Образы огня в иконописи

С темой решил разобраться Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева. И показал на выставке несколько десятков работ, представляющих различные линии данного сюжета.

Всего в Священном писании искусствоведы насчитали более 400 эпизодов, где в том или ином контексте упоминается огонь.

Начнем с Ветхого Завета, где огонь многократно выступает в качестве посредника между богом и человеком. Это нередко огонь жертвенный или карающий — так, в сцене изгнания Адама и Евы из рая упоминается ангел, держащий «пламенный меч». Схожая символика встречается и в ряде других иконографических изводов, в том числе в изображении Христа в сцене Страшного суда.

Именно огонь разрушает в Ветхом завете Содом и Гоморру. Интересным образом данный эпизод включен в один из вариантов так называемой «ветхозаветной» Троицы (первая треть XIX века, Палех).

В истории праотца Авраама огонь принимает не только карающий, но и жертвенный характер (вспомним историю с жертвоприношением). Однако через огонь бог и просто являет себя — как в видении Моисея. «Неопалимая купина» — один из популярных сюжетов в иконописи.

Это — начало XVIII века. А вот вторая половина XIX века являет нам уже иной подход (возможно, не без влияния западноевропейской гравюры).

Возникает и богородичное изображение со сложной символикой — «Богоматерь Неопалимая купина» (см. первую фотографию). А есть между тем в Ветхом завете и огонь, не причиняющий вреда праведникам (позже сюжет продолжится в житийной литературе). Вот, например, «Три отрока в пещи огненной» (икона конца XVIII века)..

Но наиболее часто воспроизводящийся в иконах ветхозаветный сюжет — это «Огненное восхождение пророка Илии» (в славянской традиции он еще и повелитель грома, то есть своеобразная реинкарнация языческого Перуна, а греческие исследователи видят в нем некоторые черты Гелиоса и Зевса). Вот фрагмент иконы XVII века (Поволжье, предположительно Кострома).

Этот же сюжет воспроизведен на литой старообрядческой иконе (отметим, что вообще к меднолитым изображениям у старообрядцев было особое отношение как к прошедшим очищение огнем. Другая популярная иконография здесь — «Богоматерь Неопалимая купина»).

Переходим к Новому Завету. И вот очень интересный вариант «Преображения» (XVIII век, Северное Заволжье) — редкий вариант, где Христос изображен с огненным ликом.

Интересно также, что в сцене «Взятия Христа под стражу» (середина XVIII века, Север) огонь играет скорее утилитарную роль, присутствуя в светильнике. Впрочем, и здесь может быть какая-то символика.

Наконец, огонь в разных видах присутствует во многих вариантах «Сошествия Святого Духа на апостолов». Вот начало XIX века, Ярославль.

Не обходится, разумеется, без огня «Страшный суд» — и понятно, ведь грешники в этих иконах и фресках низвергаются в «геенну огненную». Вот фрагмент подписной (что редко) иконы работы Ивана Рудакова — Тула, 1827 год. Ныне в фондах ГТГ.

Очень интересны здесь представленные фрагменты от огромной композиции Страшного суда из церкви Воскресения в городе Пучеже Ивановской области (темпера по известковой штукатурке). Сам город оказался в 1950-х годах в зоне затопления Горьковского водохранилища и был отстроен на новом месте, а его архитектурные памятники утрачены. От фресок упомянутого храма уцелели лишь отдельные снятые фрагменты. Чтоб был понятен масштаб росписи — это фигуры практически в человеческий рост. А работала над росписью в стилистике позднего барокко (это последняя четверть XVIII века, когда в столицах уже процветал классицизм, а вот провинция еще сохраняла приверженность барочному стилю) ярославская артель братьев Иконниковых (и фамилия-то, надо отметить, говорящая).

Этот наш герой — «сребролюбец и лихоимец».

А вот — «клеветник и клятвопреступник». Его так просто подвесили за язык.

Сюда же можно подверстать и архангела Михаила, низвергающего Сатану в геенну огненную.

Переходим к житийным сюжетам. Довольно распространены здесь казнь через огонь или мучение огнем. Вот изжаренный заживо архидиакон Лаврентий — довольно натуралистичное изображение XVIII века (Великий Устюг).

Напротив, Феодор Тирон, по преданию, не пострадал от огня. Но главное здесь — редкое скульптурное изображение из дерева, где святой изображен с пламенем в руках. XIX век.

Еще один любопытный (и также довольно натуралистичный в изображении) сюжет: «Святитель Лев Катанский сжигает волхва Илиодора». Последняя треть XIX века, предположительно Урал. История же тут такова: решив предать схваченного «колдуна» казни за волхвование, епископ Катании (в этом смысле это лицо реальное) сам вступил с ним на костер и держал приговоренного, пока тот полностью не сгорел. Сам же епископ, по преданию, не пострадал нисколько.

Есть на иконах и сюжеты, с иконами же связанные (простите за невольную тавтологию). Вот, например, «Явление Иверской иконы Богоматери на горе Афон» (сама легенда восходит к XI веку, а представленная работа — середины XIX столетия).

Иконы могли не только явиться в огне, но и чудесным образом уцелеть в нем при пожаре. Примеры таких преданий — в иконе Богоматери Тихвинской (средник — XVI век, рама со сценами сказания — конец XVIII века).

Среди вариантов богородичных икон, помимо «Неопалимой купины», есть и другие изводы, связанные с огнем. Среди них — «Богоматерь солнечная» (редкий извод, который некоторые исследователи связывают с одним из вариантов трактовки оборота «Жена, облеченная в солнце» из «Откровения Иоанна Богослова»). Здесь — конец XIX века, Холуй.

А вот «Богоматерь огневидная» — вариант еще более редкий. Отличается активным присутствием в композиции красного цвета — причем не только в одеждах, но и в трактовке лика. Разъяснение таково: икона, брошенная кем-то из гонителей христианства в огонь, не сгорела, а только приобрела красноватый оттенок. Иконография считается преимущественно старообрядческой.

Наконец, иконы символико-аллегорические. Вот, например, «Душа чистая»: здесь композиция довольно запутанная. Добродетельная девица, укрощает льва (символизирующего всех возможных демонов), держа его на поводке. Ее чистая молитва возносится к небу в виде языка пламени, тогда как изливающаяся из кувшина вода (девицыны же слезы) погашает огонь «терния греховного». Сюжет бытовал в XVII-XVIII веках.

«София, премудрость божия» (не путать с персонифицированными святыми с таким именем!). Вторая половина XIX века, Гуслицы.

Наконец, «Всевидящее око Божие» (или еще «Угль Исайи» — что должно нам напомнить «Восстань, пророк…» и пр.). Середина XVIII века. Отметим шикарный натурализм сцены с углем (внизу общей композиции слева): раскаленный уголь ангел протягивает, держа его длинными кузнечными щипцами.