Как врут календари

О чем имеет смысл поговорить как раз сейчас, с приближением «Старого Нового года».

Вы будете смеяться, но узнаваемое вроде бы латинское calendarium означает совсем не то, что мы подумали. А означает «долговую книжку» — поскольку платить по долгам в Древнем Риме полагалось в начале очередного месяца, то есть на «календы».

Но это ладно. Дело в том, что российскому переходу с юлианского на григорианский календарь вот-вот (ну то есть через две с небольшим недели) исполнится ровно сто лет. Хотя это была далеко не первая на Руси календарная реформа.

Что там было в дохристианской Руси — в общем-то, покрыто мраком. Хотя понятно, что счет времени все равно как-то вели, времена года различали (при нашем-то климате!), дни солнцестояния и равноденствия тоже определять умели. В основном исследователи опираются на археологические находки (прежде всего керамику) и на сравнительно-исторический метод анализа летописных и фольклорных текстов — не совпадая при этом друг с другом. К чему добавляются фантазии нынешних любителей неоязычества — в общем, путаница получается изрядная.

Почему мы сразу и обращаемся к календарю христианского времени. То есть заимствованному от Византии. Византийский календарь был, в общем-то, тем же юлианским, то есть древнеримским, с небольшими различиями в терминологии. Для Руси это означало переход к отсчету времени «от сотворения мира» — то есть от 5508 года до н. э. Но и с отличием от византийской традиции — там год начинали с 1 сентября, а на Руси, по давней традиции, с 1 марта.

Что и продлилось до 1492 года (или 7000-го от «сотворения мира»). В этом году Иван III перенес начало года на 1 сентября.

Первый печатный календарь на русском языке происходил, как нетрудно догадаться, из типографии Ивана Федорова (правда, уже после его вынужденного отъезда из Москвы, из типографии Острожской).

Пока, собственно, мы еще ничем принципиально не отличаемся от остальной Европы. Юлианский (он же, напомню, и византийский) календарь все больше сползает относительно реального счета дней. Но беспокоит это немногих — на самом деле, прежде всего церковников, осознающих, что пасха куда-то отодвигается от весеннего равноденствия (остальное население, более прагматичное, вело сельхозработы «по фактической погоде» и собственно календарем интересовалось меньше).

Вообще-то над исправлением летосчисления задумывались уже в середине XVI столетия папы Павел III и Пий IV. Но у них не сложилось, так что новый календарь оказался «григорианским» — поскольку приняли его в 1582 году решением Григория XIII. Для более точного расчета времени ввели високосные годы. Из календаря же выкинули сразу десять «лишних» дней — после 4 октября 1582 года сразу наступило 15 октября.

Но это у кого наступило, а у кого и нет. Специальной папской булле о календарной реформе (называлась она, к слову, по своей первой строке, Inter gravissimas — то есть «Среди важнейших») подчинились католические страны. А вот и разнообразные протестанты, и страны православные с этим не спешили. Папа Григорий, конечно, направил призыв перейти на новый календарь константинопольскому патриарху — но на соборе 1583 года в Константинополе это предложение отвергли. Что до протестантских государств (континентальных, Британия, вместе с англиканской церковью, присоединилась чуть позже), то их переход состоялся в основном уже к концу XVII века.

Россия шла тем временем своим путем.

Поменял ситуацию, как и многое другое в стране, Петр I. Но поменял не до конца.

Изменил Петр дату начала нового года — на первое января («…а будущего Генваря 1 числа настанет новый 1700-й год, купно и новый столетний век» — это из царского указа от 19 декабря 1699 года). И на обозначение года тут стоит обратить внимание — одновременно совершился переход на отсчет «от Рождества Христова», которым пользовалась к тому времени практически уже вся Европа.

Почему же Петр не довершил тогда реформу, сохранив надолго расхождение в счете дней? Есть подозрение, что просто не захотел лишний раз ссориться с церковью — а там, как и на константинопольском соборе 1583 года, упирали на то, что христианская пасха должна отмечаться непременно после иудейской (а по григорианскому календарю могло выйти и наоборот).

Нам меньше известно, что предложения ввести григорианский календарь звучали в России еще в первой половине XIX века. Так поступила, в частности, в 1830 году Императорская академия наук. Но тогдашний министр просвещения Карл Ливен (к тому времени почтенный отставной генерал) отметил в докладе Николаю I, что такое решение «может произвести нежелательные волнения и смущение умов».

Царь согласился, и вопрос вновь подвис. Его попыталась в конце XIX столетия вернуть в повестку дня комиссия при Русском астрономическом обществе. Но и здесь обнаружился сильный противник: обер-прокурор Победоносцев, объявивший введение нового календаря «неблаговременным».

О календарной реформе вновь задумались в 1917 году, причем и Временное правительство, и большевики. В результате осуществить ее успели последние — декрет Совнаркома «О введении в Российской республике западноевропейского календаря» Ленин подписал 26 января (по старому стилю) 1918 года. Где и говорилось: «Первый день после 31 января сего года считать не 1-м февраля, а 14-м февраля». И с прелестным пояснением: «В целях установления в России одинакового почти со всеми культурными народами исчисления времени Совет Народных Комиссаров постановляет…»

Что интересно — в стане белых многие территории (но не все, и не одновременно) тоже переходили в том году на григорианский календарь (похоже, всем уже изрядно надоел двойной подсчет дат, из-за которого даже настольные календари в России выпускались с возможностью двойной индикации).

Упорно отказывается от григорианского календаря только Русская православная церковь (хотя даже среди православных церквей многие отошли от юлианского). Но поскольку ее еще до введения календаря «нового стиля» успели отделить от государства, то как-то обошлось.

Ну, а всех — со Старым Новым годом!