Монблан почти не виден...

Вот о чём совсем не думаешь в Шамони, так это о 2МВ, а заодно — и о первой.

Дежавю? Ну да, было уже такое начало, только вместо Шамони — Венеция. Так начинался мой пост о празднике Festa della Liberazione: 25 апреля, национальный праздник Италии — День освобождения от фашизма.

Но тот пост затянуло в воронку небытия, а чего зря пропадать обкатанному началу? Тем более что не ради красного словца, а чистой воды правда: какая война, когда кругом курорт в цветах и Альпы в снегах. И не просто Альпы, а самое то место, где «.Гордая Белая гора в снежной своей мантии, как царица среди прочих окружающих ее гор, высоких и гордых, но пред нею низких и смиренных».

Так Николай Михайлович Карамзин в 1789 году в «Письмах русского путешественника» описывал гору Монблан (на мой взгляд, излишне благолепно даже для сентименталиста 23 лет от роду; зато потом нагрузившего русский язык словами «промышленность» и «сосредоточить»).

Сам Карамзин в Шамони не был, это его описание относится к видам из замка Вольтера на границе Франции и Швейцарии, где Карамзин побывал, путешествуя по Европе в 1789—1790 годах.

Не был в Шамони и Иосиф Бродский, но в стихах (1964) упоминал:

Дождливые и ветреные дни таращатся с Олимпа на четверг.

Но сердце как инструктор в Шамони, усиленно карабкается вверх…

Зато другой Иосиф — Гамель Иосиф Христианович, русский немец, доверенное лицо Александра I, академик, техник, химик, первый российский альпинист ещё в начале 19 века оставил в истории Шамони свой след. Печально известный.

Но по порядку

Про Сен Бернара, который в окно сиганул, лишь бы не связывать себя брачными узами и который стал покровителем альпинистов и затерянных в снегах был пост http://diletant.media/blogs/62458/410/ и заканчивался он вот таким снимком, а где-это-что я обещала (Инга?) рассказать:

До долины Шамони Монблан от озера Анси (про него со всеми его святыми, обитавшими на его брегах в былые времена, вы уже наслышаны) часа полтора езды на машине — рукой подать, грех не съездить к «величайшей вершине Альп» (если ещё добавить необъяснимую тягу к крайним географическим точкам)…

Долина растянулась на 16 км, а местечко Chamonix-Mont-Blanc — центр долины, потому что отсюда идёт канатная дорога на самую высокую обзорную площадку Европы Aiguille du Midi — Эгюий дю Миди (ну просто удвоенный «скажи изюм» — если нужно изобразить кислую физиономию).

По тем нескольким горнолыжным курортам, что мне довелось глянуть, делаю философский вывод, что все они, как счастливые семьи, похожи друг на друга; всюду чисто и светло, всюду лютики-цветочки и всё во благо туризма. Правда, зимой никогда не была по причине абсолютной не горнолыжности и прочей не спортивности; но в снегах они, наверное, ещё пуще похожи…

В Шамони всё танцует от царь-горы, которую 8 августа 1786 покорили два уроженца Шамони — собиратель горного хрусталя Жак Бальма и доктор Мишель Паккар.

Через год женевский натуралист (и богач) Ораст де Соссюр дождался своего звёздного часа (17 лет ждал, вознаграждение объявил тому, кто первый доведёт его до вершины) в компании с Бальма поднялся-таки на макушку и измерил здесь температуру и влажность.

Вот Бальма с де Соссюром:

А это доктор Паккар, в позе барона Мюнхгаузена, собирающегося что-нибудь присочинить. Выпускник университета в Турине, он через несколько лет после восхождения стал мэром Шамони:

Ну, а потом понеслось-поехало, все начали восходить к «последней ступеньке» перед Богом.

Женщин (альпинистка моя, скалолазка моя) было всего две. Первая покорительница, 29-летняя официантка Мари Парадиз в связке с Бальма, который стал профессиональным гидом, поднялась на Монблан в 1808 году.

Второй (только через 30 лет) была 44-летняя Генриетта д' Анжевиль, которая ради этого стала профессиональной альпинисткой.

Вот они все первые — на стене памяти. Стена глухая, это всё 3D животворящее…

Вот дань памяти самым прославленным гидам Шамони второй половины 19 века:

Про Гамеля. Только в связи с этим постом и узнала про него. А ведь уникальная личность, просто наш второй Ломоносов — по своим знаниям и умениям, универсальный человек.

Так вот. В августе 1820 года он прибыл в Шамони с двумя английскими студентами и изобретателем нового типа барометра — чтобы подняться на Монблан для опытов. С ними пошли 16 проводников — 4 приезжих и 12 местных. На полпути начался сильный ветер со снегом, два дня ждали погоды в укрытии, потом вроде прояснилось — решили идти. Сошла лавина, под которой погибли трое проводников, остальные все спаслись.

Подобные катастрофы здесь и раньше были нередки, но эта получила чрезвычайно широкую окраску — с литературным уклоном. Александр Дюма, много и охотно путешествовавший по миру, через несколько лет после трагедии встретился в Шамони со швейцарскими гидами и они ему всё рассказали — как Гамель заставлял продолжить путь, потому что у него у самого был приказ от русского императора — дойти до вершины и провести метеорологические наблюдения в рамках исследовательской программы всех известных тогда вершин.

«Дорожные записки» Дюма с этим эпизодом, где Россия была выставлена не в очень-то выгодном свете, переводились и много публиковались.

Это ли повлияло или нет, но Гамель, сразу после трагедии уехавший из Шамони в Россию, больше к альпийской программе не вернулся.

А почти через век восхождения были поставлены на поток, вот, например, памятка 1913 года, 250 франков — и Монблан у ваших ног:

В 1903 году в Шамони приезжал профессор Цветаев с женой (ей для лечения был рекомендован горный воздух) и с двумя дочками Мариной и Анастасией. Жили сначала в Шамони, а потом переехали в Аржантьер, в 10 км от Шамони, где было «проще и вольготнее, чем в Шамони, где в отеле был важный табльдот…» (из восп. Анастасии)

Так, что-то я закопалась с восхождениями и русскими следами, до войны так и не дошла, продолжу, как же, как же, а ещё своё-то восхождение…

И да, шедевральный «снимок из космоса» — это В. Златомрежев, а всё остальное — моё

(не царское это дело всякие там курорты снимать… :))