Из грязи в князи
Поговорка, зафиксированная Владимиром Далем в середине 19-го столетия, как полагают, могла появиться в непосредственной связи с историей фаворита первого российского императора. Начав свой путь с торговли пирожками вразнос, Меншиков закончил карьеру в чине генералиссимуса и без пяти минут императорским тестем.
Каких-либо документов о начальном периоде жизни «Данилыча» не сохранилось, а рассказов современников было немало. Профессионалы до сих пор спорят, был ли Алексашка голодранцем или же имел дворянские корни, знал грамоту или всю жизнь обходился природной сметливостью, прямо ли с московских улиц попал к царю или же пройдя услужение Францу Лефорту. Так или иначе бойкий парнишка очутился при дворе в нежном возрасте 13−14 лет. Царь был лишь на год старше его. Меншиков сделался слугой и товарищем по играм «в солдатики», будучи зачислен в потешные войска царя. Оказался предупредителен и любознателен, схватывая всё буквально на лету.
Искренне ли поддерживал начинания царя его верный денщик или то была обычная для эпохи сервильность, но в лице Меншикова Пётр нашёл горячего сторонника как военных планов и государственных реформ, так и откровенных бесчинств. В молодые годы ему будто бы довелось предотвратить заговор против царя — подлинный, мнимый или тщательно срежиссированный. По возвращении из Великого посольства — грандиозной загранкомандировки соратников Петра — фаворит, по рассказам, при расправе над мятежными стрельцами на пару с государем ловко орудовал палаческим топором. Неудивительно, что доверие царя к Алексашке после этого стало безграничным, соответственно, увеличился вес царёва денщика в придворных кругах. Оборотливый Меншиков научился этот вес монетизировать, беря за протекции мзду деньгами, активами и натурой, не брезгуя сотней яблок или бочонком сельдей.
Да и царь за личную храбрость, явный полководческий талант и невиданную на Руси оперативность не отказывал ему ни в чём, жалуя земли, крестьян, деньги, а за полководческие успехи в Северной войне — титулы и звания. После взятия Нотебурга, сражений в Литве и при Калише Меншиков стал последовательно графом, светлейшим князем Священной Римской империи и князем Ижорским, за Полтавскую баталию — генерал-фельдмаршалом, после Ништадтского мира — контр-адмиралом. На вершине славы перечень чинов и наград светлейшего по длине сравнялся с царским, занимал более десятка строк, а богатство не поддавалось подсчёту.
Новый русский
Непомерное тщеславие и быстрые деньги превратили Меншикова в первого «нового русского». Дух столетия, помноженный на особенности национального менталитета, формировал аппетиты князя.
Количество и роскошь его резиденций поражали современников и восхищали потомков. В петербургском дворце Меншиков разместил сразу семь винных погребов и три кухни (одна — с новомодной плитой, сменившей традиционную русскую печь), организовал отдельную чайную и даже провёл водопровод. Больше десяти комнат были облицованы от пола до потолка голландской плиткой — дань моде и зарождавшимся представлениям о гигиене. Хрустальная посуда в домах Меншикова исчислялась ящиками, золотых и серебряных вещей было не счесть. Говорили, что даже ночные вазы светлейший признавал только из чистого серебра.
Он обожал наряды. Считается, что Меншиков первым из окружения царя надел парик и европейское платье. Во время заграничных поездок покупал самые дорогие и роскошные кружева, позументы, камзолы и кафтаны. Отвечая за личные расходы Петра, мог, не задумываясь, накупить на царские деньги камзолов на тысячу с лишним рублей или целых восемь париков для себя, для царя же — немного полотна на штаны… Составленная в 1726 году опись гардероба князя Ижорского занимала более 70 страниц и включала 80 комплектов штанов с кафтанами, а сколько ещё разрозненных камзолов, сюртуков, шуб… Все они вполне отвечали новорусскому вкусу, отличались пестротой и чрезмерными отделками — вышивками и галунами. Великолепием костюмов Меншиков превосходил не только других придворных, но и самого императора.
Демонстративное потребление и такое же демонстративное поведение были во вкусе времени, без них не мыслили себя люди государственного масштаба. В зарубежье Меншиков ни в чём не отставал от своего патрона, полностью пренебрегая местными обычаями и порядками; в России со всеми, кроме Петра и членов его семьи, вёл себя надменно и заносчиво.
Петровский олигарх
Невероятные богатства сочетались с жаждой власти. Пётр завёл обычай — в завоёванных городах и весях ставить Меншикова губернатором. Генерал-губернатором Петербурга Меншиков был назначен при основании города и сохранял этот пост до своей опалы в 1727 году. Полученные административные рычаги князь Ижорский использовал с умом: и дело делал, и себя не забывал.
Петербургский Меншиковский дворец был превращён в официальную резиденцию, где устраивались практически все государственные празднества и торжества, приёмы и куртаги, стоившие Меншикову немало. Однако старался светлейший не только для себя, любимого, но и «во славу России», то есть государственного престижа.
Меншиков обладал несомненным умом — изворотливым в личных делах и масштабным в делах государственных. Почуяв наступление эпохи предпринимательства, Меншиков, имея средства и пользуясь положением, ввязывался едва ли не во все предприятия: производство шёлка и сукна, стекла и «голанской плитки», добычу моржа и засолку рыбы, не говоря уже о столь необходимых России парусине и кирпиче. С азартом скупал недвижимость и потом сдавал её в аренду. Не везде был удачлив, в таких случаях выручали казённые поставки. Прибегал порой к рейдерским захватам, мотивируя их интересами дела. Ведь на его плечах было строительство оружейных заводов и флота, украшение Северной столицы и забота о русской армии.
Злоупотребления Меншикова были столь же масштабны, что и его заслуги. Пётр и выговаривал любимцу, и нещадно бил его, но в конце концов масштаб коррупции дошёл до того, что государь вынужден был отдать Данилыча под суд. Впрочем, аудит и финансовый анализ не входили в число петровских нововведений, так что судить о заработанных и о ворованных миллионах Меншикова можно либо с его слов, либо со слов его завистников. Фельдмаршал отделался испугом и необходимостью возместить убытки казне, да и те были списаны.
Между тем Пётр тоже не отличался щепетильностью, благосклонно принимая от светлейшего дорогие подарки в виде немалых денежных сумм или заграничного фрегата «Самсон»…
Денежный вопрос
При жизни государя Меншикову удавалось выходить сухим из воды. Однако он понимал, что рано или поздно придётся расплачиваться, почему и старался, с одной стороны, различными интригами убирать врагов, а с другой — продлить личную власть до бесконечности. После смерти патрона возвёл на трон царскую вдову Екатерину и фактически управлял Россией. Приблизившаяся кончина императрицы заставила Меншикова пренебречь судьбой собственной дочери и срочно сосватать её за наследника — будущего императора Петра II. К тому же природной смекалки петровскому любимцу хватило на то, чтобы вывести капиталы за границу, доверив их банкам Амстердама, Венеции, Генуи и Лондона.
Деньги сыграли решающую роль в судьбе самого Меншикова и его семьи, способствовав его окончательному падению и одновременно послужив спасению его детей. Несметные богатства князя не давали покоя друзьям и врагам. Только успевший получить чин генералиссимуса Меншиков был обвинён в государственной измене, преступных замыслах и хищениях. Но если в отношении первого и второго ему было что ответить, то доказанная растрата жалких по его меркам 20 тысяч рублей оказалась для него роковой. Всесильный олигарх и богатейших человек страны был лишён чинов и состояния и выслан в имение Раненбург, куда и отправился с обозом чуть ли не в 100 подвод. Спохватившись, власти конфисковали у семьи Меншиковых всё, за исключением нескольких перемен простой одежды, и отправили в Берёзовский острог в Сибири. Легенда приписывает опальному князю афоризм: «С простой жизни начинал, простой и закончу»…
Супруга князя скончалась дорóгой, сам он и незадавшаяся царская невеста Мария умерли уже на месте от оспы в 1729 году. Младшие дети, Александра и Александр, выжили.
Именно в их судьбе сыграли свою роль иностранные счета светлейшего. Не имея возможности добраться до столь желанных денег, советники императрицы Анны Иоанновны прибегли к шантажу и обману. За свободу Александр и Александра заплатили письмами к иностранным банкирам, возвращавшими капиталы на родину и отдававшими их безвозмездно в казну…