Приключения цветочницы

Скорее всего, конечно, тропининская «Девушка с горшком роз» вовсе не цветочница. Кто она? Ну, судя по всему, служанка в достаточно богатом доме — о чем мы можем судить и по просматривающимся обрывкам интерьера, и по всей стилистике ее одежды.

Да в общем, и не в том дело, кого именно изобразил на этом полотне Василий Тропинин. Любил он время от времени, помимо чисто портретных — то есть заказных, как правило — работ делать вот такие «жанровые» портреты (достаточно вспомнить его неоднократно повторенную «Кружевницу»). Вспомнила же я об этой работе — появившейся, кстати, в очередном варианте обновленной экспозиции московского Музея Василия Тропинина и художников его времени, приуроченной к 50-летию самого музея — в связи с совсем другой историей.

В начале 1941 года, то есть перед самой войной, 183 предмета из Русского музея (живопись и графика) отправились на временную выставку в город Алупка. Где и попали затем в оккупацию и, по имеющимся сведениям, были вывезены (во всяком случае, в значительной доле) в Германию. Аргунов, Левицкий, Боровиковский, Венецианов, Репин, Тропинин… Да, и Тропинин.

Это, конечно, был не единственный случай захвата и вывоза из СССР культурных ценностей. Часть из них удалось по горячим, что называется, следам, то есть сразу в 1945-м, обнаружить в Германии и привезти обратно. Среди таких оказалась и «Девушка с цветами» Василия Тропинина. Картина залегла на склад Госфонда. Прошло время (и немало времени — вспомним, что Музей Тропинина в Москве был открыт ровно 50 лет назад, то есть в 1969 году). И новосозданному московскому музею предложили работу кисти Тропинина. (Так и хочется представить сцену: «Тут у нас Тропинин лежит — вам не надо? — Конечно, берем!». В общем, не отказались, и упрекать задним числом тогдашних музейщиков как-то рука не поднимается — хотя, конечно, на сохранившиеся инвентарные номера другого музея невозможно было не обратить внимания…)

Прошло еще время. В начале 1990-х возникло ведомство, в обиходе именовавшееся «Росохранкультура» (не буду пытаться вспомнить сейчас точное название Федеральной службы по сохранению культурных ценностей — оно было невероятно длинным, и к тому же неоднократно менялось).

Тут надо отметить, что в СССР, как ни печально, поиском пропавших во время войны культурных ценностей занимались не слишком прилежно. То есть, конечно, в самые первые послевоенные годы списки самых заметных утрат составлялись — хотя бы для того уже, чтобы заявить о них на Нюрнбергском процессе. Но потом дело как-то сошло на нет. Горестные списки своих потерь вели только сами музеи.

Росохранкультура сделала в этом плане мощный рывок. Стали выходить специальные издания — сводный каталог культурных ценностей, утраченных во время Второй мировой войны. Возник специальный сайт в интернете. Многое удалось в результате выявить и вернуть, а в издания эти до сих пор заглядывают на всякий случай (и, как показывает практика, не зря!) сотрудники крупных аукционных домов.

Между тем… Между тем в Русском музее по-прежнему не знали о судьбе большинства произведений, пропавших с давней алупкинской выставки. Уходили — кто на заслуженный отдых, кто, увы, из жизни — даже самые молодые из тех хранителей, кто еще держал эти работы в руках. И тем не менее — в какой-то момент уже другое поколение музейщиков, ознакомившись с каталогом Музея Тропинина, засомневалось: что-то, дескать, одна из показанных там работ сильно похожа на пропавшую у нас.

И вот тут-то все нити сошлись. Русский музей обратился в Росохранкультуру, началась проверка. И все подтвердилось: работа, пролежавшая втуне в Госфонде больше двух десятилетий и переданная в музей, который не владел — и не мог владеть — ею ранее, оказалась той самой военной пропажей.

Сцену, о которой хочу рассказать, мне довелось наблюдать все в той же Росохранкультуре собственными глазами. Русский музей сделал благородный жест: согласился оставить картину в Музее Тропинина на постоянное хранение. Под телекамеры и в присутствии немалого числа журналистов была подписана на этот счет официальная бумага. Тогдашняя директриса Музея Тропинина, припав к плечу директора Русского музея Владимира Гусева, смахивала слезы умиления. И право жаль, что произошло все отписанное до того, как вошли в обиход цифровые фотоаппараты — кадров этого знаменательного события в моем архиве в результате нет.

И опять — как быстро бежит время — детали этой истории подзабылись. Нынешним работникам Музея Тропинина напомнил о ней Александр Кибовский — сейчас глава Департамента культуры города Москвы, а во время описываемых мной событий молодой сотрудник все той же Росохранкультуры.

Так что в нынешней экспозиции тропининского музея «Девушку с розами» специально повесили так, чтобы рассматривать ее можно было с обеих сторон — и «с изнанки» тоже. :)