Император Феодосий: спаситель Рима
Конец 4 века выдался непростым в истории Римской империи — расползающуюся на глазах державу раздирали не только внутренние противоречия и смуты, пусть и несколько поутихшие после бунташного 3 века, но и пришельцы с востока, то и дело прорывавшиеся на Рейне и Дунае.
Несмотря на отдельные успехи, как, например, кампании Флавия Юлиана против алеманнов и франков, варвары только усиливали давление на римские границы. Особенно положение усугубилось после битвы при Адрианополе, в которой войска императора Валента были наголову разбиты готами и их союзниками, а сам император погиб. Балканские провинции империи подверглись страшному разграблению, и только умелая политика нового императора Востока Флавия Феодосия позволила спасти положение. Феодосий не был родственником погибшему императору, но оказался единственным римлянином по происхождению из военной элиты Востока, год от года варваризировавшейся всё больше. Грациан — племянник Валента и император Запада — провозгласил Феодосия своим соправителем, однако решать проблемы ему пришлось самому.
Деятельность Феодосия дала плоды — готы в первые же годы отразили два крупных вторжения из-за Дуная, на востоке нападения арабов были отбиты тем же путём — в Сирии расселены племена сарацинов. Наметилось потепление в отношениях с Сасанидами. По договору 387 года яблоко раздора — Армения — была разделена в пользу Персии, а между державами развивалась торговля. В 387 году Феодосию уже самому пришлось вмешаться в дела Запада: в 383 году 24-летний Грациан убит полководцем-мятежником Магном Максимом, на сторону которого перешла большая часть войска императора, солдаты которого были недовольны всё большему привлечению варваров под знамёна Рима. Западные провинции были разделены между младшим братом Грациана — Валентинианом, которому на момент смерти брата было только двенадцать лет, управлявшему Италией и Африкой, и самим Максимом, которому достались все остальные территории, кроме Иллирии, «взятой под опеку» Феодосием. Однако статус-кво был нарушен, когда Максим под предлогом защиты истинной веры захватил Италию, изгнав увлекшегося арианством Валентиниана. Феодосий был безжалостен — в нескольких сражениях ему удалось разгромить Максима, а после взять неожиданным приступом Аквилею, где укрылся сам узурпатор.
Максим был казнён, Валентиниан восстановлен в правах, а для усмирения Испании, Британии и особенно Галлии, которые не только воспринимали Максима как своего ставленника, но и видели реальные плоды его политики — мир и какое-никакое процветание, был отправлен один из полководцев Феодосия франк Арбогаст, происходивший из Аргентората (совр. Страсбург) и хорошо знакомый с местной спецификой. Валентиниан стал единоличным правителем Запада. Таким образом Феодосий отплатил Грациану за милость, вернув престол его младшему брату, однако реальная власть находилась не в руках Валентиниана II, а у его главнокомандующего (magister militum) Арбогаста. Впрочем, по мере того как молодой император взрослел, между ним и франком-язычником Арбогастом находилось всё меньше понимания. В конце концов всесильный полководец решился на захват власти, но поступил более тонко, нежели чем неудачливый узурпатор Максим — 15 мая 392 года императора обнаружили повесившимся в своей резиденции во Виенне Галльской (совр. Вьен), а новым правителем был объявлен Евгений — первый министр (magister scrinorum) Валентиниана, так как франк по происхождению Арбогаст не мог стать императором.
Римское язычество: последняя попытка реставрации
Евгения принято то выставлять безвольной марионеткой варваров, через которого они осуществляли свои планы по разрушению империи, то как злого гения, решившего вернуть в Рим старые порядки, однако оба этих взгляда стоит признать чрезмерными. Действительно, на закате Запада появляется целая плеяда всесильных полководцев-генералиссимусов, фактически руководивших империей при безвольных правителях: таким был Стилихон, таким был победитель гуннов Аэций, однако вряд ли то же можно сказать про Арбогаста и Евгения. Римлянин по происхождению, учитель словесности по призванию, не державший ничего тяжелее пера в своих руках, человек с обширными связями как среди варваров, которым был обязан своему продвижению при дворе, так и среди старой римской аристократии, новоиспечённый император был полной противоположностью своему варвару-благодетелю. И хотя сомневаться в том, что именно франку он обязан властью, не приходится, всё же Арбогаст нуждался в Евгении не меньше: несомненные административные таланты и широкий политический кругозор позволили добиться укрепления новой власти и приступить к решению целой череды назревших проблем. Главной из них оставалась позиция императора Феодосия, отказавшегося признавать Евгения законным правителем. После того, как августом Запада был провозглашён сын Феодосия Гонорий, стало ясно, что столкновения не избежать, как бы Евгений не старался.
С именем Евгения связана последняя попытка римских язычников отстоять свои права в борьбе с властью. Дело в том, что при Феодосии христианство становится не только государственной, но и единственной разрешённой к исповеданию религией — в своей религиозной политике он был куда радикальнее Константина и его преемников. И хотя столь крутые меры наталкивались на пассивное или не очень сопротивление язычников и еретиков, власть Феодосия оказалась достаточно прочной, чтобы не ослаблять нажима, чего не скажешь о Евгении. Наследник Валентиниана был христианином и, судя по всему, достаточно ревностным, чтобы Амвросий Медиоланский — великий подвижник и богослов, которого Августин считал своим учителем, признал за ним императорский титул, что было бы невозможно, не будь вера Евгения достаточно крепка. А вот власть — нет. Намереваясь заручиться поддержкой самых разных социальных групп, Евгений отменил законодательство Феодосия, разрешив исповедание как еретических конфессий, прежде всего арианства, так и старых языческих культов, что было особенно важно для прослойки старой римской знати, отстаивавшей веру предков. Главным выразителем чаяний патрициев стал Никомах Флавиан — префект Италии и страстный язычник. Именно его деятельность стала своего рода языческой реставрацией, произошедшей в Риме в самом конце 4 века. Были возрождены культы традиционных римских богов, Митры, Анубиса, Сераписа и других богов, пришедших в римский пантеон уже в имперское время. Евгений не препятствовал этому, но как христианин не принимал участия в играх и религиозных процессиях, посматривая на деятельность подданных сквозь пальцы, за что был подвергнут нещадной критике со стороны всё того же Амвросия Медиоланского — главного церковного авторитета того времени. А тем временем Феодосий готовился нанести удар.
Римский легион: осталось только название
Оставшись без армии и средств к её восстановлению, Феодосий был вынужден узаконить расселение готов на территории империи, заключив договоры с вождями германцев, ставших подданными нового императора. Нередко эти меры ставят в вину Феодосию, ведь очень скоро управлять новыми жителями Мёзии и Фракии стало невозможно, однако на деле Феодосий не придумал ничего нового, а лишь продолжал давнюю римскую традицию, выведя империю из глубочайшего кризиса. Гибель армии Валента привела к созданию нового войска, основой которого в ещё большей степени, чем ранее, становятся контингенты не коренных римлян-земледельцев, а варварские дружины, поселённые на римских землях или приглашённые из-за границ. Такие армии по своей организации и дисциплине скорее напоминали средневековое ополчение или войско персидских царей, чем самую совершенную военную машину античности, какой мы знаем римскую армию времён расцвета. Закономерным итогом стало падение роли тяжёлой пехоты, которая больше не могла выполнять функции, традиционно возлагаемые на неё (это стало одной из причин трагедии при Адрианополе), и возрастание роли лёгкой и тяжёлой кавалерии и лёгкой пехоты. Впрочем, попадайся римлянам толковая тяжёлая пехота, как, например, франки, то они с успехом использовали её в своих тактических схемах, однако собственно римская военная организация постепенно лишается пехотной полевой армии, заменяя её манёвренными кавалерийскими корпусами, способными решать задачи даже на самом протяжённом театре военных действий.
Симптоматично, что армию императора Востока возглавили полувандал Стилихон и Тимасий, о происхождении которого мы ничего не знаем. Среди командиров корпусов был гот Гайна, алан Саул, вестгот Аларих и множество других «новых римлян». Кроме германцев и ираноязычных аланов в войске присутствовал большой отряд гуннов и части, набранные собственно из римлян. Не менее разношёрстной была армия Арбогаста — франки, варвары-федераты и, вероятно, германцы из-за Рейна, британские и галльские контингенты, солдаты которых исповедовали, как и Евгений, ортодоксальное христианство. Поэтому представлять противостояние Феодосия и Евгения как борьбу христианина и язычника было бы неверно, ведь и в армии восточного императора хватало и раскольников-ариан, и просто варваров-язычников, так что борьба имела скорее политический характер, а главным религиозным вопросом был вопрос формы сосуществования культов и ересей с государственной религией — христианством. Разрешить все противоречия удалось в ходе всего одной битвы, состоявшейся на реке Фригид в начале сентября 394 года.
Ход сражения источники передают противоречиво и сбивчиво, то упоминая необычные погодные явления, то рвение Феодосия и его искреннюю религиозность. Это позволяет лишь примерно реконструировать ход боя, решившего исход всей кампании и судьбу Запада. Реку Фригид принято ассоциировать с современной Вилавой, что в Словении, однако точное место определить непросто. Арбогаст занял позицию на выходе из дефиле — битва происходила у самых отрогов Восточных Альп, так что столь удачно выбранное место давало франку надежду на победу. И действительно: несмотря на уверенность Феодосия в победе, его авангард, состоявший из готов, так и не смог прорвать оборону неприятеля и был фактически уничтожен в этом бою. Безуспешные попытки лобовым ударом решить исход сражения привели к тому, что перед Феодосием замаячила опасность оказаться запертым на небольшом плато и горных дорогах в том случае, если противник найдёт пути обхода. И действительно: окрестные высоты заняли люди Евгения во главе с неким Арбиционом. Положение становилось всё тяжелее — прорываться с боем на восток было рискованно, так как пришлось бы вести бой сразу на два фронта, да ещё и в условиях горной войны, а возможностей для того, чтобы развернуть войска и атаковать Арборгаста всем фронтом, не было по естественным причинам. Однако Феодосий нашёл выход.
По более правдоподобной версии, он посулил Амброциону изрядную сумму из императорской казны и высокие чины для него и его подчинённых, после чего тот переметнулся на сторону императора и в решающий момент ударил Арбогасту во фланг, после чего его люди заколебались. По другой версии, Феодосию помог чудесный ветер (bora), налетевший из Альп, дувший неприятелю прямо в лицо и мешавший ему сражаться и пускать стрелы. «Ветер с морозного Севера одолел строй врага своими горными штормами, швырял назад метательные снаряды на бросавших и с неистовством вырывал их копья» — пишет один из античных авторов. Непривычные к подобным явлениям галльские отряды Евгения оробели и были разгромлены рассвирепевшими воинами Феодосия. Так или иначе, передовые части Арбогаста были смяты, а после того, как сторонники Феодосия нашли и казнили Евгения, большая часть войска узурпатора перешла на сторону императора Востока. Арбогаст и Никомах Флавиан покончили с собой, а Феодосий триумфально вошёл в Медиолан (совр. Милан), а после и Рим, где с новой силой занялся изгнанием язычников и разрушением капищ старых богов. Так Римская империя в последний раз была объединена под рукой одного человека: возвращаясь из Италии, Феодосий умер в дороге, а его держава была разделена между сыновьями Аркадием и Гонорием. На этот раз навсегда.