В легендарном донжуанском списке Пушкина около сорока женских имен. Впрочем, в одном из личных писем поэт признавался, что на самом деле был увлечен более чем сотней дам. В их числе такие хрестоматийные особы, как Наталья Гончарова, Елизавета Воронцова, Анна Керн. Последняя и вовсе стала адресатом не только любовных стихотворений, но и скабрезных эпиграмм. Например, Пушкину приписывают строки о том, что «у Керны ноги скверны». О менее известных романах поэта — в нашем материале.
Евдокию Ивановну, супругу князя Сергея Михайловича Голицына, в высшем свете прозвали «ночной княгиней». Она была хозяйкой литературного салона, двери которого открывались для гостей лишь за пару часов до полуночи. Дело в том, что Евдокия боялась оставаться наедине с собой в темное время суток: однажды женщине нагадали, что ночью прервется ее жизнь. Именно поэтому княгиня предпочитала общаться со знакомыми в столь поздние часы. Это отвлекало ее от тревожных мыслей.
Пушкин был частым гостем салона Голицыной. Привлекали его не столько беседы о литературе, сколько сама Евдокия. «Поэт Пушкин у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у неё вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви…» — иронизировал Карамзин. Вскоре прогнозы великого сентименталиста сбылись: Пушкин начал «писать от любви». Голицыной он посвятил несколько стихотворений. «Не спрашивай, зачем унылой думой // Среди любви я часто омрачен...» — обращался поэт к княгине.
Попытка Пушкина закрутить роман с Екатериной Андреевной Карамзиной, женой автора «Истории государства Российского», обернулась для молодого поэта фиаско. Потенциальная любовная история неожиданно превратилась в анекдот. Неискушенный Пушкин решил приударить за супругой старшего товарища и даже сочинил интимное послание, в котором признавался Екатерине в своих чувствах. Женщина, получив записку, рассмеялась и показала сей опус мужу. Впрочем, на юного литератора чета Карамзиных злобы держать не стала: супруги провели с Пушкиным «профилактическую беседу» и даже еще больше сдружились с неудачливым героем-любовником.
Позже получила распространение версия, что записка была адресована другой даме, и у Карамзиной она оказалась случайно. Так или иначе, нежная дружба Пушкина с Екатериной Андреевной продолжилась даже после кончины ее знаменитого супруга. Согласно воспоминаниям очевидцев, Пушкин, находясь «у двери гроба», просил Карамзину перекрестить его.
Аглая Антоновна Давыдова была женщиной яркой, но излишне кокетливой и ветреной. Подробности отношений поэта с этой дамой неизвестны, однако их мимолетный роман, очевидно, оставил неприятный осадок в душе Пушкина. Свои чувства к Аглае он также увековечил в стихах, однако строки эти совсем не похожи на большую часть образцов пушкинской любовной лирики. Аглае он посвятил преимущественно непристойные эпиграммы, которые неловко цитировать.
Даже в стихотворении «Кокетке», все же вписывающемся в рамки приличия, Пушкин постарался как можно больнее задеть Давыдову. Поэт, пренебрегая всеми этическими нормами, указывал на возраст женщины: «Послушайте: вам тридцать лет, // Да, тридцать лет — немногим боле». Аглаю Пушкин в этом стихотворении называл «простодушной» и смеялся над ее скоротечными привязанностями.
О характере отношений, которые связывали Пушкина и дочь Михаила Илларионовича Кутузова Елизавету, исследователи говорят лишь предположительно. Судя по всему, Елизавета, будучи на много лет старше поэта, хоть и испытывала к нему чувства, но о взаимности не могла и мечтать. Сам же Пушкин воспринимал Елизавету Михайловну как старшую подругу, зачастую окружавшую его весьма навязчивой материнской заботой. «Она преследует меня и здесь письмами и посылками», — жаловался на Хитрово Пушкин Вяземскому. Однако ей самой литератор писал иначе: «Ваши письма — единственный луч, проникающий ко мне из Европы».
На известие о предстоящей свадьбе Пушкина и Натальи Гончаровой Елизавета Хитрово отреагировала болезненно. «Когда я утоплю мою любовь к вам в слезах, я останусь все же тем же страстным, нежным и безответным существом, которое готово для вас в прорубь, — так я люблю даже тех, кого люблю немного», — признавалась она поэту.
На полях рукописи «Евгения Онегина» можно обнаружить множество женских портретов, созданных буквально парой росчерков пушкинского пера. Среди них встречается профиль чернобровой красавицы — Амалии Ризнич. С ней поэт познакомился в Одессе, во время южной ссылки. Это увлечение было страстным, но недолгим: прошло совсем немного времени, и Пушкин, словно забыв об Амалии, начал посвящать стихи Елизавете Воронцовой. Впрочем, некоторые биографы поэта полагают, что Пушкин умело совмещал привязанности и был искренне влюблен в обеих дам одновременно.
Жизнь Амалии оказалась совсем недолгой: в возрасте двадцати с небольшим лет она скончалась в Италии. Причиной столь ранней смерти стала чахотка. Иван Ризнич, муж Амалии, спустя пару лет женился Паулине Ржевуской. К слову, ее сестра, Каролина Ржевуская (в замужестве Собаньская) также была предметом воздыхания Пушкина и адресатом его произведений.
Комментарии