В сентябре 1814 года победители Наполеона собрались в Вене, чтобы вершить судьбы послевоенной Европы. Речь шла не только о новом переделе границ, но и о восстановлении старых феодально-абсолютистских порядков, по которым наполеоновские войны, вкупе с Французской Революцией, нанесли сокрушительный удар.
Организаторы Конгресса стремились предать ему максимум легитимности, а потому в Вену пригласили не только победителей, но и представителей вообще всех христианских государств Европы, включая даже вечно нейтральные швейцарские кантоны. Франция тоже получила предложение принять участие в Конгрессе. Ей там отвели скромную роль статиста-наблюдателя. Франция должна была присутствовать на Конгрессе, и не более. Однако министр иностранных дел Шарль-Морис Талейран рассудил иначе и пригласил самого себя к принятию судьбоносных для Европы решений.
Предыстория
Свою политическую карьеру Талейран начал еще до Революции, будучи лицом духовным. Он принадлежал к достаточно влиятельной семье и был вынужден принять церковный сан, чтобы сохранить для своей родни контроль над епископством Отён. Это была, по сути, семейная епархия. На протяжении многих лет епископами Отёнскими были предки и родственники Талейрана. Именно в этом качестве в 1789-м году будущий министр иностранных дел был избран в Генеральные штаты. Генеральный штаты — это нерегулярный французских парламент, он созывался только по требованию короля.
Генеральные штаты 1789-го года созвал Людовик XVI, и это было первое собрание за 175 лет. Талейрана политическая деятельность превратила из епископа в настоящего революционера. В 1791-м году Папа Римский предал его анафеме за предательство интересов церкви. Но Шарль-Морис умел подстраиваться под обстоятельства. Он быстро сделался респектабельным гражданином, а когда к власти пришли якобинцы, спешно отбыл в США. В Америке он сколотил крупное состояние, занимаясь сомнительными операциями с перепродажей земель и недвижимости.
В 1796-м он вернулся во Францию, а уже в 1797-м стал министром иностранных дел. В это время Талейран сошелся с Наполеоном. Он оказал ему дипломатическую и финансовую поддержку и даже помог в организации знаменитого переворота 18-го брюмера. Во времена Империи Талейран стал чем-то вроде наместника в тылах. Наполеон воевал, Талейран вел переговоры и занимался еще и внутренними делами Франции. Когда дела Императора пошли насмарку, Талейран переметнулся к Бурбонам, убедил министров и прочих влиятельных людей поддержать Людовика XVIII-го и, разумеется, вновь был назначен министром иностранных дел.
На Венском конгрессе
В Вену Талейран ехал в качестве полномочного представителя нового короля. К тому моменту он был уже очень хорошо известен в Европе и имел довольно зловещую репутацию. Дело в том, что министр иностранных дел успел поучаствовать в одной из самых вероломных и подлых историй времен империи.
В 1804-м году Талейран организовал покушение на молодого герцога Энгиенского, в котором Наполеон заподозрил угрозу. Сын последнего принца Конде был тайно вывезен из Германии во Францию, помещен в Венсенский замок, а затем расстрелян. Об огромной роли, сыгранной Талейраном в печальной судьбе герцога, знала вся Европа, причем далеко за пределами дипломатических кругов. Имя французского министра надолго стало синонимом вероломства, изворотливости и исключительной беспринципности. Талейрана, правда, это мало смущало. Он любил говорить, что лучший друг дипломата — его повар. Именно этот козырь он и использовал на Конгрессе.
В Вене собралась такая компания, что современные журналисты, несомненно, окрестили бы конгресс саммитом по глобальным вопросам. Здесь присутствовали два Императора Александр I и Франц I (Австрия), два фактических главы правительства Карл Август фон Гарденберг (Пруссия) и Карл Васильевич Нессельроде (Российская Империя), а также министры иностранных дел почти всех стран Европы. Тут был и влиятельный австриец Клеменс фон Меттерних и глава британской дипломатии лорд Роберт Каслри.
По изначальному плану решать судьбоносные для Европы вопросы должны были Россия, Австрия, Пруссия и Великобритания, при участии Швеции и Испании. Талейран, едва прибыв в Вену, принялся организовывать званые ужины, что называется тет-а-тет. Он встретился с Каслри, Нессельроде и прусским дипломатом Вильгельмом Гумбольдтом и для каждого из них устроил настоящий пир. Как следует накормив собеседников, Талейран представил каждому из них свой план европейского будущего, который все, в итоге, одобрили. Начинал он с простого: «Если я побежденный, то я осуждаемый, — говорил дипломат, — но это неприемлемый формат для разговора. Хотите прочного мира, давайте сядем за один стол».
Правда, главным звеном этой цепочки оставался Меттерних, который должен был председательствовать на Конгрессе. Хитрый австрийский министр отклонил добрый десяток приглашений на ужин к Талейрану, но, в конце концов, уступил его настойчивости. Так родился новый формат. Россия, Пруссия, Австрия и Великобритания вежливо пригласили Францию к большому столу, а Испания и Швеция были поспешно задвинуты на третий план.
Как принимались решения
На Венском конгрессе часто употреблялось слово «легитимизм». Под этим термином понимались права свергнутых наполеоном династий на отобранные у них территории. Собственно их восстановление и было главной целью Конгресса. Талейран избрал довольно хитрую тактику. Он решил не вмешиваться в вопросы изменения границ, если это напрямую не затрагивало интересов Франции. Талейран не возражал, когда Швеции передали во владения Норвегию, и не протестовал, когда Пруссия, Австрия и Россия вновь переделили Польшу, причем так, что созданное Наполеоном герцогство Варшавское почти полностью ушло к Александру I.
Когда же речь заходила о Франции, Талейран бил оппонентов их же оружием. В соответствии с принципом легитимизма, французские Бурбоны тоже были пострадавшей династией. Не Наполеон, но Революция лишила их короны со всеми владениями. Талейран требовал их полного восстановления в правах, а именно воссоздания Франции в границах до 1-го января 1792-го года. Это не устраивало Пруссию, имевшую виды на часть территорий Франции, и Англию, которая мечтала создать некий протекторат из Нидерландов и Бельгии. А вот Россия и Австрия вполне могли согласиться на предложения Талейрана.
Историки, изучавшие документы Венского конгресса, позже скажут, что именно благодаря главе французской дипломатии работа конгресса растянулась почти на год. Если бы Талейран не превратил Большую Четверку, в Большую Пятерку, то, скорее всего, судьба Европы была бы решена за пару месяцев. В конце концов, «хитрый лис» как прозвали министра, совершил вообще невозможное.
Он расколол оппонентов на два враждующих лагеря. При активном участии Талейрана Великобритания, Австрия и Франция подписали тайный протокол, направленный против России и Пруссии. Основные дискуссии свелись, в итоге, к судьбе Саксонии, будущее Франции отошло на второй план. Талейран не смог помещать созданию Германского союза под эгидой Пруссии и образованию Объединенного королевства Нидерландов.
Однако хитрый лис не допустил главного: Франция почти не понесла территориальных потерь (не считая колоний) и не была разделена на сферы влияния, чего изначально хотели лидеры Большой Четверки. Талейран поднял страну с колен, не выходя из кабинета. Даже не так, он не поднял с колен, он просто не дал ей на них упасть.