В январе 1920 года в Томске состоялись переговоры, в ходе которых представители Советской России признали необходимость создания в Сибири нового буферного государства, вступающего в мирные отношения с Москвой. Хотя о подлинной самостоятельности этого образования говорить не приходилось, а политические силы, подписавшие его со стороны Сибири, вскоре прекратили своё существование, сам факт этих переговоров свидетельствует о гибкости большевиков в ходе Гражданской войны, которая не всегда и не везде сводилась к бескомпромиссному противостоянию. Особенно это касалось подхода к запутанным ситуациям с участием сильных внешних игроков, как фактически обстояло дело в Сибири в начале 1920 года.
Протокол томских переговоров, хранящийся в собрании ГА РФ, сохранился среди личных документов Евгения Колосова — сибирского политика, эсера, редактора газеты «Наш голос» и твёрдого противника Александра Колчака. К началу 1920 года власть адмирала Колчака в Сибири фактически была ликвидирована. Можно говорить, что это произошло в результате серии поражений, понесённых армиями Верховного правителя России на фронтах Гражданской войны, и наступления Красной армии вглубь Сибири, однако не менее важно и то, что и внутри Сибири позиции исповедующего правые взгляды адмирала, пришедшего к власти в результате переворота и установившего режим военной диктатуры (хотя степень её жёсткости вряд ли была сопоставима с режимом большевиков), не были полностью надёжны. А само восприятие белого офицерского корпуса и белой идеи, многие носители которой были связаны с Центральной Россией и могли принадлежать к дворянскому сословию, для сибиряков, далёких от аристократических традиций и воспринимавших себя страной внутри страны, также было далеко не однозначным. Поэтому власть Колчака начала рассыпаться ещё до того, как наступающая из-за Урала Красная Армия могла туда добраться.
Так, в Иркутске было объявлено о создании Политцентра, который сообщил о принятии властных полномочий на территории Сибири. Верные Колчаку силы оказались отсечены от Транссибирской магистрали, что технически означало потерю контроля над страной. Политцентр образовали представители небольшевистских левых партий (эсеры и меньшевики), а также деятели местного самоуправления. Все они были непримиримы к режиму Колчака и не желали «правых» порядков в Сибири, но при этом и не желали безоговорочно приветствовать большевиков. В условиях, когда в их руках — формально или фактически — внезапно оказалась власть над огромными пространствами бывшей территории Российской империи за Уралом, они решили предпринять попытку договориться с большевиками о мирном прекращении вооружённого противостояния и сохранении особого государственного образования на контролируемой ими территории.
Большевикам, только недавно вошедшим в Сибирь, не было резона отметать полученные предложения. А Политцентр не желал враждовать с Советской Россией, продолжавшей к западу от Урала борьбу с Деникиным и находившейся в состоянии нерешённых противоречий с Польшей. По мере продвижения в Сибири ей пришлось бы ещё регулировать отношения с войсками Антанты, а кроме того, отдельную проблему представляла Япония, вероятно, имевшая свои планы в Сибири и на Дальнем Востоке и готовая поддерживать их военной силой (формально в рамках миссии Антанты), а также вступившая в особые отношения со своими сторонниками в Белом движении (прежде всего, с атаманом Семёновым). Всё это требовало точно выверенных военных и дипломатических шагов. Так что предложения Политцентра оказались вполне уместными.
Как следует из протокола, в Томске встретились представители Политцентра во главе с меньшевиком Иваном Ахматовым (в работе делегации принимал участие и Евгений Колосов), а со стороны большевиков в переговорах участвовал председатель Сибревкома (то есть главного органа советской власти в Сибири) Иван Смирнов, а также представители Красной Армии, военных формирований Политцентра и сибирских большевистских структур. В своих выступлениях Ахматов и Колосов говорили от имени левых, демократических сил Сибири, которые сумели самостоятельно, без прямой помощи Красной Армии, подавить «реакцию» (то есть режим Колчака). Кроме того, они предупреждали, что при дальнейшем продвижении по Сибири Советской России придётся вступить в прямое столкновение с Японией и вести непростые переговоры с представителями Антанты, которые скорее готовы поддержать Политцентр и вряд ли будут рады приходу большевистских войск. Выходом из этой ситуации Политцентр предлагает создание отдельного сибирского буферного государства с левым правительством, дружественным Советской России, которое не стремится ни отделиться от территории бывшей Российской империи, ни отдать под новый внешний контроль отдельные земли Сибири и Дальнего Востока.
После некоторых колебаний и выяснения вопросов, связанных с позициями Японии, США и других действующих игроков, делегация, представлявшая Советскую Россию и её вооружённые силы, соглашается с тем, что буферное государство в Сибири — действительно хорошая идея.
Лёгкость, с которой несколько человек в Томске договариваются о создании нового государства на обширных землях Восточной Сибири, говорит о том, какой текучей оказывалась географическая и политическая реальность в те годы. Впрочем, это подтверждает и то, что не всегда большевики были одержимыми фанатиками. По многим вопросам они готовы были признать существующие реалии и даже договориться о мирном преобразовании государственного устройства и прекращении Гражданской войны — хотя бы в отдалённой Сибири.
Прагматизм не означал точного следования каким-то торжественным договорам — в частности, оценив обстановку, большевики вскоре смогли опереться на собственных сторонников и фактически ликвидировать отдельную власть Политцентра в Иркутске. Тем не менее, идея буферного государства, а значит, и готовность работы с представляющими его деятелями небольшевистских партий продолжала жить и вскоре была реализована при создании Дальневосточной республики уже к востоку от Байкала.
ГА РФ. Ф. Р-340. О.1 Д. 7 Л.4−5об.