«Суд считает, что подсудимые несут ответственность за свои действия. Те, кто носил мантию и выносил приговоры другим. Те, кто участвовал в подписании указов и отдаче распоряжений, целью которых было убийство других. Те, кто благодаря своему положению активно проводил в жизнь те законы, которые были противозаконны даже в рамках германского правосудия. Главный принцип уголовного права в любом цивилизованном обществе заключается в следующем: тот, кто склоняет к убийству другого, тот, кто даёт другому оружие убийства, тот, кто потворствует убийству, — виновен». Эти слова американский кинопродюсер и сценарист Эбби Манн вложил в уста судьи Хейвуда, главного героя фильма «Нюрнбергский процесс», снятого в 1961 году Стенли Крамером и названного впоследствии Американским институтом киноискусства одной из величайших юридических картин в истории. Лента эта об ответственности человека за то, что он делает, искренне полагая, что действует во благо своего народа, и о том, чем иногда оборачивается это «благо».
Соединённые Штаты против
По окончании войны союзники планировали провести несколько больших процессов силами Международного военного трибунала. Однако растущее напряжение в отношениях между победителями довольно быстро поставило крест на этих планах. Чтобы создать юридическую базу для наказания нацистских преступников, Союзная контрольная комиссия для Германии 20 декабря 1945 года приняла закон N10, который уполномочивал державы-победительницы осуществлять самостоятельно на территории своих зон оккупации судебное преследование лиц, подозреваемых в совершении преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности. Статья 3 этого закона гласила: «Трибунал, который будет судить лиц, обвиняемых в перечисленных преступлениях, будет назначаться главнокомандующим соответствующей зоны. Он же будет определять процедуру трибунала».
Американские оккупационные власти использовали для заседаний таких трибуналов тот самый нюрнбергский Дворец правосудия, в котором в 1945—1946 годах проходили заседания Международного военного трибунала, поэтому 12 проведённых в нём в период с декабря 1946-го по октябрь 1948 года судебных процессов принято называть «малыми» или «последующими» Нюрнбергскими процессами.
Одним из них, третьим по счёту, стал суд над деятелями гитлеровской Фемиды. Он начался в марте и завершился в декабре 1947 года. На скамье подсудимых оказались 16 человек: девять были высокопоставленными функционерами рейхсминистерства юстиции, остальные — судьями специальных судов, вроде Народной судебной палаты, рассматривавшей дела о государственной измене в упрощённом порядке. Некоторых руководителей судебной власти Германии уже нельзя было привлечь к ответственности: министр юстиции Франц Гюртнер умер в 1941-м, его преемник Отто Тирак покончил с собой в 1946-м, президент Народной судебной палаты Роланд Фрайслер погиб в конце войны во время бомбёжки.
Американские власти привлекли к проведению процессов в основном судей в отставке. Так, председательствующим в суде над судьями стал Каррингтон Маршалл, бывший глава Верховного суда штата Огайо. Однако были и действующие судьи — например, когда в середине процесса Маршалл заболел, его заменил в председательском кресле судья Верховного суда штата Орегона Джеймс Бранд. Обвинение поддерживали военные юристы во главе с бригадным генералом Телфордом Тейлором — у него уже имелся опыт подобной работы: на большом Нюрнбергском процессе он был одним из помощников главного обвинителя от США Роберта Джексона.
Обвинение подсудимым было предъявлено по тем же четырём пунктам, что и главным нацистским военным преступникам: 1) участие в общем плане или заговоре с целью совершения военных преступлений и преступлений против человечности; 2) военные преступления путём злоупотребления судебной властью, результатом чего явились массовые убийства, пытки, грабежи частной собственности; 3) преступления против человечности, в том числе использование массового рабского труда; 4) членство в преступных организациях (СС и НСДАП).
За что их судили
С момента прихода Гитлера к власти в начале 1933 года демократическая судебная система Веймарской республики стала испытывать сильнейшее давление. Судей, не склонных прислушиваться к «пожеланиям» новых хозяев Германии, угрозами и шантажом вынуждали подавать в отставку. В принцип было возведено требование соответствия деятельности судов «национальному духу». Как утверждал рейхсминистр юстиции Ганс Франк, «не может быть сомнения в том, что духовный порядок и идеология, как это выражено в партийной программе, должны быть приняты во внимание в толковании и применении каждой из норм существующего закона». Министерство юстиции установило полный контроль над судами. В дополнение к судам общей юрисдикции создавались различные специальные судебные учреждения, рассматривавшие новые категории дел — например, нарушения «расовых законов». Так назывались два акта — Закон о гражданине Рейха и Закон об охране германской крови и германской чести, принятые в 1935 году по личной инициативе Гитлера. Они запрещали браки и связи между евреями и «государственными подданными немецкой или родственной крови», наём евреями немок моложе 45 лет в качестве слуг и даже «вывешивание флага Рейха как национального флага, а также использование цветов Рейха для иных целей».
Судьями в подобных специальных судах в большинстве своём назначались лица, не имеющие юридической подготовки, но продемонстрировавшие преданность нацистскому режиму. Как констатировало обвинение, «Народная судебная палата, действовавшая в сотрудничестве с гестапо, стала судом ужаса и получила печальную известность из-за чрезмерной жестокости приговоров, которые она выносила, из-за секретности судебного разбирательства и из-за того, что подсудимым отказывалось в каком-либо подобии судебного процесса».
При активном участии ряда подсудимых вносились соответствующие изменения в законодательство. Понятие «государственная измена» было расширено настолько, что стало включать в себя любые проявления недовольства действиями нацистского режима, и распространилось даже на лиц, не являвшихся гражданами Германии. Специальные квазисудебные ускоренные процедуры использовались как для расправы с теми, кто сопротивлялся нацистам, так и для устрашения остальных.
Ещё одной линией сотрудничества германских юристов с гитлеровским «порядком» было обеспечение безнаказанности нацистов, нарушавших даже собственные законы. «Министерство юстиции обеспечивало неприкосновенность и амнистию в случае привлечения к суду и осуждения членам нацистской партии, совершавшим серьёзные преступления против граждан оккупированных территорий. Членам нацистской партии, которые были осуждены за доказанные преступления, гарантировалось помилование».
В своём выступлении на процессе главный обвинитель Телфорд Тейлор подробно обрисовал те роли, которые подсудимые играли в общих преступлениях нацистского государства. Одни готовили проекты законов, не имеющих ничего общего с общепризнанными правовыми принципами, другие реформировали систему правосудия таким образом, чтобы превратить её в послушное орудие режима. Например, подсудимый Курт Ротенбергер, бывший статс-секретарь министерства юстиции, подал в своё время на имя фюрера докладную записку, содержавшую следующее предложение: «Судья, который верен фюреру, должен судить как фюрер. Для того чтобы гарантировать это, следует установить должность офицера связи без всяких промежуточных звеньев между фюрером и германским судьей. Он должен сообщать немецкому судье волю фюрера путем аутентичного толкования законов и правил». Третьи инструктировали судей применять максимально жестокие наказания. Четвёртые, напротив, содействовали освобождению от наказания преступников, если это были «наши люди». Так, ответственный чиновник министерства юстиции Франц Шлегельбергер организовал операцию по смягчению приговора двум солдатам вермахта, застрелившим в Польше двух священников просто из неприязни к католической церкви и полякам. Первоначально их осудили на длительное тюремное заключение, но с помощью Шлегельбергера дело закончилось для них двумя годами и последующей отправкой на фронт. Пятые предъявляли обвинения и выносили приговоры, заставлявшие окружающих цепенеть от ужаса. Например, при активном участии Эрнста Лауца, главного обвинителя при Народной судебной палате, был приговорён к смертной казни водитель такси, всего-навсего имевший неосторожность поделиться со своей пассажиркой: «Фюрер сказал, что война будет продолжаться до тех пор, пока одна сторона не будет уничтожена. Любому ребёнку понятно, что именно мы будем той стороной, если фюрер до этого не возьмётся за ум и не предложит противнику мира». При этом аргументация сторонников подобного рода жёстких мер была предельно откровенной. Вальтер Ротхауг, председатель специального суда в Нюрнберге, прямо записал в приговоре: «Общая неполноценность обвиняемого заключается в его характере и с очевидностью проистекает от того, что он принадлежит к польской расе недочеловеков».
Приговор и после приговора
Все обвиняемые были представлены квалифицированными защитниками, упиравшими на верность своих доверителей долгу перед государством и присяге, на то, что не они принимали законы и определяли политику в Третьем рейхе. Некоторые аргументы адвокатов были услышаны судом. Так, с упоминавшегося уже Ротхауга были сняты некоторые обвинения, а четверо обвиняемых — один бывший прокурор и трое бывших судей — были вообще оправданы трибуналом за недостаточной доказанностью их вины.
Шесть подсудимых были приговорены к длительным срокам заключения — от 7 до 10 лет, четверо — к пожизненному заключению, заменённому чуть позже 20 годами (ещё один умер во время процесса, а другой был освобождён от суда по состоянию здоровья). Впрочем, никто из тех, кто был признан виновным, не просидел в тюрьме более 10 лет: широко применяющаяся в США система значительного сокращения наказания заключённым, не нарушающим тюремных порядков и отличающимся слабым здоровьем, позволила последним выйти на свободу в декабре 1956 года. В СССР эта мера была встречена официальным осуждением. И то сказать, судьи и прокуроры сталинского времени за схожие грехи были «наказаны» не в пример суровее — персональными пенсиями и полным набором причитающихся привилегий.