Подготовка к поездке
Владимир Маяковский побывал в Польше, Чехословакии, Германии, Франции, Испании, Кубе, Мексике, США. Во вступлении к очеркам «Моё открытие Америки» он писал: «Мне необходимо ездить. Обращение с живыми вещами почти заменяет мне чтение книг. Езда хватает сегодняшнего читателя. Вместо выдуманных интересностей о скучных вещах, образов и метафор — вещи, интересные сами по себе».
О поездке в Америку Маяковский начал думать ещё в 1923 году. В конце 1923 — начале 1924 года Маяковский усиленно готовился к поездке за океан, он заручился поддержкой наркома просвещения А. В. Луначарского. В середине апреля 1924 года Маяковский выехал через Ригу в Берлин. 19 апреля он прибыл в столицу Германии. Однако переговоры о получении визы для поездки в Штаты не дали положительных результатов, и Маяковский вернулся в Москву.
Маяковский сразу начал хлопотать о новой зарубежной поездке. 24 октября 1924 года поэт выехал из Москвы через Ригу и Берлин в Париж. 2 ноября он прибыл во французскую столицу. Путешествие Маяковского за океан не состоялось и на этот раз, визу опять не дали. Около 20 декабря Маяковский выехал из Парижа в Берлин, а оттуда 25 декабря — в Ригу. 27 декабря он вернулся в Москву.
В ходе работы комитета по устройству советского павильона на Международной художественно-промышленной выставке в Париже, которая открывалась летом 1925 года, пригодились знания Маяковского парижской публики. Поэта привлекли к самой активной работе в комитете, он возглавлял отдел рекламы. Это предопределило и поездку в Париж, на открытие выставки. 25 мая Маяковский вылетел из Москвы в Кёнигсберг, а оттуда через Берлин в Париж.
Париж
28 мая 1925 года Владимир Маяковский прибыл в Париж. Он прожил там более трёх недель. При нём открылась Международная выставка. Маяковского наградили серебряной медалью выставки за рекламные плакаты с его текстами.
На этот раз Маяковский получил визу на въезд в Мексику, после чего он приобрёл билет на океанский лайнер. За 10 дней до отплытия корабля поэта обокрали в гостинице. Лишь благодаря финансовой помощи советского торгпредства эта заокеанская поездка не сорвалась опять. 21 июня 1925 года на трансатлантическом корабле «Эспань» Маяковский отбыл из порта Сент-Назер в Мексику.
Мексика
На корабле Маяковский плыл 18 дней. За это время он написал такие стихотворения, как «Испания», «6 монахинь», «Атлантический океан», «Мелкая философия на глубоких местах», «Блек энд уайт», «Христофор Колумб». 5 июля корабль прибыл в Гавану. Воспользовавшись суточной стоянкой, Маяковский ознакомился со столицей Кубы.
8 июля морское путешествие закончилось в мексиканском порту Вера-Круц. В этом городе никто из приезжающих не задерживался надолго: сначала покупали мешок, потом меняли доллары на местные серебряные монеты, брали мешок с серебром за плечи и шли на вокзал покупать билет в столицу Мексики — Мехико-сити. «В Мексике все носят деньги в мешках. Частая смена правительств (за отрезок времени 28 лет — 30 президентов) подорвала доверие к каким бы то ни было бумажкам. Вот и мешки. В Мексике бандитизм. Признаюсь, я понимаю бандитов. А вы, если перед вашими носами звенят золотым мешком, разве не покуситесь?», — писал Маяковский в своём очерке о поездке.
На следующий день Маяковский приехал поездом в Мехико-Сити и был тепло встречен как представителями советского полпредства, так и мексиканской общественностью во главе с художником Диего Ривейра.
В Мексике поэт пробыл около 20 дней. За это время он познакомился с её историей, культурой, обычаями и нравами, побывал в национальном музее, в театрах, кино, на корриде, увидел и оценил всё своеобразие монументальной живописи Диего Ривейры, познакомился с местными поэтами, журналистами, деятелями рабочего движения — коммунистами. В Мехико Маяковский получил въездную визу в США.
Ларедо
27 июля 1925 года Маяковский приехал в Ларедо — пограничный город Мексики и США. Английским языком поэт не владел. На «ломаннейшем полуфранцузском, полуанглийском языке» он пытался объяснить пограничнику цели и права своего въезда, но в результате попал в полицейский участок. «Сижу четыре часа. Пришли и справились, на каком языке буду изъясняться. Из застенчивости (неловко не знать ни одного языка) я назвал французский. Меня ввели в комнату. Четыре грозных дяди и француз-переводчик. Мне ведомы простые французские разговоры о чае и булках, но из фразы, сказанной мне французом, я не понял ни черта и только судорожно ухватился за последнее слово, стараясь вникнуть интуитивно в скрытый смысл. Пока я вникал, француз догадался, что я ничего не понимаю, американцы замахали руками и увели меня обратно», — вспоминал Маяковский. Ещё через несколько часов всё-таки был найден человек, выступивший в роли переводчика на русский язык, им оказался еврей, владелец мебельного магазина. С его помощью была заполнена анкета, после чего Маяковского впустили в США на 6 месяцев как туриста под залог в 500 долларов.
«Переводчик» оказался достаточно влиятельным и известным в городе человеком. Вскоре вся русская колония Ларедо сбежалась смотреть на русского путешественника. А позднее, когда Маяковский уже отправился на вокзал, чтобы сесть на поезд до Нью-Йорка, этот человек договорился о чём-то с комиссаром. В результате Маяковский проспал спокойно всю ночь в поезде, в отличие от других пассажиров — их всю ночь будили, проверяли паспорта в погоне за безвизными перебежчиками.
Нью-Йорк
30 июля Владимир Маяковский прибыл в Нью-Йорк. Ещё подъезжая к городу на поезде, поэт уже был впечатлён: «Больше, чем вывороченная природа Мексики поражает растениями и людьми, ошарашивает вас выплывающий из океана Нью-Йорк своей навороченной стройкой и техникой. Я въезжал в Нью-Йорк с суши, ткнулся лицом только в один вокзал, но хотя и был приучаем трёхдневным проездом по Техасу — глаза всё-таки растопырил».
В Нью-Йорке Маяковский поселился на одной из самых дорогих улиц — Пятой авеню. Дом, в котором он жил, не сохранился. На его месте сейчас стоит 17-этажный апарт-отель (дом № 1). Найти квартиру поэту помог давний знакомый — Исайя Хургин, представитель советско-американского торгового общества «Амторг». В первый же день Маяковский позвонил поэту Давиду Бурлюку. Вместе они нагуляли по Нью-Йорку не один десяток километров — и по Пятой авеню, и по Гарлему, и по Бронксу, и по Бродвею.
«С шести-семи загорается Бродвей — моя любимейшая улица, которая в ровных, как тюремная решётка, стритах и авеню одна своенравно и нахально прёт навкось. Загорается, конечно, не весь тридцативёрстный Бродвеище (здесь не скажешь: заходите, мы соседи, оба на Бродвее), а часть от 25-й до 50-й улицы, особенно Таймс-сквер, — это, как говорят американцы, Грэт-Уайт-Уэй — великий белый путь. Он действительно белый, и ощущение действительно такое, что на нём светлей, чем днём, так как день весь светел, а этот путь светел, как день, да ещё на фоне чёрной ночи», — писал Маяковский.
В Нью-Йорке у Маяковского состоялось семь публичных выступлений. Каждый раз залы были переполнены, собиралось до 2000 зрителей. Несмотря на незнание английского языка, Маяковского постоянно куда-то приглашали. Именно в гостях поэт познакомился с Элли Джонс, 20-летней русской эмигранткой. Следующие два месяца Маяковский встречался с Элли каждый день. На людях он называл её только миссис Джонс, так как она была ещё замужем, хотя и жила отдельно от супруга. Владимир Маяковский с Элли гуляли, ездили в зоопарк в Бронкс, обедали в недорогих заведениях, много времени проводили в бильярдных на 14-й улице, а вечерами в кабаре Гарлема слушали джаз. Несколько уик-эндов Маяковский и Элли провели в рабочем кемпинге «Нит Гедайге» на берегу Гудзона.
Детройт
Дважды Владимир Маяковский ездил в Детройт. 30 сентября и 18 октября 1925 года он выступал там перед местной публикой. Поэт ездил туда, где были большие русские колонии. Организаторами выступлений стали «Новый мир» и «Фрайгайт» — русская и еврейская газеты рабочей партии Америки. В Детройте проживали на тот момент 20 тысяч русских и 80 тысяч евреев.
«Не знаю, на сколько человек здесь приходится один автомобиль (кажется, на четыре), но я знаю, что на улицах их много больше, чем людей. Люди заходят в магазины, конторы, в кафе и столовые — автомобили ждут их у дверей. Стоят сплошными рядами по обеим сторонам улицы. Вечером желающему поставить автомобиль надо съехать с главной улицы в боковую, да и там поездить минут десять, а поставив в обнесённый загон, ждать потом, пока её будут выволакивать из-за тысяч других машин», — писал Маяковский.
В Детройте Маяковский побывал на экскурсии по заводу Форда: «Чистота вылизанная. Никто не остановится ни на секунду. Ни голосов, ни отдельных погромыхиваний. Только общий серьёзный гул. За инструментальной, за штамповальной и литейной начинается знаменитая фордовская цепь. Работа движется перед рабочим. Садятся голые шасси, как будто автомобили ещё без штанов. Кладут надколёсные крылья, автомобиль движется с вами вместе к моторщикам, краны сажают кузов, подкатываются колёса, бубликами из-под потолка беспрерывно скатываются шины. Пройдя через тысячи рук, автомобиль приобретает облик на одном из последних этапов, в авто садится шофёр, машина съезжает с цепи и сама выкатывается во двор».
Чикаго
2 октября Владимир Маяковский приехал в Чикаго, где в тот же день состоялось первое его выступление в этом городе. Второе выступление в Чикаго прошло 20 октября.
Чикаго он описывал так: «Если все американские города насыпать в мешок, перетряхнуть дома, как цифры лото, то потом и сами мэры города не смогут отобрать своё бывшее имущество. Но есть Чикаго, и этот Чикаго отличен от всех других городов — отличен не домами, не людьми, а своей особой по-чикагски направленной энергией. В Нью-Йорке многое для декорации, для виду. Чикаго живёт без хвастовства. Чикаго не стыдится своих фабрик, не отступает с ними на окраины Без хлеба не проживёшь, и Мак-Кормик выставляет свои заводы сельскохозяйственных машин центральней, даже более гордо, чем какой-нибудь Париж — какой-нибудь Нотр-Дам».
Маяковский находился в Соединённых Штатах Америки три месяца. Помимо Нью-Йорка, Детройта и Чикаго он побывал ещё в Кливленде, Филадельфии и Питсбурге. Там тоже проходили его публичные выступления. 28 октября 1925 года после седьмого, «прощального» выступления в Нью-Йорке и товарищеского ужина в честь советского гостя, устроенного американской писательской молодёжью, Маяковский выезжает из Нью Йорка на пароходе «Рошамбо» в Гавр, куда прибыл 5 ноября. На следующий день он уже был в Париже. В Москву Маяковский вернулся 22 ноября 1925 года.