Московские пожары являются, пожалуй, одним из самых частых событий, упоминаемых в местных летописях. В 1493 году после страшного пожара Ивану III даже пришлось на три месяца переселиться из Кремля на Ивановскую горку — пока восстанавливали государевы палаты. Многие связывали тот пожар с приближающимся концом света (предыдущий год — 1492-й — был 7000 годом от сотворения мира, а в магию цифр верили и тогда). Митрополит Киприан писал: «Ныне последнее время, и летам скончание приходит и конец веку; бес же весьма рыкает, хотя всех поглотить, по небрежению и лености нашей. Ибо оскудела добродетель, перестала любовь, удалилась простота духовная и зависть, лукавство и ненависть водворились».
Москва горела, пожалуй, с самого своего основания. Первый большой пожар, как пишут летописи, случился уже в 1177 году. Рязанский князь Глеб пришёл на Москву с половцами и «пожже город весь и сёла». Неприятели были одной из основных причин масштабных пожаров. В 1238 году Москву сжёг Батый, в 1368-м город пострадал от поджогов литовского войска (но выстроенные к тому времени каменные стены выдержали и князь Ольгерд отступил), в 1382 году Москву разграбил и сжёг Тохтамыш, в 1451 году предместья были сожжены ордынцем Мазовши.
Но не менее часто Москва горела и от, если можно так сказать, естественных причин — засушливой погоды, обронённых в церквях свечей, взрывов пороховых складов. Город был деревянным, постройки в центре — скученными, малейшая искра приводила к выгоранию огромных пространств. Дело дошло до того, что гибель 100−200 домов даже не считалась заслуживающим внимания пожаром, так, лёгким возгоранием. Пожар — это когда дворы горели тысячами.
Апофеозом пожарной Москвы по праву считается 1812 год, навсегда разделивший историю города на «допожарную» и «послепожарную». Огонь, уничтоживший две трети построек в городе, стал водоразделом эпох, истинным концом 18-го столетия в столице. Он превратил в пустоту не только тысячи зданий, но и бесчисленное множество предметов культуры и истории: в частности, именно тогда сгорел оригинал «Слова о полку Игореве».
Когда архитектор Осип Бове строил в Александровском саду знаменитый Итальянский грот (также известный, как грот «Руины», в память о катастрофе 1812 года), он использовал части сгоревших строений и палат — получился своеобразный памятник екатерининской Москве, той самой, «времён очаковских и покоренья Крыма».
О пожаре рассказывали ещё десятилетиями, последние выжженные пустыри заполнили зданиями только в 1840-е годы.
Но, как ни странно, горели не все части города. Хамовникам в 1812 году относительно повезло — здесь стоял корпус маршала Луи-Николя Даву, и наполеоновские части не пускали «красного петуха» в свои районы. Пережившие пожар строения можно встретить на территории бывшей фабрики «Красная роза» — например, деревянная усадьба Всеволожских на улице Тимура Фрунзе, 11. Здесь квартировал генерал Жан-Доминик Компан, взявший в Бородинской битве Шевардинский редут.
С развитием пожарного дела страх горожан перед иррациональной стихией падает. Хамовники после Наполеона были надёжно защищены: с 1835 года на Пречистенке находилась главная городская пожарная часть. Если сейчас вглядеться сквозь забор, окружающий старые здания, то на стене бывшего клуба можно увидеть две мозаики — одна посвящена пожару в Большом театре 1853 года, другая — пожару в гостинице «Россия» в 1977 году, когда погибли 42 человека.
В 1897 году в Хамовниках в районе нынешнего Комсомольского проспекта был построен Хамовнический пожарно-полицейский дом (до революции пожарные части располагали вместе с полицейскими). Совсем недавно — в 2012 году его пожарная каланча, снесённая в войну, чтобы не быть ориентиром для немецких бомбёжек, была восстановлена.
Пожарных в Москве уважали, для пожарных нужд отпускали лучших лошадей, а часть коней вообще могли конфисковать у превысивших скорость лихачей. Каждая пожарная часть имела свой окрас лошадей — от вороных до караковых, так что старые москвичи по масти примерно могли определить, в какой части города произошла беда. Первые пожарные автомобили стали использовать только в 1907 году, так что хорошее отношение к лошадям было залогом безопасности дореволюционного города.
Пожарные сигналы подавались с каланчи, куда привязывались дежурным шары и флаги. Их сочетание печаталось почти в каждом путеводителе эпохи императорской России. Если над частью поднимался красный флаг, это свидетельствовало о самом большом пламени, куда направлялись огнеборцы со всего города.
Сейчас московские пожарные вооружены самой передовой техникой, и трудно поверить, что до 1804 года повинность по борьбе с огнём была возложена на плечи простых горожан. Из всех домов, потерянных столицей за девять веков истории, можно, наверное, построить ещё десять городов. Но Москва всегда умела возрождаться из пепла.