Арабские завоевания
Битва при Пуатье, или, как её принято называть, битва при Туре, является одним из самых знаковых событий в раннесредневековой европейской истории. При этом поводом для дискуссий является и год сражения (732-й или 733-й), и точное место, и силы сторон.
К началу 730-х годов огромные территории от Атлантики до Гиндукуша были объединены в результате арабских завоеваний. В век четырёх праведных халифов и при династии Омеядов арабы с невероятной скоростью покорили как ближние земли, так и далёкие территории. Под их ударами пало некогда могучее царство Сасанидов, вскоре последовала очередь византийцев, утративших территории диоцезов Сирии, Азии, Египта.
Власть дамасских халифов простиралась до Кавказа на северо-востоке и до территорий современного Афганистана и Индии на востоке. Арабы неоднократно осаждали Константинополь (674−678, 717−718). В конце 7-го века они сумели захватить обширные территории к западу от Египта — Триполитанию, Тунис и Магриб — и к рубежу веков вышли на границу с Испанией.
Испанский вопрос
После падения Западной Римской империи на территории Испании и южной Галлии сформировалось королевство вестготов, которое к началу 8-го века находилось в глубоком кризисе. Летом 711 года арабская армия пресекла агонию вестготской монархии в битве при Гвадалете. Всего за несколько лет вся Испания была завоёвана сарацинами, а взоры захватчиков всё чаще обращались за Пиренеи. Им удалось захватить ряд земель в южной Галлии (Марсель, Нарбона), и даже поражение, нанесённое сарацинам у Тулузы в 721 году аквитанским герцогом Эдом, не охладило их пыл. Решающая схватка была ещё впереди.
После гибели наместника Эль-Самха (под Тулузой), а затем ещё одного талантливого вождя мусульман Амбизаха (в 725 году на р. Роне) у сарацин наметился своеобразный кадровый кризис — новые наместники не справлялись с возложенными на них обязанностями, но активно наслаждались роскошью за счёт казны. В самой Испании зрели и укреплялись сепаратистские настроения. Эду Аквитанскому даже удалось заключить союз с Мунузой (Утманом ибн Наиссой) — берберским эмиром, управлявшим приграничными областями в Пиренеях и Галлии. В таких непростых для арабов условиях казалось, что угроза для франков миновала. Но вскоре всё изменилось.
В конце 720-х годов испанским эмиром был назначен Абд-ар-Рахману ибн Абдаллаху эль-Гафики. Он был выдающимся воином и полководцем, участником африканских и галльских походов. Человек глубоко верующий, честный и неподкупный — таким представляли его арабские хронисты. Новый эмир воплощал образ идеального правоверного. Сразу по прибытии в Кордову Абд-ар-Рахман начал проводить энергичную политику сплочения мусульман, уничтожения очагов сепаратизма и провозгласил новый виток борьбы с неверными за Пиренеи.
За два года Абдурахман сумел умиротворить страну, после чего принялся за Мунузу, который перешёл к открытому мятежу. Абд-ар-Рахману нужно было действовать быстро и решительно: в приграничных областях, которыми управлял Мунуза, было сосредоточено большое количество боеспособных и преданных своему вождю войск, а помощь Эда Аквитанского могла сделать берберского эмира новым властелином Испании. К несчастью для союзников, Мунуза был застигнут врасплох, не сумел организовать оборону своей столицы и покончил с собой.
Поход в Аквитанию
Победа над единственным соперником Абд-ар-Рахмана по эту сторону гор оказалась неожиданно простой. Эмир поставил перед собой более масштабные задачи: вторгнуться на территорию Галлии, отомстив за смерть своих предшественников. Как только Эд узнал о вторжении сарацин, он принялся собирать войска, желая повторить битву при Тулузе, состоявшуюся десятью годами ранее. На реке Гарроне Эд встретил армию Абд-ар-Рахмана и… потерпел сокрушительное поражение. Арабская конница разнесла строй пехотинцев. Сам Эд едва спасся и вынужден был бежать к своему врагу и по совместительству сюзерену Карлу Мартеллу.
Карл Мартелл: могущество первого министра
Карл Мартелл не был королём франков, он занимал лишь высшую придворную должность майордома (старшего по двору), однако могущество первых министров Франкского королевства уже давно переросло любые должности. Мартелл был полновластным правителем при королях-Меровингах, бывших не более чем марионетками в его руках. Карл начал своё правление в 717 году, в разгар междоусобиц, разгоревшихся после смерти его отца Пипина Геристальского. Год за годом он планомерно укреплял могущество королевства, борясь как с внутренними врагами, так и с внешними, тренируя свою армию в бесконечных походах.
Прибытие Эда ко двору Карла не на шутку встревожило майордома: очевидно, появление столь принципиального и непримиримого противника могло быть вызвано только крайней нуждой, а красноречивый рассказ о зверствах сарацин, их огромной численности и могуществе только усилили тревогу. Карл понял, что дело серьёзное, и решил не спешить с выступлением на сарацин: нужно было сосредоточить максимум войск, подождать, пока арабы утратят бдительность и появится возможность захватить их врасплох с богатой добычей.
После победы над Эдом Аквитанским Абд-ар-Рахман решил, что теперь в Галлии нет силы, способной остановить его. Он принялся с большим остервенением грабить города и селения южной и центральной Галлии (особенно была разорена Аквитания), когда его взор устремился на базилику святого Мартина в Туре — богатейшую святыню Западной Европы того времени. Вероятно, прельстившись рассказами и слухами, арабский эмир решил умножить награбленное добро и двинулся к Туру. Его армия была отягощена большим обозом и явно поредела за несколько месяцев кампании. Однако это не остановило Абд-ар-Рахмана, так как он не видел больше никакой серьёзной угрозы своему могуществу — очевидный просчёт арабского командующего, не озаботившегося организацией серьёзной разведки.
Вопреки ожиданиям арабского эмира, на дороге от Пуатье к Туру (вероятно, в предместьях самого Пуатье) его ждала армия Карла Мартелла. Франкский майордом сумел собрать армию, состоящую из ветеранов его походов, и двинул её форсированным маршем наперерез сарацинам. Карл как следует изучил тактику арабов, и поэтому с основными силами он закрепился на небольшой лесистой равнине, где противник не мог бы использовать превосходство кавалерии. В течение семи дней они стояли друг против друга, не решаясь атаковать, пока, наконец, в субботу (10 октября 732 года или 25 октября 733 года) Абд-ар-Рахман не повёл свои войска в атаку.
Силы сторон
На поле боя при Пуатье Карл сосредоточил около 20 тыс. воинов, большая часть из которых были закалёнными в боях ветеранами походов франкского майордома. Помимо франков, предпочитавших сражаться пешими, в плотном строю, в тяжёлых доспехах, с мечами и щитами, в армии Карла Мартелла были гало-римляне, сохранившие остатки военной организации римлян и передавшие её франкам. Были там и отряды германцев, не носивших тяжёлые доспехи и вооружённых пиками и копьями. Небольшую часть войска составляло франкское ополчение, пригодное для охраны и изматывания неприятеля небольшими стычками, однако малополезное в крупномасштабной битве.
Относительно численности мусульманской армии средневековые хронисты дают самые фантастические оценки — от 80 тыс. до 400 тыс. человек. Современные исследователи полагают, что исходя из логистики, организации фуражирования и мобилизационных возможностей того времени, арабская армия вряд ли насчитывала более 20 тыс. человек в момент выхода из Памплоны, а вполне возможно, что и того меньше (примерно 15 тыс.). Очевидно, что к моменту сражения арабы потеряли часть сил в ходе более мелких стычек и сражений, а также больными, отставшими и разбредшимися по стране в целях наживы. Думается, что Абд-ар-Рахман смог собрать под своими знаменами не более 10−12 тыс. человек.
Ядром арабской армии в это время была конница, пехота носила вспомогательный характер и не играла особой роли. Арабские всадники уже знали стремена, поэтому могли использовать ударные возможности своего оружия. В бою они стремились прорвать строй врага, разбить бой на мелкие стычки и затоптать пехоту, а кавалерию изрубить.
Таким образом, план сражения для арабов сводился к тому, чтобы выманить армию Карла на равнину, сосредоточенными ударами конницы прорвать фронт противника, разрубить его армию на части и уничтожить. Карлу же требовалось, наоборот, удержать своих воинов в повиновении, закрепиться на позиции, где конница противника теряла свои преимущества, и постараться выдержать стремительные атаки арабских всадников. От того, насколько дисциплинированной и спаянной окажется армия Карла, зависел успех всего предприятия.
Хроника противостояния
Субботним утром из большого лагеря, разбитого близ Пуатье, солдаты Абд-ар-Рахмана начали выстраиваться в боевой порядок напротив франкского войска. Арабы были нагружены богатой добычей, которую оставили в лагере, что не позволило арабскому войску оторваться от франков и навязать тем бой в выгодных для себя условиях. Однако Абд-ар-Рахман твёрдо верил в свою звезду.
Сражение началось около полудня, после второй дневной молитвы мусульман. Франки построились плотной фалангой — сомкнутым строем, прикрывшись щитами, они образовали как бы живую стену, причём эта фаланга оказалась достаточно глубокой, чтобы выдержать напор арабских всадников.
Судя по всему, Абд-ар-Рахман отправил свою конницу в атаку, надеясь прорвать вражеский строй или спровоцировать противника на контратаку. Раз за разом арабы пытались врубиться в ряды франкского войска, которое стояло подобно ледяной глыбе, и раз за разом они были вынуждены отступать. Дисциплина и сплочённость франков оказались действительно непробиваемыми. Не собирался отступать и Абд-ар-Рахман.
Перелом в сражении
Внезапно по арабскому войску разнеслась неожиданная новость, куда более опасная, чем франки, которые, казалось, лишь неподвижно стоят, выдерживая натиск конницы противника: сарацинский лагерь подвергается разграблению. Этот слух так поразил сражающихся, что многие из них тут же покинули ряды войска и поспешили вернуться в лагерь, чтобы отбить награбленное добро. Возникла суматоха, часть сражавшихся решила, что началось отступление, и поспешила за своими соратниками в лагерь.
Виной всему стал якобы небольшой диверсионный отряд, посланный Карлом, чтобы ударить противнику в тыл. Трудно установить, насколько реальным могло быть такое положение вещей, однако, по преданию, именно это стало причиной разгрома арабов. Абд-ар-Рахман всячески пытался привести войска в порядок, однако уже сами франки решились контратаковать. Абд-ар-Рахман был убит, и войско, утратившее командование, быстро рассеялось.
Франки, видя отступление неприятеля, приняли это за тактическую уловку и вернулись в расположение своего лагеря, где и заночевали. На следующий день Карл вновь выстроил свои войска в боевой порядок, ожидая продолжения сражения. Но арабов не было видно. Тогда он послал разведчиков. Когда же он узнал, что лагерь оставлен нетронутым, а на дорогах отсутствуют разъезды противника, Карл отказался от преследования. Франки захватили несметную добычу в лагере противника, с которой спокойно вернулись домой.
Арабы после поражения при Пуатье сумели пробиться к Нарбонне и даже вторглись в Бургундию, взяв несколько местных городов. Главным следствием сражения при Пуатье для арабов стала гибель Абд-ар-Рахмана — талантливого, хотя и несколько увлекающегося полководца. Это позволило христианам взять небольшую передышку в борьбе с арабами в Испании.
Европа просыпается от забвения
Наибольшее значение битва при Пуатье имела, разумеется, для её триумфатора Карла Мартелла. Его политический и военный престиж возрос, что открыло перед ним совершенно новые перспективы как в укреплении личной власти, так и в насаждении франкского владычества во всей Галлии, включая Аквитанию и южную Галлию — территории, которые ещё совсем недавно были под властью сарацин или под их влиянием. В политике Карла произошёл перелом: он решается на всё более смелые и масштабные предприятия, реализуя преимущества нового статуса «защитника веры».
Для Омейядского халифата поражение при Пуатье хотя и явилось заметным и чувствительным уколом, но всё же не было сколько-нибудь решающим. Провал второй осады Константинополя отозвался куда болезненнее. Подлинный же упадок начнётся во второй половине 8-го века, когда череда гражданских войн уничтожит могущество державы. Конечно, в случае победы арабов над Карлом Мартеллом вряд ли бы осталась в Западной Европе сила, способная противостоять новому вторжению, но вполне возможно, что Абд-ар-Рахман ограничился бы только ещё более масштабным грабительским набегом.
Европа просыпалась от забвения Тёмных веков. Появилась сила, способная тягаться с арабами, что вскоре подтвердят походами потомки Карла Мартелла — его сын Пипин и внук Карл. Однако сами арабы из Испании никуда уходить не собирались, и христианам Испании предстоит ещё не один век кровопролитных войн и испытаний, пока, наконец, Пиренейский полуостров не будет очищен от мавров-захватчиков.