Трюфеля в поисках счастья.

«Небось картошку все мы уважаем, Когда с сальцом ее намять.» (В. Высоцкий)

Как вы уже поняли, речь пойдет о картофеле; а почему бы и нет? В своей неприхотливости и исторической насыщенности этот перуанский корнеплод занимает свое исключительное место среди его распространителей, тех, кто его употребляет, тех, кто дал ему такое щедрое наименование быть на столе — вторым хлебом. И если испанцу Франциско Писсаро (Пизаро) принадлежит быть, как для темного времени средневековья был в свое время бичом Божьим, повелитель неудержимых орд, ополчивший против себя и варваров и христиан кровожадный Аттила, таким — же неукротимым стяжателем стекающихся к нему богатств и мечом для инков, орудием которого послужила и он, то второму — Педро Сьесо Де — Леону предстояло дать возможно больше чем само золото; обогатить в своих «перуанских хрониках» десятки сотен видов новых растений, языческих суеверий, не виданных до селе мест, которые открывались ему по дорогам в Анды. Сам он наблюдал за тем как индейцы милостиво называли этот плод паппа. Замаливая его в своих ритуальных празднествах они приносили ему кровавые жертвы. На праздник этого плода было принято проливать человеческую кровь — до прихода конкистадоров — не жалели и детей. Когда пришло время испанской экспансии, уже сами дети бегали, как это описано из испанских хроник: с корзинками в которых были картофельные плоды, а вместо них обожествлённый картофель жители Эквадора уже кропили кровью ягненка.

Выращиванию и употреблению его в пищу предшествует очень долгий период, который начался за много тысяч лет до прихода чужеземных колонизаторов. Родиной, того, что сейчас от производного паппа стало английской potato (потейто) всегда была и есть Южная Америка! поэтому совершено очевидно, что, как и многое другое привезенное «за тридевять земель» — для нас этот продукт является экзотическим. Предположительно именно Педро Сьесо Де — Леон, тот мальчик, который впервые описал его «как варенные каштаны» (а было ему тогда лет 13) привез его в Новый Свет, где поначалу он не приобрел того заслуженного внимания на которое заслуживал.

Иногда в истории все начинается с какой — то самой банальной вещи: испанские авантюристы после длительного перехода выходят к индейской деревушке, один из них Юлиан Де — Кательянос пробует разложенную для просушивания сушку, примитивные домашние чипсы — чуньо, которые безусловно приходиться ему по — вкусу. Как гласит андская народная мудрость: «Сушенное мясо без чуньо подобно жизни без любви.» Вероятно, что и Джордж Крам был такого же мнения, когда работая шеф — поваром услышал в адрес своей картошки — фри претензии от железнодорожного магната; чуть по — тоньше (даже в этом слышаться Высоцкий: с чуть помедленнее) и во фритюре — и перед нами такое же взаимнопонимание и самая настоящая пищевая любовь на века; а ведь жители Южной Америки сушат эту «картоху» давным — давно.

Так уж повелось путь картофеля к человечеству. Извилист и запутан. Где — то, кем — то прорубленное окно, в него просовуются горшки с натыканными клубнями — или: Петр I будучи в Голландии как об этом нам известно из рецензии на книгу «Картофель в земледельческом хозяйстве и мануфактурном отношении» (1851 г.): «Должно заметить, что еще Великий Петр выслал из Роттердама мешок картофеля к Шереметеву и приказал разослать картофелины по разным областям России, к местным начальникам, вменяя им в обязанность приглашать русских заняться разведением его; и за столом принца Бирона в царствование императрицы Анны Иоанновны (1730—1740) картофель часто уже являлся как вкусное, но вовсе не как редкое и лакомое блюдо».

Его разделяли и море, и сушь, и какие — то «пищевые стереотипы». Надо сказать, что приживался он по всюду плохо; в той — же Голландии. «Чертов плод» встречали в штыки и подымали что греха таить на «вила». География картофельных бунтов — да вся Европа. И Россия не исключение. От итал. трюфеля, до немецкого кartoffel и к нашему картофелю. Должно было пройти время.

С горем пополам в его природе разобрались ботаники; которые и занялись — то серьезной культивацией дикорастущей новинки; в 1590 году швейцарский ботаник Боухен пришел к выводу, что растение принадлежит к роду пасленовых. Еще бы! Каждому огороднику известно это подходящее сравнение. Стоит только развести у себя рядом помидоры и картофель, как тут же ими займётся хорошо знакомый жук.

И все же — ближе к истории — в 1565 году он попадает в Ирландию. Его привозит с собой работорговец Хоукинс. А у ирландцев с картофелем свои отношения. И связанны они крепко с тем, что и в наше время — ирландец — коситься на материковую часть Британии. Недружелюбно. Понадобился только голод 1845 — 1849 года чтобы взывать среди его обитателей бурю негодования, самое известное из которых, вспыхнувшие на фоне порчи заветного корнеплода, переросшее в восстание. Возглавил которое лидер «Молодой Ирландии» и депутат Палаты общин Ульям Смит О’Брайен. Родословная которого пестрила генеалогическим — кровным родством с Верховным королем Ирландии Брайаном Бору. Произошедшего 29 июля 1848 года. В деревньке Баллингарри.(Типпенэри)

Фитофтороз — чума почвы. Невероятная пандемия картофеля. И миллионы несчастных и обездоленных людей бросаясь на произвол судьбы в воды Атлантического океана плывут на другой берег, в другую неизведанную для них — туманную и зыбкую даль, чтобы обрести себе новый дом.

Это печальная история наглядная иллюстрация в пищевой цепочке — золото или картофель (пища)? Одни из них, такие, как Франциско Писсаро увлеченные в жажде наживы преследовали иные цели — обогащение своей родины и себя; он обогатил Перу на границы. Слава Писсаро нисходит из книги в книгу. Сами перуанцы не смотря на то что он был для них выражаясь языком темных времен «бичом», вестником апокалипсиса, воспринимают его скорее, как «реформатора», который вывел «древних инков» в мировую историю, взамен этого взявши у них часть какой — то культурной силы, как будто с той силой было отнято у солнцепоклонников с золотом, преданием о могучем божественном владыке и картофельный истукан паппа. Другие в 13 лет все записывают и выкапывают картофельные клубни.