О лексических заимствованиях – часть 2

(часть 1 была здесь)

Нет, все-таки утверждение на страницах дилетантского сайта регулярного блога «Говорим по-татарски» сильно повысило — возможно, того не предполагая — интерес граждан к лингвистике.

Вот и мне захотелось продолжить тему. Тем более что в первой части не удалось выбраться за пределы даже праславянского периода. Так перейдем теперь к древнерусскому и посмотрим, что он там в себя навбирал.

Понавбирал, в частности, из старославянского. Под коим следует понимать язык именно письменный и литературный (и, в общем-то, первый таковой среди славянских). IX-Х век. Основан на южнославянских диалектах (а уже не на едином праславянском). Письменность — та самая, разработанная Кириллом и Мефодием.

Что же мы оттуда позаимствовали и сохранили? О, тут интересно. Во-первых, есть и поныне в русском лексические пары, отличающиеся лишь стилистической окраской. Старославянизмы при этом относятся к так называемой «возвышенной» лексике: злато — золото, глава — голова, младость — молодость, млеко — молоко, врата — ворота, дщерь — дочь, брег — берег, глас — голос, хлад — холод (русский вариант здесь — полногласный).

Но не всегда такие пары сохранялись. Иногда, напротив, утверждался в русском старославянский вариант, а собственно русский или отходил в иную сферу употребления, или пропадал совсем. К примеру, общеупотребительное ныне (и старославянское) «шлем» в противоположность русскому «шелому» («зачерпнуть шеломом Дону» — это все-таки литературная стилизация, а сегодняшние омоновцы наденут не шеломы, а шлемы). Или «плен», который тоже стал общеупотребительным («полон» если и уместен, то в романах из жизни раннего средневековья). «Влага» полностью вытеснила русскую «вологу». Ну, а «прах» и «порох» существуют в русском языке оба, но давно разошлись по значению. Как и «храм» и «хоромы».

Далее — церковнославянизмы. Тут заимствования идут также из языка книжного, причем именно языка богослужения (вообще-то основанного на старославянском, так что разделение их часть лингвистов считают условным). Отсчет ему ведут примерно с XI века. И эти заимствования вновь литературно-возвышенные: агнец, надежда, десница, отрок, яство… А также местоимения («аз»), союзы («аще», «иже»), наречия («паки»).

Здесь тоже периодически появляются лексические дублеты с разной семантикой: страж/сторож, страна/сторона, гражданин/горожанин.

В общем, подробно ознакомиться с данным языком можно, взяв библейский текст до его синодального перевода конца XIX века. Или вспомнив его фрагменты, ставшие фразеологизмами: «власти предержащие», «ничтоже сумняшеся», «на круги своя» и так далее.

Далее, с вашего позволения, будет потом. Пока мы еще в раннем средневековье. :)