мая 1830 года сообщает: «Всё то, что сделала маменька, было согласно с моими чувствами и желаниями. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые вам о нём внушают, и умоляю вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как низкая клевета».
Ожидание
Мало того что «ожидание решительного ответа было самым болезненным чувством жизни», ожидание самой свадьбы стало не менее мучительным. Маменька невесты озабочена приданым (которое самому Пушкину не нужно!), требует средств, чтобы выдать дочь «как положено». Переговоры идут тяжело, свадьба всё откладывается. В августе умирает любимый дядюшка поэта, Василий Львович. «Надо признаться, никогда ещё ни один дядя не умирал так некстати. Итак, женитьба моя откладывается ещё на полтора месяца», — пишет Александр Сергеевич Елизавете Хитрово.
Пушкин, похоронив дядю, отправляется в Болдино, чтобы решить деловые вопросы, но накануне отъезда ужасно ссорится с будущей тёщей. Пишет невесте по-французски в самом чёрном расположении духа: «Если ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, — я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить».
Ясно, что никакой помолвки отменить Наташа не позволила: её ответ заставил жениха воспрянуть духом. В письмах из болдинского заточения (в России эпидемия холеры и объявлен карантин) Пушкин хоть и обращается к невесте на «вы» и по имени-отчеству, но и слог уже совершенно другой, и пишет он на русском. Он просит позволения обнять за 500 вёрст и сквозь пять карантинов и уверен в ответной любви! «Мой ангел, ваша любовь — единственная вещь на свете, которая мешает мне повеситься на воротах моего печального замка (где, замечу в скобках, мой дед повесил француза-учителя, аббата Николя, которым был недоволен)». Так ли пишут глуповатой и безразличной красавице?
Но есть и огорчения: письма идут слишком долго, да ещё порой оказываются «бестемпераментными» или размером с визитную карточку. Пушкин беспокоится, не грозит ли холера самой Наталье Николаевне, и жалуется Вяземскому, что невеста не покидала зачумлённую Москву. «Что у ней за сердце? Твёрдою дубовою корой, тройным булатом грудь её вооружена». Из заточения жених вырвется, заложит имение, выручит деньги и отдаст их в долг на приданое. Правда, обратно никогда не получит. Тёща принесёт в качестве подарка закладную на свои бриллианты, а дед, промотавший приличное состояние, — статую Екатерины Второй, «Медную бабушку».
Свадьба
В феврале (2 марта по новому стилю) 1831 года произойдёт венчание. Сколько бы ни рассуждали злые языки, что Пушкин, наверное, и рад бы разорвать свадебный контракт, сколько ни бесчинствовала маменька, как ни мрачен был сам жених на прощальном мальчишнике, сколько препятствий ни чинила судьба. Последней парфянской стрелой можно считать заявление тёщи, что ехать в церковь не на чем. На карету от дома на Большой Никитской до церкви Большого Вознесения у Никитских ворот пришлось выдать тысячу рублей, и свадьба состоялась.
Предвестия катастрофы — упавшее кольцо, погасшая свеча, упавшее Евангелие, дружка, передавший венец другому в ходе венчания, — описаны во многих источниках. Все ли они случились на самом деле? Сказал ли Пушкин, что «всё — плохие предзнаменования»? Бог весть. Тот самый жених, который не так давно писал, что «хладнокровно взвесил все выгоды и невыгоды избираемого», что женится «без упоения, без ребяческого очарования», вдруг оказывается совершенно очарованным, «огончарованным» и счастливым. «Я женат — и счастлив; одно желание моё, чтобы ничего в жизни моей не изменилось — лучшего не дождусь».
Сестра поэта, Ольга Павлищева, встретит чету в Царском Селе: «Они очень довольны друг другом, моя невестка совершенно очаровательна, хорошенькая, красивая и остроумная, а со всем тем добродушная…» Пока всё выглядит очень и очень счастливо…