К 100-летию Красного Террора

жестокость представляет собой остаток рабства; ведь она доказывает, что мы еще не отрешились от варварства режима, основанного на притеснении.

Жорес Жан «Социалистическая История Французской Революции»

KT можно осуждать по двум причинам: за то, что он террор, и за то, что он красный. Соответственно, делают это две разные группы людей. Для первой неприемлим любой террор вообще. Неважно, кто и где пытает человека: иранский ли КСИР или израильский МОССАД, российская ли ФСБ или американское ЦРУ, в полпотовской ли гостинице или на пиночетовском стадионе -- реально пофиг. Человеческие существа так друг с другом не должны поступать, во имя каких бы то ни было целей. Насилие оправдано только против вооруженного врага, а коль скоро враг безоружен -- конец насилию. Точка. Tакой подход заслуживает уважения, ибо только он ведет к улучшению жизни. Когда его представители осуждают красный Террор -- наряду с белым, разумеется, плюс террор интервентов -- то возразить им собственно нечего. Да, так поступать плохо и преступно, и спорить тут не о чем.

Увы, основная масса критиков КРАСНОГО террора к ним не относится. Эти люди ничего не имеют против террора как такового, наоборот -- со смаком пишут, с каким бы они удовольствием вешали и рубали и собственно большевиков, и вообще всех леваков-социалистов. Их проблема в том, что убивали не те, и не тех. «Быдло» убивало «элиту», а не наоборот. Ну что же, с ними разговор предельно простой, на ихнем же уровне: элита -- это победители. Вот Гражданская война и определила, кто в России был элитой на самом деле. Так устраивает? Ho оставим споры и перейдем к фактам.

Гражданские войны везде очень жестоки, хотя и прямые геноциды на них -- дело очень редкое. Все-таки геноцид возможен лишь между двумя разными народами, принципиально друг друга не понимающими. Внутри одного народа механизмы остановки рано или поздно все-таки срабатывают. Сработали они и у нас -- но подошли мы к геноциду при этом близко. Вот, например: в первые 10−11 месяцев Гражданской войны в ней НЕ БЫЛО ПЛЕННЫХ! Вообще. Слово ген. Деникину: «к осени 1918 г. жестокий период гражданской войны «на истребление» был уже изжит. Самочинные расстрелы пленных красноармейцев стали исключением и преследовались начальниками». Это означает только одно: в начальный период войны такие расстрелы в Белой армии были правилом и никак не наказывались. С другой стороны, цитата из приказа Председателя РВСР Троцкого от 7.12.18 «Под страхом строжайшего наказания запрещаю расстрелы пленных рядовых казаков и неприятельских солдат». Сам факт такого приказа показывает, что такие расстрелы и в Красной армии тоже были обычным делом. Ситуация действительно изменилась осенью 1918: как Красная, так и Белая армии стали массовыми, основывались теперь не на добровольцах, а на мобилизации, а мобилизованных можно перетянуть на свою сторону, чего нельзя сделать с убежденными добровольцами.

Но даже эти последние: ну существуют же какие-то нормы! Есть же наконец концлагеря для военнопленных, придуманные в ходе американской Гражданской войны. Тоже была еще та бойня -- но определенных границ люди не переходили. А тут с самого начала -- по Чингисханову рецепту. И кто же этот рецепт применил первым? Hе большевики. Всех юнкеров, взятых в плен в Зимнем, тут же отпустили на все четыре стороны. Нескольких генералов (включая ген. Краснова), взятых в плен под Питером, тоже отпустили под честное слово. Факт: большевики старались воевать цивильно, с соблюдением всех известных норм. А с другой стороны? В ходе Октябрьского восстания в Москве, солдаты революционного 56-го полка, занявшие Кремль, были осаждены там московскими юнкерами и, по приказу своего комиссара Берзина, 28 октября сложили оружие -- так же, как это сделали питерские юнкера 3 дня назад. После того как пленные, согласно условиям капитуляции, сдали оружие и были построены — они были расстреляны из стрелкового оружия и пулемётов, пытавшихся бежать запарывали штыками. Погибли сотни людей, именно их могилы у Кремлевской стены и стали потом основой всего советского ареопага. Вот -- разница, с самого начала. Мало того, когда еще через пару дней ситуация снова изменилась в пользу большевиков, те распорядились обращаться с пленными юнкерами гуманно -- они все еще хотели действовать в цивилизованных рамках. Но тут свое слово сказали выжившие солдаты 56-го полка и остальные революционные массы, и цивильность закончилась. Пленных юнкеров убивали без всякой пощады, порой весьма жестоко. Мера за меру.

Так кто выпустил зверя наружу? Можно спорить, кто был первым: белая ли сторона, или же народ (ибо стихийные убийства офицеров начались раньше), но ясно кто был последним: большевистское руководство. Оно сопротивлялось року всеми силами -- месяц уговаривало банкиров и железнодорожников не обрушать экономику страны, отпускало пленных, уговаривало массы не зверствовать и т. д. Но его сломала российская действительность, и когда выбор стал таким: тоже стать убийцами или проиграть (= погибнуть), они выбрали первое. И, поскольку практически во всех аспектах жизни они были эффективней своих врагов, то и в этой части они «не отстали от жизни». Ровно три года спустя после того первого кремлевского расстрела пленных, доверившихся победителям, они преподали в Крыму страшный урок остаткам белой Добрармии -- не надо было начинать играть в эту игру.

Часто говорят о некой «принципиальной разнице» между Красным и Белым террорами: мол лидеры Белого движения стремились ограничить террор «атаманщины», в то время как большевистские лидеры свой террор сознательно раздували сверху, плюс он был направлен против целых классовых групп, институт заложников и т. д. Что тут скажешь? Во-первых, о принципиальной разнице можно говорить лишь тогда, когда размах одного террора превышает другой на порядок. В случае Белого и Красного этого не было: число жертв как первого, так и второго исчисляется сотнями тысяч. Можно спорить о точных числах -- но не забудем, что анти-большевистский террор отнюдь не ограничивался террором белых. Был террор националистов -- от петлюровцев до басмачей -- порой очень серьезный, на грани реального геноцида (скажем, на Украине против евреев), и был красный ответ на него ТОЖЕ. В число жертв Красного террора идут все, кого убили коммунисты, значит и в число жертв Белого надо включать и жертвы нациков, и жертвы интервентов. Ага, добрые гости тоже были далеко не такими добрыми, особенно поляки и японцы. Хороши были все.

А во-вторых, отсутствие стимулирования Белого террора сверху -- это просто неправда. Существует масса документов за подписью командующих Белыми армиями об обязательной ликвидации ВСЕХ членов РКП (б), на всем протяжении войны (а отнюдь не только в ее «истребительной» начальной стадии, когда убивали вообще всех). Вот прямые слова адм. Колчака: «Гражданская война должна быть беспощадной. Я приказываю начальникам частей расстреливать всех пленных коммунистов.» А ведь вообще-то это прямое военное преступление, на одном уровне с институтом заложников. Нюренбергский Трибунал признал таковым гитлеровский приказ «О комиссарах» -- а тут речь отнюдь не только о них. Кстати, кроме коммунистов, была еще одна категория, которой белые обьявили официальную (!!) войну на уничтожение -- бывшие офицеры и генералы царской армии, поступившие на службу большевикам. Вот приказ ген. Деникина от ноября 1918 г.: «всех офицеров, кто не оставит безотлагательно ряды Красной армии, ждёт проклятие народное и полевой суд Русской армии — суровый и беспощадный». Это ли не беспредел? Можно представить себе подобный приказ от генерала Роберта Ли в адрес американских офицеров Армии Севера? Он сделал такой выбор, они -- такой, это дело их совести, но на войне изволь придерживаться определенных правил. Не хочешь -- так на что обижаться? Умеешь убивать без пощады -- умей и умирать без скулежа. А скулеж стоит уже сто лет, однако.

Oтнюдь не собираюсь оправдывать КТ. Хочу еще раз напомнить правильность неприятия ЛЮБОГО террора, с которой начал. Террор -- как наркотик, кто окунулся в него хоть один раз, независимо от причин, уже к нормальной жизни вряд ли способен. Так и большевики: привыкнув (против своего начального желания) к террору, убедившись в его «эффективности», они уже не могли двигаться дальше, не прибегая к нему по тому или иному поводу. А повод находился всегда. Пришло время -- и эта привычка сыграла страшную шутку уже и с многими из них самих. Лишь XX сьезд подвел окончательную черту под этим безумием. Впрочем, и тут белые оказались впереди: они начали стрелять друг друга сразу после эмиграции (см. покушение на Милюкова и убийство Набокова-старшего). К счастью для них, у них не было власти, иначе белый 1937 год приключился бы лет на 15 раньше.