Экспозиция
В 1600 году после длительного периода войн между отдельными княжествами верховная власть в Японии перешла к Токугаве Иэясу, принцу Минамото, военачальнику и дипломату. Тремя годами позже он получил от императора титул сёгуна — военачальника, фактически управляющего страной. Внешний блеск власти императора — потомка богини солнца Аматэрасу — был восстановлен, но все рычаги реального управления были сосредоточены в руках Токугавы Иэясу и его потомков.
Клан Токугава контролировал Японию на протяжении более чем двух с половиной столетий. Это было время практически полной самоизоляции страны от внешнего мира, что способствовало формированию особого «японского духа». Он проявлялся в разном: в искусстве и поэзии, в религии и философии и, конечно же, в мировоззрении и кодексе поведения особого слоя — знаменитых самураев.
Если ранее, в период так называемого золотого века самураев (12−15 века), эти профессиональные, как правило, потомственные воины владели землями, как и их европейские коллеги — рыцари, то в период Токугавы большинство из них оказались у князей «на жаловании», традиционно измеряемом и действительно выплачиваемом мешками риса. Кодекс самурайской чести — знаменитый бусидо — требовал от воинов беспрекословного подчинения господину, отваги и презрения к нижестоящим — крестьянам и простым горожанам. Самурай, убивший простолюдина, проявившего по отношению к нему непочтительность, не только не наказывался, но заслуживал дополнительного уважения «товарищей по классу».
Вместе с тем, несмотря на возрастающую пышность церемоний, военно-служилое сословие приходило в упадок. Период гражданских войн закончился, князья-даймё головы не смели поднять без разрешения из столицы, отряды самураев в основном использовались для подавления крестьянских восстаний. Переизбыток профессиональных военных привёл к тому, что часть из них отложила меч и занялась благородными искусствами (поэзией, каллиграфией, составлением календарей), другие — о, ужас! — занялись ремёслами и торговлей, третьи же — как правило, помимо своей воли — оказались ронинами.
Ронин — фигура жалкая, вряд ли мы найдём ей точный аналог в русском языке, ибо нет его в русской истории. Это самурай, который ушёл от господина (что постыдно), либо тот, которого прогнал господин (что весьма постыдно), либо несчастный, который не смог уберечь господина от гибели (что совершенно невыносимо). Неприкаянные и голодные, они шатались по дорогам в поисках пропитания и часто сбивались в разбойничьи шайки; их были десятки — а то и сотни! — тысяч.
Завязка
Асано Такуми-но-Ками Наганори, даймё княжества Ако в провинции Харима, был молод, красив, хорошего рода и воспитания, но горяч и порывист. Перед ним открывалась блестящая карьера, но на пути к ней стоял придворный церемониймейстер Кира Ёсихиса, с которым у Наганори сложились неприязненные отношения (заносчивый придворный унижал молодого даймё то ли из общепедагогических соображений, то ли — более вероятно — в ожидании дорогого подарка).
21 апреля 1701 года в резиденции сёгуна в Эдо (ныне Токио) Асано Наганори выхватил спрятанный меч и попытался убить Киру Ёсихису. Тогдашний закон в переложении на современный русский язык гласил: «Чёрт с ним, с церемониймейстером, но проносить оружие в резиденцию сёгуна, не говоря уже про обнажать его, — деяние, однозначно караемое смертью». Ввиду особого благоволения, великий Токугава Цунаёси по прозвищу «Собачий сёгун» разрешил даймё Ако совершить ритуальное самоубийство — сэппуку. Последний князь Асано (он был бездетен) написал трогательное четверостишие: «Как лепестки вишнёвые, что ждут, / Когда их ветер сдует, / Не ведаю, как поступить / С весны оставшимися днями», — с чем и убыл, строго следуя всем полагающимся приличиям.
Владение было конфисковано в казну, самураи Асано Наганори стали ронинами. Опытный Кира Ёсихиса, не ожидавший от этого отряда в полсотни катан ничего хорошего, на всякий случай забаррикадировался с немалым гарнизоном в собственном замке. Между тем, к разочарованию столичных жителей, уверенных в том, что их ждёт незабываемое шоу, ничего существенного не происходило.
Бывшие самураи выглядели покорившимися судьбе: они послушно разбрелись по городам и весям, подавшись кто в бизнес, кто в монастырь. Бывший главный советник даймё по имени Оиси Кураносуке и вовсе пустился во все тяжкие: завёл любовницу и запил по-чёрному. Дошло до того, что простые люди, через день наблюдая бывшего уважаемого человека отдыхающим в придорожной канаве, позволяли себе дерзко ухмыляться уголком рта.
Кульминация
Между тем вокруг жилища Киры Ёсихисы создавались схроны с оружием, «монахи» и «торговцы» заводили полезные знакомства, а один из ронинов даже женился на дочери строительного подрядчика, у которого имелись планы поместья придворного церемониймейстера. Через 21 месяц после инцидента в резиденции сёгуна отряд бывших самураев княжества Ако двумя колоннами пошёл на приступ замка, в котором укрылся виновник смерти их господина. Они были настолько настойчивы в своём стремлении лично представиться господину Кире, что разыскали его даже в потайном месте, где он рассчитывал пересидеть пару часов за кучей угля.
Говорят, Оиси Кураносуке был рафинированно любезен и убедителен, но церемониймейстер всё равно не смог толком самоубиться по причине дрожания рук; пришлось ему посодействовать. После этого его голова была вздёрнута на пику и в таком виде с соблюдением долженствующих торжественных ритуалов через весь город (10 км!) препровождена на кладбище, где покоился Асано Наганори. Ожидания жителей Эдо были в конечном счете оправданы: шоу определённо удалось, и они были благодарны участникам, что и выражали на протяжении всего пути одобрительными выкриками и поднесением прохладительных напитков.
Разумеется, после завершения марша ронины сдались властям, иного от них никто и не ожидал: любым иным продолжением они бы всё испортили. Единственная вольность, которую позволили себе мстители, — они сдались не все: самого младшего отправили с радостной вестью в Ако.
Власти оказались в некотором затруднении: с одной стороны, с точки зрения бусидо всё было сделано, кажется, безупречно. С другой стороны, имело место неповиновение приказу и нарушение особого режима покоя в столице. Власть не была бы властью, если бы не считала, что второе перевешивает первое. Хвала Аматэрасу, в Японии есть красивый выход — да- да, вы угадали! — преступникам было даровано почётное право совершить сэппуку. Их похоронили рядом с господином.
Часто можно встретить утверждение, что «сэппуку» — термин возвышенный, а «харакири» — грубый. На самом деле это не так, они пишутся одними и теми же иероглифами. Так устоялось, что первый из них применяется на письме, а второй — в устной речи. Так что, если будете читать статью вслух, произносите «харакири».
Вернувшийся гонец, совсем ещё юноша, был помилован, прожил долгую жизнь, а после смерти был с почётом подзахоронен к товарищам. Казалось бы, достигнута полная гармония. Не тут-то было.
Развязка
Ямамото Цунэтомо был признан величайшим толкователем бусидо. Он имел на это все права. Тридцать лет он, самурай, безупречно служил своему господину, а после его смерти стал отшельником. «Сокрытое в листве» — сборник его размышлений, которые он поведал другу, — в 20-м веке было сочтено одним из лучших выражений «Пути воина».
Так вот, современник событий Ямамото Цунэтомо осудил наших героев за расчётливость. Он счёл их хитрость недостойной самурая. Штурмовать надо было немедленно; ну и что, что в этом случае шансы на успех стремились к нулю? Главное в самурае — благородство процесса, а не достижение результата!
А если бы Оиси Кураносуке в процессе примеривания камуфляжа захлебнулся в сточной канаве, кто бы узнал о возвышенности его помыслов? И всё — прощай, репутация всех его потомков до двенадцатого колена… Они медлили — неизвестно зачем. Разве, погибни они при неудачном немедленном штурме, подвиг их был бы менее значительным?
Сдаётся нам, сенсей был слишком строг к ронинам, народ его не поддержал. История была немедленно подхвачена, сделалась одной из популярнейших в кукольном театре бунраку, оттуда перешла в театр кабуки, затем в кино. На сегодняшний день на этот сюжет снято 13 фильмов — и все героические.
А это, как ни крути, — успех.