Достоевский-славянофил и западник Тургенев
Признание таланта Достоевского произошло сразу после написания первой книги «Бедные люди» — её высоко оценил видный критик В. Г. Белинский, впустив молодого писателя в свой кружок. В этом же кружке Достоевский в 1845 году познакомился с Тургеневым. При первой встрече оба писателя пришлись друг другу по душе, однако позже всё изменилось.
Оказалось, что литераторы по-разному смотрят на жизнь. Особенно ярко это расхождение во взглядах обозначилось после возвращения Достоевского с каторги. Тургенев предлагал России европейский капиталистический путь развития, Достоевский — православный и монархический. В июле 1867 года в Баден-Бадене разногласия вызвали конфликт между писателями, окончательно поставивший точку в их отношениях. Достоевский посетил Тургенева в его доме. Говорили о новом романе последнего «Дым» — книга не была восторженно принята публикой, и Тургенев очень переживал. Достоевский же признался, что роман его «раздражил». Писатели устроили словесную перепалку о верном пути России, о русских людях и русской культуре.
Тургенев утверждал, что «мы должны ползать перед немцами», а «все попытки русизма и самостоятельности — свинство и глупость». На это Достоевский предложил коллеге выписать телескоп, чтобы легче было разглядывать Россию из-за границы. Кроме того, Достоевский добавил, что среди немцев часто встречаются «плуты и мошенники» похуже русских. На такое высказывание Тургенев оскорбился лично и сказал: «…я сам считаю себя за немца, а не за русского, и горжусь этим!». Достоевский извинился, и писатели распрощались. Идейно творцы были настолько далеки, что не могли понять друг друга. Однако несмотря на такие разногласия, талант в друг друге замечали и открыто признавали.
Гончаров и Тургенев: совпадение или плагиат?
Кроме ссоры с Достоевским, Тургенев стал участником настоящего скандала. Разбирательство с Иваном Гончаровым, обвинившем Тургенева в плагиате, дошло до суда (правда, до третейского).
Поначалу два писателя дружили — с Гончаровым вообще многие старались не портить отношения: он был цензором. Часто приятели делились идеями новых произведений. Гончаров, по его же воспоминаниям, говорил с Тургеневым о планируемом романе «Обрыв». А позже, придя без приглашения к Тургеневу на чтение только что законченного «Дворянского гнезда», Гончаров обнаружил, что некоторые сцены из этого романа напоминают ему сцены из его собственного «Обрыва»! Цензор сделал замечание своему другу, Тургенев обещался роман поправить.
Это событие заставило Гончарова перечитать все произведения Тургенева — в них он нашёл немало «похожестей» и открыто обвинил Тургенева в плагиате. Последний обвинения отверг и заявил, что необходимо устроить третейский суд, на котором другие литераторы оценят, действительно ли в произведениях Тургенева содержится плагиат. Тургенев был оскорблён настолько, что собирался вызывать Гончарова на дуэль.
Суд состоялся в марте 1860 года. Сходство было признано случайностью, причиной такой случайности назвали то, что оба автора создают свои произведения на основе российской действительности. Несмотря на решение суда, Гончаров так и не простил Тургенева и до конца жизни был убеждён в своей правоте.
Горький и Бунин: что революция сделала с дружбой
Весной 1899 года Бунин и Горький познакомились и постепенно сблизились. Горький называл Бунина последним классиком от дворянства. Бунин восхищался талантом более известного Горького. Писатели дружили, несмотря на идейные расхождения. Однако позже именно из-за этого недопонимания перестали общаться. Это случилось в 1917 году, в апреле. Тогда писатели встретились в последний раз. Бунин был приглашён на собрание, где Горький произносил речь в поддержку революции. Для Бунина эти призывы к свержению существующего строя были чуждыми, непонятными и глупыми. Никакой громкой ссоры не произошло — писатели просто перестали общаться. Бунин назвал отношения с Горьким «навсегда кончеными», а позже, после революции, эмигрировал.
Друг другу они ничего не высказали прямо. Но из эмиграции Бунин едко характеризовал Горького: «Горький, видя, что делишки Ленина крепнут, кричит в своей газете: «Не сметь трогать Ленина!» — но тут же, рядом печатает свои «несвоевременные мысли», где поругивает Ленина (на всякий случай)». Ответом Горького можно считать фразу из его рецензии на бунинские «Окаянные дни»: «Очень плох И. А. Бунин в своих «Окаянных днях» <…> И жаль художника, пропал художник».
«Еврей дал пощёчину графу!»
Осип Мандельштам, образованный поэт-интеллектуал еврейского происхождения, обладал довольно вспыльчивым и нервным характером. Жизнь его после революции была не самой лёгкой и приятной — он бежал от Гражданской войны и был чужд насилию. Долгие годы ему приходилось ютиться в казённых комнатах и жить впроголодь. Его творчество было непонятно широкой публике, хотя в литературных кругах его талант признавали без каких-либо сомнений.
Мандельштам многое принимал довольно близко и часто не сдерживался в своих высказываниях. Например, однажды поэт сказал, что литераторам, «которые пишут заведомо разрешённые вещи», он хочет «плевать в лицо» и «запретить вступать в брак и иметь детей». Мандельштам держался особняком в литературе и имел немало врагов. В 1930-х развернулась настоящая травля поэта, ему не давали печататься, критиковали. Поэт становился все более нервным и раздражительным. Где-то в 1932 году сосед поэта по «дому Герцена» Амир Саргиджан (псевдоним Сергея Бородина), в котором жили тогда многие литераторы, занял у Мандельштама деньги, но не торопился возвращать. Это было неприятно Мандельштаму, и однажды он, увидев, как жена Саргиджана несёт домой вино и закуски, выскочил на улицу и закричал, требуя сначала возвращать долги, а уж потом пировать. Должник, услышав требования Мандельштама, вышел к нему и ударил поэта, а также ударил и подошедшую к Мандельштаму жену Надежду. Последнего Мандельштам простить не мог и требовал разбирательства. Разбирательство назначили, судьёй был выбран Алексей Толстой. После выслушивания дела Толстой присудил Саргиджану вернуть деньги — и все. Мандельштам был взбешён! Суд должен был рассматривать совсем уже не денежный вопрос, а личное оскорбление, притом нанесённое ещё и женщине. Видимо, в этот день поэт решил, что отомстит за все произошедшее одному лицу — главному представителю этого «товарищеского суда» Алексею Толстому, на защиту которого сначала он надеялся.
И уже в 1934-м Мандельштам отомстил. По воспоминаниям очевидцев, поэт, увидев Толстого в Ленинградском издательстве, направился к обидчику, вытянув руку («намерения его были так неясны, что Толстой даже не отстранился») и «дотянувшись до него шлёпнул слегка, будто потрепал его, по щеке и произнёс в своей патетической манере: «Я наказал палача, выдавшего ордер на избиение моей жены»». Толстой никак не ответил поэту, но некоторые подозревали, что именно после этого началась кампания по высылке Мандельштама: «После того, как он дал пощёчину Алексею Толстому, все было кончено», — писала, например, Анна Ахматова. В этом же году Мандельштама приговорили к ссылке в Чердынь, а после, из-за слабого здоровья перевели в Воронеж. В 1937-м закончился первый срок, но через год его вновь обвинили в контрреволюционной деятельности и приговорили, на этот раз, к Колыме. На пути туда он умер.
Бродский и Евтушенко: оскорбление американского флага
В 1964 году Бродского впервые судили за тунеядство. И осудили на 5 лет каторжных работ в отдалённом поселении. Однако многие известные деятели литературы направили все свои силы на защиту поэта — в их числе Анна Ахматова, Чуковский, Маршак, Паустовский, Твардовский… Молодой Евтушенко, не зная лично сосланного Бродского, подключил к борьбе за его свободу своих знакомых из итальянской коммунистической партии. Также против приговора выступил Ж.-П. Сартр. Некоторые утверждают, что именно вмешательство иностранцев позволило сократить срок Бродского и отпустить его на свободу. Советское правительство предупредили, что «на Европейском форуме писателей советская делегация из-за «дела Бродского» может оказаться в трудном положении».
В 1965 году Бродский вернулся из ссылки. Только тогда Евтушенко познакомился с ним — пригласил поэта в ресторан, а позже — выступить со своими стихами на вечере. Евтушенко также занимался публикацией стихов Бродского. Поэты сблизились, но длилось это недолго. В 1972 году Бродскому предъявили новый приговор: поэту, так привлекавшему внимание иностранных «нежелательных элементов», приказали покинуть СССР. В КГБ Бродский неожиданно встретил Евтушенко. До конца жизни Бродский считал, что именно Евтушенко консультировал КГБ по поводу него и настоял на высылке из страны. Бродский прямо заявлял, что Евтушенко — стукач.
Несмотря на это Евтушенко рекомендовал Бродского своим знакомым в Квинс-колледже в Америке. Позже поэт стал работать в другом университете, но когда узнал, что Евтушенко тоже собирается преподавать, написал в Квинс, что этот человек «антиамериканских взглядов» преподавать не должен. Своё мнение Бродский подкрепил стихами, написанными (по заверению Евтушенко) на гибель Роберта Кеннеди (брата Джона):
И звёзды, словно пуль прострелы рваные,
Америка, на знамени твоём!
Бродский и Евтушенко так и не помирились. Довлатов вспоминал, что когда Бродскому сказали, что Евтушенко выступает против колхозов, первый ответил: «Если Женя против, то я — за».