Жизнь ссыльных и политкаторжан на рубеже XIX-XX веков

Жизнь ссыльных и политкаторжан на рубеже XIX-XX веков

Каторга как способ наказания, сопряженный с подневольным трудом, появилась еще в древности и первоначально ассоциировалась с использованием силы рабов и заключенных на гребных судах. К этой мере прибегали и государства античности, и средневековые государства. Развитие мореплавания требовало все больше дешевой рабочей силы, заключенные и пленные эти запросы удовлетворяли.

В России с появлением при Петре I флота также возникла потребность в гребцах на растущем числе галер. Ряд указов позволял осужденному избежать смертной казни путем ссылки «на каторгу в вечную работу», что не всегда было достойной альтернативой.

В ходе освоения Сибири уже в XVIII там возникают первые каторги. Так, согласно указа Павла I от 13 сентября 1797 года, преступники, разделенные на три категории в зависимости от тяжести преступления, направлялись на рудники в Нерчинск, на суконную фабрику в Иркутск, а также на работы по строительству крепостей.

Многие декабристы после провала восстания также были осуждены на каторжные работы. На Нерчинской каторге работал несостоявшийся диктатор Трубецкой. Петровский завод и находящаяся при нем тюрьма приняли несколько десятков заключенных. Отдельные декабристы отбывали наказание на многочисленных рудниках и заводах Сибири.

С ростом числа революционных организаций росло и количество приговоренных к каторге. К концу XIX века каторжане трудились по всей Сибири, в том числе на Транссибирской железнодорожной магистрали и острове Сахалин.

Этапирование на каторгу

Даже в нынешнее время путешествие в отдельные уголки Сибири представляет собой непростую задачу. До середины XIX века движение к месту отбывания наказания проходило пешком, за исключением отдельных политических заключенных, к концу века перемещение проходило чаще всего на повозках. Был проработан маршрут, проходящий через ряд промежуточных пунктов, таких как Боярск, Верхнеудинск, Чита.

Конвоирование осуществляли специально созданные команды под управлением офицеров. Численность команд составляла до 30 человек, в свою очередь количество этапируемых заключенных редко превышало 200 человек. Колонну сопровождал обоз, перевозящий имущество и продовольствие.

Путь от одного пункту к другому (этап) согласно регламента занимал от 8 до 23 суток в зависимости от расстояния между пунктами. Однако дозволялось увеличивать срок движения в зависимости от внешних условий.

Наиболее тяжелым был зимний период. Путь сквозь заснеженную тайгу стоил многим заключенным жизни, частыми были обморожения и болезни. Содержание на этапах (крупных пунктах) проходило зачастую в холодных камерах, питание было очень скудным. По отзывам очевидцев, условия в полуэтапах (небольшие пункты для временного содержания заключенных) были значительно лучше, потому что должность смотрителя за помещениями зачастую занимали бывшие каторжане, которые с пониманием относились к положению узников.

Работа и быт каторжан

После прибытия на каторгу или завод заключенные размещались в построенные при них тюрьмах. Условия содержания были суровыми, и, по свидетельству современников, зачастую бесчеловечными. Петр Кропоткин, видный деятель анархизма, в своей работе «В русских и французских тюрьмах» так описывает отношение к заключенным: «Решили, что с арестантами надо обращаться самым жестоким образом, а если они не выдержат и будут умирать в больших количествах, — беда не велика! С этой целью смотрителями и надзирателями этих тюрем были назначены люди самые жестокие по характеру, в большинстве случаев из отставных военных; причем арестанты были отданы в полное распоряжение этих деспотов, с приказанием свыше — не стесняться размерами и характером наказаний», а чуть позже замечает: «Тюрьма, о которой говорилось выше, находится вблизи С.-Петербурга. Читатели легко могут себе представить, что происходит в более отдаленных провинциальных тюрьмах».

Подъем каторжан проводился в 6 часов утра, в 8 следовал завтрак, далее заключенные убывали на работы с перерывом на обед. В 18 часов был ужин, затем проводилась уборка камер, вечерняя поверка, далее сон, на который отводилось до 8 часов. За свой труд каторжане получали жалование, составлявшее десятую часть от их заработка. Половину из этих средств выдавали на личные нужды, оставшуюся часть заключенный получал после освобождения.

Тяжелые условия труда, суровый климат и плохие бытовые условия сильно подрывали здоровье заключенных. Частыми были эпидемии, широко распространен туберкулёз, от которого в дальнейшем страдали многие революционеры. Низким был уровень медицинского обслуживания, причинами чего были как переполненность тюрем, так и плохое обеспечение денежными средствами.

В свободное время заключенным разрешалось читать книги, переписываться с родными (письма досматривались администрацией тюрьмы), а вставшим на путь исправления дозволялось жениться.

Заключенные (чаще всего политические), имевшие образование, обучали грамоте своих малограмотных товарищей, что часто поощрялось руководством тюрем. Со времен декабристов формировались библиотеки, способствовавшие самообразованию каторжан, для многих Сибирь стала своеобразным университетом.

Жизнь политических ссыльных

Ссылка в Сибирь, как более мягкая альтернатива каторге, применялась еще с XVII века. Так, в Тобольск был сослан лидер старообрядцев протопоп Аввакум. Кроме изоляции в отдаленных местностях власть видела еще одну перспективу данного вида наказания — заселение Сибири. Так, к концу XIX века количество ссыльных находилось на уровне 300 тысяч человек.

Поколения ссыльных сменяли друг друга. Вслед за декабристами пришли петрашевцы, землевольцы, народовольцы, затем эсеры и социал-демократы. Шел постоянный обмен мнениями, новостями, взглядами.

Чаще всего ссыльные размещались в отдаленных селах. Так, Ленин отбывал ссылку в селе Шушенское, использовав свободное время для написания книг и статей. Сталин (со слов Хрущева) свою ссылку вместе со Свердловым вспоминал так: «Мы готовили себе обед сами. Собственно, там и делать-то было нечего, потому что мы не работали, а жили на средства, которые выдавала нам казна: три рубля в месяц. Ещё партия нам помогала».

Ссыльные, за счет своей образованности, пользовались популярностью при приеме на работу. К примеру, Троцкий какое-то время работал конторщиком у местного купца, о котором отзывался так: «Подписать фамилию он не умел и ставил крест». После увольнения и переезда в Усть-Кут Лев Давидович устроился в газету «Восточное обозрение»: «То был легальный провинциальный орган, созданный старыми ссыльными-народниками, но захватывавшийся эпизодически марксистами. Я начал с деревенских корреспонденций, ждал в волнении появления первой из них, был поддержан редакцией, перешел к литературной критике и публицистике».

Отдаленность от цивилизации и невозможность участвовать в политической деятельности приводили к депрессиям, конфликтам, пьянству. Троцкий так описывал темную сторону жизни в ссылке: «Идейные разногласия, как всегда в местах принудительного скопления людей, осложнялись дрязгами. Личные, особенно романические конфликты принимали нередко характер драмы. <…> Во всех больших колониях ссылки были могилы самоубийц. Некоторые ссыльные растворялись в окружающей среде, особенно в городах. Другие спивались. Только напряженная работа над собой спасала в ссылке, как в тюрьме». По этой причине многие решались на побег.

Бунты, неповиновение, побеги

Пожалуй, единственным крупным бунтом, поднятым каторжанами, было Кругобайкальское восстание, произошедшее еще в 1866 году. Участниками его были поляки, осужденные на каторжные работы после провала восстания в Польше.

Польские заключенные, работавшие на строительстве дороги, разоружили охрану и приняли решение пересечь границу с Китаем, а оттуда через Америку вернуться в Европу. Проходя через населенные пункты, восставшие захватывали оружие, прерывали телеграфное сообщение между городами, уничтожали мосты. Однако после получения известий о восстании пехотные части и казаки настигли поляков и разбили их. Руководители восстания были приговорены к смертной казни.

После провала Кругобайкальского восстания власти пошли на некоторое послабления в режиме содержания каторжан, что, впрочем, не смогло решить проблему побегов заключенных.

Организация побегов из каторжных тюрем была очень сложным делом. Григорий Гершуни, руководитель Боевой организации эсеров, отбывал наказание при Акатуйском руднике. Соратники по партии сумели осуществить его побег из тюремного погреба в бочке с квашеной капустой. После побега он прибыл во Владивосток, откуда направился в Японию, а затем в США.

Одним из наиболее известных случаев неповиновения и попыток облегчить жизнь каторжан стала Карийская трагедия. В знак протеста против ужесточения режима заключения администрацией тюрьмы каторжане не раз объявляли голодовку, а в ответ на попытку политической заключенной Надежды Москаленко дать пощечину надзирателю тюрьмы она была переведена в камеру к уголовникам, а вскоре был оглашен приказ о разрешении применения телесных наказаний к политическим заключенным.

Протестуя против подобных действий, две группы заключенных приняли яд — четыре женщины и шестнадцать мужчин, однако из-за просроченного опия во второй группе погибли лишь двое. Этот случай получил широкую огласку, а Карийская тюрьма была закрыта.

Значительно проще обстояло дело с побегами у политических ссыльных. Они имели определенную свободу перемещений, поддержку коренного населения, принадлежность к партиям позволяла им рассчитывать на помощь своих соратников. Троцкому, уже набиравшему популярность среди социал-демократов, был организован побег, проходящий в два этапа. Сперва в доме Троцкого было заготовлено чучело, которое должно было имитировать лежачего больного, когда самого Льва Давидовича ямщик вез из Верхоленска до железнодорожной станции в Иркутске в возе с сеном. Затем, уже получив от товарищей чемодан с вещами, фальшивый паспорт и деньги, Троцкий направился в европейскую часть страны, откуда уже смог уехать в Вену. Уже после первой революции он, осужденный на лишение гражданских прав и вечное поселение в Сибири, бежал прямо по дороге к месту ссылки.

Также известен случай массового неповиновения политических ссыльных в Якутске в 1904 году. В ответ на запрет генерал-губернатором Кутайсовым самовольного перемещения ссыльных группа из 56 человек (в основном социал-демократы) забаррикадировалась в доме якута Романова, подняв над ним красный флаг. Отправив Кутайсову свои требования, они угрожали применить оружие в случае отказа их выполнить. Дом был окружен правительственными войсками, в ходе штурма погиб один ссыльный, еще трое были ранены, также погибло двое солдат. Все восставшие были приговорены к 12 годам каторжных работ. Но суровое наказание не сломило волю «романовцев».

Часть восставших, содержавшаяся в Александровском централе, стала готовить дерзкий побег. Заключенные рыли подкоп, несколько месяцев остававшийся незамеченным. В декабре группа из 15 «романовцев» бежала, попутно перерезав телеграфный провод. Впрочем, лишь пятерым удалось уйти от преследования, остальные каторжане были пойманы и вновь заключены в Александровский централ. Один из бежавших, Костюшко-Валюжанич, спустя год руководил вооруженным восстанием в Чите, после провала которого был задержан и расстрелян.

Несмотря на изначальную цель изоляции политических преступников и подавления у них желания выступать против царской власти, бывшие каторжане и ссыльные сыграли в дальнейшем ведущую роль в будущих революциях. Тяжелые условия Сибири воспитали в них железную волю и невероятную работоспособность. Ссылка и каторга по-разному влияли на людей. Кто-то, видя, как издевательства ломают личность человека, становился гуманистом, призывающим отказаться от тюрем. Кто-то брал методы царского режима и переносил их на новые реалии. Так, система ГУЛаг имела много общего со старыми каторжными тюрьмами, а применение ссылки в СССР как способа борьбы с неугодными шло вплоть до 80-х годов.

Тот факт, что политические заключенные несли суровое наказание зачастую лишь за свои идеи, даже сейчас является очень актуальным моментом. И жертв царских репрессий стоит помнить также, как и жертв репрессий сталинских.