Появление инсул
Меньшинство жителей Рима и других городов империи могли позволить себе собственные дома. Многие горожане ютились в инсулах — многоэтажных многоквартирных домах. Инсулы строили по всему Риму. Самые высокие из них могли насчитывать до 10 этажей.
Массовое строительство инсул началось в эпоху Поздней Республики. Эти дома ведут происхождения от таберны — так называли дома небогатых людей. Они строились в сельской местности и в городах. В них жили ремесленники, и таберны могли совмещать жилой дом с мастерской. Позже стали строить «смежные таберны», состоявшие из нескольких домов. Следующим шагом к инсуле была надстройка второго этажа.
Дешевизна строительства приводила к обрушениям инсул. Императоры издавали законы, которые ограничивали высоту многоквартирных домов 60−70 римскими футами (20−25 метров). На деле запреты игнорировались. Риск погибнуть под обрушившимся домом был частью жизни столичного плебса наряду с риском наводнений и пожаров.
Помещения, выходившие на улицу, сдавались в аренду под торговые лавки, мастерские или бани. Более состоятельные из римлян снимали квартиры на первом этаже или квартиры, располагавшиеся на двух этажах. Чем выше нужно было подниматься по лестнице, тем беднее были жители. Худшими являлись комнаты под карнизом крыши, который мог протекать. Наверху по несколько человек вынуждены были ютиться в одной комнате.
Поэты эпохи империи, возможно утрируя, создавали портреты бедняков, ютившихся в инсулах. Язвительный Марциал пишет в своей эпиграмме об обжоре по имени Сантра. Он посещает званые обеды, ворует за столом еду, а затем тяжело поднимается по 200 ступеням в свою каморку. Марциалу не понаслышке была известна жизнь в таких домах, он неоднократно упоминает их в стихах. В одной эпиграмме он жалуется на свою каморку с плохо прилаженной рамой.
Ювенал в сатире рассказывает об имуществе бедняка Кодра, живущего на последнем этаже инсулы, — шесть горшков, кубок, фигурка Хирона, ларь со свитками греческих авторов.
Хотя законы это запрещали, обитатели инсул выливали из окон на улицу содержимое ночных горшков. Из Дигест Юстиниана мы узнаем о законе 2-го века н. э. Если несколько человек живут в одной квартире, и выброшенный из окна предмет или вылитая жидкость нанесли ущербу другому, то все они могут быть привлечены к ответственности и возмещению ущерба. Потому что невозможно определить, кто из них это сделал. Было и ограничение — если люди проживают в разных частях квартиры, то к ответственности привлекался только тот, кто снимал часть помещения рядом с окном. Если, как гласит закон, предмет был выброшен из средней части квартиры, к ответственности привлекались все жильцы.
Текст закона даёт некоторое представление о назначении комнат в инсуле. Среди них были спальня (cubiculum), гостиная (exedra) и центральная комната (medianum), из которой можно было пройти в другие. Здесь же постояльцы ели и готовили пищу, потому что дым мог выходить через несколько окон. Иногда за гостиной мог находиться альков (zotheca). В алькове могла размещаться ещё одна спальня. Это помещение отделялось от комнаты дверью или просто занавеской.
Если хозяин или жилец квартиры владел рабом, тот мог спать возле дверей в одну из комнат или под лестницей на другой этаж. Дигесты сохранили примеры того, что в каморках жили самые бедные жители Рима. Об этом рассказывает и раннехристианское житие Святого Алексия. После долгих лет скитаний он инкогнито пришёл в дом родителей и как нищий поселился под лестницей.
Центральные комнаты были самыми освещёнными, и, скорее всего, основная жизнь семей, населявших инсулы, проходила в них. Здесь же готовили еду и держали воду, чтобы, по возможности, предотвратить пожар.
Стены инсул плохо защищали от посторонних шумов. Философ Луций Анней Сенека жаловался на условия жизни своему другу Лицинию в одном из писем. Сенека в тот период жил в комнате над баней, которая служила и местом для спортивных упражнений. Философ перечисляет всю гамму звуков, которые ему приходится слушать — стоны и выдохи атлетов, работающих со свинцовыми снарядами, звуки ударов ладонью по телу, звуки и счёт очков во время игры в мяч, звук, когда кто-то прыгает в бассейн, перебранка, крики при ловле вора, просто громкий разговор. Особенно пронзительно кричал выщипыватель волос, завлекая клиентов на процедуру. А когда он замолкал и принимался за работу, кричать начинал клиент. В дополнение постояльцу приходилось слышать крики торговцев, хваливших свой товар. В комнатах над торговыми лавками, скорее всего, стоял такой же шум.
До постояльца доносился и шум улицы — грохот повозок по мостовой, звуки работы плотников в доме, звуки из кузницы напротив, звуки дудок и флейт неподалёку.
Жителям Рима и других городов грозили наводнения и пожары. Особенно уязвимы были для них бедняки из этих непрочных домов. Ювенал в своих стихах рассказывает о двух бедах жителей столичных инсул — пожарах и обвалах. Бедняки арендуют комнаты в «нависших руинах». Владелец укреплял дома деревянными подпорками и скрывал трещины в стенах. Случались и пожары, которые распространялись от первого этажа к чердаку.
Причиной пожара могла стать небрежность. В многоэтажных домах не было отопления. Поэтому арендаторы использовали отопительные приборы и жаровни. Воды тоже не хватало. Провести водопровод в дом было дорого и требовало особого разрешения. Закон предписывал, чтобы в домах всегда была вода. Жители инсул брали воду из цистерн или фонтанов, но при возгорании её могло не хватить.
В инсуле прошла молодость будущего полководца и диктатора Луция Корнелия Суллы. За 3 тыс. сестерциев в год он снимал квартиру на первом этаже. Много лет спустя, когда Сулла стал диктатором, некий приговорённый к смерти вольноотпущенник говорил, что он и диктатор снимали помещение под одной крышей. Сулла арендовал жилье на первом этаже, вольноотпущенник — на третьем и за 2 тыс. сестерциев.
Хозяева и арендаторы
Владельцами инсул были состоятельные и уважаемые римские граждане. Они наживались на арендной плате. Владельцем инсул был, например, знаменитый оратор Цицерон. Из комфортабельного поместья под Путеолами оратор писал своему другу Аттику, что у него обрушилось две лавки в Риме, а в остальных появились трещины, поэтому оттуда переселились не только арендаторы, но и мыши. Нанятый Цицероном архитектор перестраивал инсулы, и оратор со временем мог брать за них большую плату.
Цицерон был крупным владельцем жилой собственности. Ему принадлежала восьмая часть инсулы около храма Стренуи, несколько инсул в районе Аргилет и на холме Авентин. Кроме того, он владел жилыми домами в Путеолах.
Вкладывал деньги в жилую собственность и брат Цицерона Квинт. Их друг Тит Помпоний Аттик, как подчёркивает его биограф, владел всего двумя сельскими усадьбами. Основной доход ему давали владения в Эпире и самом Риме. В эпоху Поздней Республики вкладывать деньги в жилые дома для сдачи в аренду было нормальной практикой для нобилей.
В эпоху Юлиев-Клавдиев появляются люди, которые занимались сбором платы с жителей инсул. Есть упоминания о нобилях, владевших инсулами. Например, такой жилой дом принадлежал Марку Веттию Болану, занимавшему в разные годы посты наместника Британии и Азии.
Инвестирование в городскую собственность оставалось нормальной практикой на протяжении эпохи Принципата. В начале 3-го века н. э. юрист Ульпиан писал, что арендная плата идёт, в том числе, от помещений, которые сдаются под публичные дома. Большинством инсул владели аристократы. Но иногда они могли достаться людям и среднего достатка. Петроний в «Сатириконе» упоминает, что женщины часто владеют городской собственностью, полученной по наследству. Собственность в жилых домах становилась и частью приданого.
Плата за проживание вносилась раз в полгода. Владелец инсулы мог сдать её в аренду другому дельцу, который, в свою очередь, начинал сдавать от себя отдельные квартиры. Иногда дельцы приобретали по сходной цене участок на месте сгоревшего дома. Так крупным собственником в Риме стал, например, Марк Красс.
Вещи арендаторов становились залогом для хозяина дома. Он мог забрать их вместо просроченной оплаты. Арендаторы квартир могли лишиться своих вещей, оставленных в инсуле, потому что главный арендатор не расплатился с владельцем дома. Неплательщика также могли блокировать в его комнатах — вынуть ступеньки лестницы. Когда человек находил какой-то способ расплатиться, его выпускали.
Известны примеры, когда владельцами инсул становились вольноотпущенники. Тримальхион в «Сатириконе» зачитывает завещание, в котором раздаёт часть собственности (вместо со свободой) рабам.
Иногда инсулы в качестве уплаты штрафа или в ходе передачи выморочного имущества становились государственной собственностью. Зафиксированы государственные служащие, занимавшиеся наблюдением за инсулами, находящимися в собственности государства.
Писатель Авл Геллий сохранил историю, как ритор Антоний Юлиан и его друзья наблюдали во время прогулки пожар инсулы на холме Циспии. Один из друзей заметил, что доходы собственников в городе велики, но велики и риски. Если бы существовало надёжное средство от пожара, он продал бы свои сельские владения и всё вложил в городскую собственность.
Остия и Помпеи
В Помпеях инсулы не успели получить такое же распространение как в Риме. Недалеко от городского форума сохранилось объявление, в котором один из уважаемых жителей города предлагал для аренды помещения под магазины и жилые комнаты на двух этажах.
Самый знаменитый образец такого жилья в Помпеях — инсула Арриана Поллиана (ранее ошибочно называлась домом Пансы). Она представляла собой целый блок, в котором находилось жильё разных ценовых категорий.
Богатый материал об инсулах дали раскопки города Остии. Этот город считался первой римской колонией. После того, как по приказу Клавдия около этого города построили гавань, Остия стала крупным торговым центром, и её население начало расти. В 1-м веке н. э. город застраивают инсулами.
Примеры разных инсул в этом городе демонстрируют уровень жизни постояльцев. В комфортных условиях жили арендаторы комплекса, названного «Case a giardino» («Дома в саду»). Это самая богатая из инсул Остии.
Она состояла из большого комплекса помещений, окружавших сад. В саду находилось ещё два четырёхэтажных блока и шесть фонтанов для водоснабжения. Пол первого внутреннего дома был выложен черно-белой мозаикой. Одна из комнат достигала площади 10*6 метров. Другие комнаты скромнее — около 3*4 метра. Предположительно, все эти помещения и просторная центральная комната составляли одну квартиру. В инсуле, которая закрывала вход в сад с юга, была просторная двухэтажная квартира.
Также в Остии имелся квартал с маленькими одноэтажными двухквартирными домами. Их арендаторами были вольноотпущенники, небогатые торговцы и ремесленники.