Болезнь начиналась с тяжелейших судорог, сильнейшей головной боли, рвоты, помутнения, а потом и потери сознания. В мучительных страданиях умирал каждый третий-четвёртый из десяти. Выжившие чаще всего оставались инвалидами. Ситуация осложнилась, когда из-за угрозы войны с Японией в тайге разместили войска, и от эпидемии стали погибать красноармейцы. Природа и причины заболевания, которое местные врачи называли «токсическим гриппом», были неизвестны.
Напуганные коренные жители боялись ходить в тайгу, утверждая, что там поселились насылающие смерть злые духи. Действительно, ушедшие в тайгу могли не вернуться. Однажды пропала целая партия топографов и геологов из двадцати крепких молодых людей. Добровольцы, отправившиеся на их поиски, обнаружили страшную картину. На стоянке мирно паслись нестреноженные лошади, а в палатках лежали умершие и бьющиеся в агонии люди…
Слово «эпидемия» не называлось: оно было в СССР под запретом. Впрочем, скрывать эпидемии пытались везде и всегда. Власти опасались их непременных спутников — смут и бунтов. Страшная пандемия гриппа, разразившаяся в 1918—1920 годах, получила название «испанка» вовсе не потому, что заболевание пришло с Пиренеев. Шла Первая мировая война, правительства вовлечённых в неё стран, не желая допустить паники и падения морального духа в народе и армии, жёстко цензурировали прессу, и только нейтральная Испания решилась объявить о распространении гриппа. В Советском Союзе к табу на информацию об эпидемиях добавлялись идеологические соображения — в стране победившего социализма не было места повальным заболеваниям и прочим старорежимным бедствиям.
Но на Дальнем Востоке болезнь губила тысячи людей, освоение края оказалось под угрозой, и ранней весной 1937 года Наркомздрав отправил на Дальний Восток экспедицию выдающегося советского вирусолога Льва Александровича Зильбера (брата писателя Вениамина Каверина). Время было отпущено минимальное, сроки — жёсткие. В течение нескольких месяцев исследователи должны были не только найти причину заболевания, но и разработать средство для его профилактики и лечения. Предполагалось, что в состав экспедиции войдут 10 профессоров, но Зильбер настоял, чтобы с ним поехали только молодые, не связанные старыми заблуждениями в отношении таинственного поветрия исследователи. Лев Александрович честно предупредил членов экспедиции об ожидающих их трудностях и опасностях, но учёные были бесстрашны, исполнены энтузиазма и готовы к подвигам во имя науки.
Исследования проводились в «поле», в гуще тайги. Жили в наскоро построенных домиках и палатках, работали по 12 часов, без выходных. Случались и авралы. Вместе с учёными в тайгу прибыло несколько десятков тысяч белых мышей, кроликов и морских свинок, которых разместили в виварии. В самый разгар работ начались проливные дожди. Разбушевавшаяся река Обор прорвала плотину. Вода проникла в виварий, вся работа оказалась под угрозой, и учёным пришлось, стоя по пояс в воде, выталкивать на сушу клетки с животными. Их удалось спасти, опыты продолжились.
Уже вскоре после приезда на Дальний Восток удалось установить, что люди, общавшиеся с больными, не заболевали и, следовательно, не заражались друг от друга. Переносчик инфекции оставался неизвестным, искали его вслепую. Члены экспедиции сутками пропадали в тайге, отлавливая зверьков, птиц, собирая насекомых, — всех, в ком могла таиться неведомая инфекция. Их несли в лабораторию, где исследовали и делали выводы. Как бороться с неведомой болезнью, не знали, и когда возникла опасность заражения у Анастасии Константиновны Шубладзе, её просто искупали в растворе марганцовки (Зильбер потом шутил, что никогда в жизни не видел женщины красивее, чем его выкрашенная в нежно-лиловый цвет коллега).
Пока учёные охотились на неведомого врага, тот охотился на них. Тяжело заболел, заразившись во время опытов, недавний выпускник вуза Михаил Чумаков. Он выжил, но лишился слуха, правая рука на всю жизнь осталась парализованной. Погиб искусанный в тайге клещами паразитолог Борис Померанцев. Заразились и заболели паразитолог Александр Мончадский и лаборантка Евгения Гневышева, флотский врач Валентин Соловьёв. От заражения погибнут после возвращения в Москву Наталья Уткина и Надежда Каган.
Потери не останавливали учёных, работали самоотверженно, интервал между исследованиями и выходом в практику оказался чрезвычайно коротким. Постепенно стало ясно, что разносчики инфекции — именно насекомые, которые, в отличие от прочих представителей фауны, имеют множество контактов с человеком. Установили, что причиной таёжного заболевания является не микроб, а неизвестный вирус. Затем был обнаружен его переносчик — клещ. Зильбер, просмотрев десятки историй болезней, обнаружил, что заболевают те, кто побывал в определённых районах тайги и что заболевание носит сезонный характер (апрель — август). Со слепней и комаров, активность которых приходится на другое время года, подозрения были сняты. График заболеваний совпал с графиком сезонной активности клещей.
Зильбер вспоминал: «Вероятность переноса заболевания этим путём была для меня столь очевидной, что уже в конце мая я направил ряд врачей, в том числе и сотрудников экспедиции, в тайгу к партиям лиц, работающим исключительно в тайге, чтобы проинструктировать их об опасности укуса клещей». О необходимости профилактики сразу же телеграфировали маршалу Блюхеру. Солдатам рекомендовалось ежедневно осматривать друг друга и снимать клещей. Об опасности зловредного насекомого телеграфировали и во все населённые пункты Дальнего Востока и Сибири. Участники экспедиции с победой возвратились в Москву. В столице их встретили как героев, но руководителю экспедиции продолжить работу не дали. На Зильбера и его ближайших помощников был написан ложный донос, в котором они обвинялись в тайном распространении японского энцефалита на Дальнем Востоке и намерении отравить водопровод в Москве.
Льва Александровича осудили на десять лет лагерей. Учёный переживёт избиения, пытки, голод, у него будут отбиты почки и сломаны рёбра, но он сумеет не только выжить, но и продолжить научные исследования. Отбывая часть срока в лагере на Печоре, Зильбер создаст из оленьего мха ягеля и игл хвойных деревьев уникальный препарат против пеллагры (авитаминоза и истощения). Вместе с другим заключённым, известным физиком, профессором Петром Ивановичем Лукирским, он придумает способ обработки коры деревьев для изготовления пробок, после чего чудодейственный антипеллагрин смогут доставлять в лагерные лазареты, спасая жизни тысяч заключённых. Потом Зильберу удастся провести съезд лагерных врачей, который пройдёт, по его словам, «очень оживлённо и интересно». Там же, в Заполярье, он разработает способ приготовления из ягеля ценнейшего продукта — спирта. И, наконец, во время опытов в химической шарашке Лев Александрович заложит основы вирусно-генетической теории происхождения злокачественных опухолей.
За первой экспедицией последовали ещё две. Вирусологами в них руководил 36-летний учёный Анатолий Александрович Смородинцев, известный разработкой первой в мире живой ослабленной вакцины против гриппа. Было ясно, что одной профилактики энцефалита недостаточно. Число заболеваний снизилось, однако ежегодно всё же заболевало около двух тысяч человек, из которых многие погибали.
В результате работы группы Смородинцева была разработана мозговая вакцина для специфической профилактики клещевого энцефалита. В феврале 1939 года учёные испытали новое средство на себе — обычная практика для вирусологов, которые проверяют таким образом его безопасность. Действенность вакцины подтвердилась, и весной ею привили 10 тысяч первопроходцев и солдат, которых отправляли в тайгу. Заболел (в лёгкой форме) только один человек.
В Европе клещевой энцефалит впервые диагностируют в Чехословакии в 1948 году и назовут центральноевропейским энцефалитом. Заболевание будут обозначать по-разному, но со временем за ним повсеместно утвердится название «клещевой энцефалит». Объективное и нейтральное, оно могло бы быть признано и в наше время, полностью соответствуя инструкции по названию болезней, выпущенной Всемирной организацией здравоохранения в 2015 году. Создатели документа исходили из того, что названия болезней могут серьёзно влиять на экономику, а решения о том, какое имя дать вирусу, часто принимаются из политических соображений.
Весной 1941 года Сталинской премией 1-й степени были награждены наиболее активные научные сотрудники таёжной экспедиции. Невинно осуждённых вместе с Зильбером А. Д. Шеболдаеву и Т. М. Сафонову освободят и реабилитируют только в 1956-м, а роль самого учёного в открытии переносчика энцефалита будет долго замалчиваться. Зильбер проведёт в заключении почти семь лет и выйдет на свободу после того, как за него вступятся виднейшие учёные страны, в том числе главный хирург Красной армии Николай Бурденко. Первое, что сделает Лев Александрович, выйдя из заключения, — опубликует в газете «Известия» свою научную концепцию о роли вируса в развитии опухолевого процесса.
На Анатолия Александровича Смородинцева в 1948 году также будет написан донос. В заявлении, отправленном на имя секретаря парткома Академии медицинских наук СССР, учёного обвинят в «позорном для Советского руководителя поведении» и, в частности, в «подлоге», который состоял в том, что он, член-корреспондент АН СССР, доктор медицинских наук, «сознательно перемешивал в клетках опытных морских свинок» других сотрудников. Сейчас это вызывает улыбку, тогда же могло назваться вредительством со всеми вытекающими последствиями. К счастью, ход доносу не был дан и Смородинцев благополучно продолжил работу. Созданная им с Чумаковым вакцина спасёт человечество от полиомиелита.
Пройдут годы, многие участники охоты на вирус станут известными учёными, совершат новые научные открытия и даже подвиги, но легендарная таёжная экспедиция останется самой яркой и драматичной страницей в их жизни и в истории отечественной вирусологии.