На географической карте Крайнего Севера столько русских имен, она удивительно «человечна» — первооткрыватели, путешественники, герои оставили на ней свой след. И с каждым названием связаны необыкновенные истории, часто легенды. Мыс Прончищева, море Лаптевых, мыс Челюскина, Берингов пролив, остров Врангеля, Баренцево море, пролив Санникова — эти фамилии могут быть еще и символами верности, дружбы, любви. Но среди множества мужских имен есть только одно женское — бухта Марии Прончищевой.
Символично, что имя первой полярной путешественницы, ходившей по водам Арктики на исследовательском судне «Якутск» в тридцатых годах XVIII века, дано не ревущему холодными водами проливу и не покрытому льдом острову, а бухте — уютному пристанищу для моряка, где можно передохнуть перед новым походом. Притаилась она на восточном побережье полуострова Таймыр. А к северо-западу от нее, ближе к проливу Вилькицкого, стремительной стрелой врезается в воды океана мыс, названный именем ее мужа — Василия Прончищева. Две маленькие точки на карте, но между ними — большая история любви.
ГАРДЕМАРИН
Василий Прончищев родился в 1702 году в самом сердце России — в 150 верстах к югу от Москвы, в Тарусском уезде — пятым из шести сыновей в дворянской семье ротмистра Василия Парфеновича Прончищева. В 14 лет его определили на учебу в Московскую школу математических и навигационных наук, а год спустя он был переведен в Морскую академию Санкт-Петербурга, лучшие ученики которой становились гардемаринами. Летом юноши проходили практику на кораблях Балтийского флота. Туда Прончищев и попал в 1718 году. А в 1722 — 1723 годах он уже был опытным моряком и принимал участие в Персидском походе Петра I на Каспии. В 25 лет Василий был произведен в подштурманы, а в 31 получил чин лейтенанта.
После смерти Петра многие царские начинания были забыты, но организованная им Великая Северная экспедиция под руководством капитан-командора Витуса Беринга была продолжена указом императрицы Анны Иоанновны. Задача стояла сложная: проложить Северный морской путь из Архангельска на Камчатку, в Японию и Америку, а также нанести на карту российское побережье Северного Ледовитого и Тихого океанов.
Василий Прончищев возглавил один из семи отрядов экспедиции. Его команде предстояло составить карту территории между сибирскими реками Леной и Енисеем. Для выполнения задачи в свое распоряжение он получил парусно-гребное судно «Якутск» и экипаж более сорока человек, куда, кроме матросов, входили штурман Семен Челюскин и геодезист Никифор Чекин, а также подлекарь и иеромонах. Вместе с Прончищевым отправилась в далекие неизведанные края его молодая жена.
ОНА ТАТЬЯНА — НЕ МАРИЯ!
Биографических сведений о ней, как и о нем, немного. Еще недавно не было известно даже ее подлинное имя (откуда на карте появилась Мария, мы расскажем чуть ниже), а год рождения установлен приблизительно — 1710-й. Родилась Татьяна Кондырева в селе Березове Алексинского уезда Тульской провинции. А совсем неподалеку находилось Тарбеево — родовое имение отца Василия Прончищева. Так что Кондыревы и Прончищевы были не только соседями, но и сводными родственниками, отсюда можно предположить, что знакомство будущих супругов произошло еще в детстве.
Отец Татьяны, Федор Степанович, умер рано, она его не помнила, ее духовным воспитанием занималась мать. Именно от нее девочка могла слышать рассказы о доблестных предках, которые были настоящими путешественниками, отправлялись в далекие плавания, защищали отечество от врагов. Вероятно, под влиянием этих семейных историй Татьяна выросла влюбленной в море, а ее душа рвалась в странствия.
Нам ничего неизвестно о взаимоотношениях Татьяны с Василием Прончищевым вплоть до их свадьбы, состоявшейся в 1733 году. Знаем мы только, что и Василий рано потерял отца, возможно, поэтому молодые люди сблизились еще больше. И судя по отрывочным сведениям из старинных архивов, поженились не просто по любви, а по Любви Очень Большой. Татьяна была на восемь (а по другой версии — на одиннадцать) лет моложе своего избранника.
Получилась очень красивая пара. Она — стройная брюнетка небольшого роста с умными миндалевидными глазами. Он — белокурый статный моряк, мужественный офицер гнезда Петрова.
Свадьба состоялась 20 мая, а в конце июня молодые супруги спешно выехали в Сибирь. Для них это путешествие стало в какой-то степени свадебным.
Как сам Василий Прончищев отнесся к решению юной жены следовать за ним в далекие и неисследованные земли? Возможно, как разумный человек возражал, отговаривал. Возможно, радовался в душе, что не ошибся в выборе подруги. Скорее всего, его терзали противоречия, в то время как его избранница все для себя решила сразу, не сомневаясь, потому что была молода, счастлива и любила безмерно.
И пришлось влюбленному капитану уступить и даже пойти на риск, а именно скрыть от руководства ее участие в экспедиции. Потому что никогда еще в истории Отечества женщину не принимали в мужскую команду — таков был морской закон. Но за нее вступились все члены экипажа, и все заверили командира, что никто никогда не узнает об участии его жены в том походе. И не узнали бы, возможно, если бы все закончилось хорошо…
СВАДЕБНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПО СИБИРИ
Но пока стояло лето 1733-го: из столицы Российской империи по пути протяженностью в десять тысяч верст отправились в неведомую страну Сибирь более пятисот моряков, ученых, подмастерьев. И дойти им нужно было до берегов Охотского моря и доставить туда тысячи пудов провианта и материалы для строительства кораблей. Каким был их маршрут? Из Тулы они добрались до Казани, оттуда в верховье Камы, затем в Осу — и дальше по санному пути до Тобольска, где и зимовали.
Не дожидаясь весны, Беринг приказал лейтенантам В. Вальтону, В. Прончищеву и М. Плаутину срочно выехать в Якутск с командой мастеровых, чтобы помочь в строительстве кораблей. Для перевозки якорей, канатов, пушек надо было искать лошадей, добывать подводы. Офицеры флота «одолжили» только у крестьян Кежемской слободы под грузы 120 подвод с проводниками. Местные жители жаловались на пришельцев: «От тяжкого пути от Кежмы до устья Илимского многия кони и пали».
Полтора года длился поход Прончищевых по великой Сибири. Все лишения пути испытала на себе и Татьяна. Помимо бытовых трудностей, в дороге молодым супругам пришлось пережить драму, имевшую для них роковые последствия. Их обокрал собственный денщик, который потом сбежал и унес с собой все ценности молодоженов — деньги и фамильные украшения. Прончищевы фактически лишились средств к существованию, а это означало, что оставить жену на зимовке — дожи- даться своего возвращения из морского похода — Василий Прончищев теперь точно не мог. Возможно, для Татьяны кража явилась и недобрым предзнаменованием.
Их судно спустили на воду 29 июня 1735 года. В это время в Якутске находились и другие женщины: супруга Беринга Анна Матвеевна, жена его ближайшего помощника Алексея Чирикова, подруги других моряков, но они так и остались на берегу, на борт же взошла только Татьяна Прончищева. Молодая, красивая, которая могла бы стать украшением любого бала, но… на то была ее и Божья воля.
КОРОТКОЕ ЛЕТО 1735-ГО
Из-за плохой погоды больше месяца понадобилось экспедиции Прончищева, чтобы пройти путь от Якутска до устья Лены. 2 августа путешественники достигли острова Столб. Отсюда на восток, север и запад расходятся протоки. Прончищеву удобнее всего было пройти Крестяцкой, которая вела на запад, но спад воды не принес успеха в поисках фарватера в ней, поэтому он распорядился вести судно Быковской протокой на юго-восток. Путь значительно удлинился из-за необходимости обхода дельты Лены. Но плавание это не осталось бесследным для науки: Василий нанес на карту Ленскую дельту в ее истинных очертаниях, произвел промеры глубин, подготовил данные о наилучшем расположении фарватера.
Когда же «Якутск» наконец обошел дельту, ударили морозы и пошел снег. Такелаж обледенел. Но Прончищев повел корабль дальше и 25 августа подошел к устью реки Оленёк. На ее правом берегу он обнаружил небольшое селение Усть-Оленёк. Здесь капитан решил зимовать. Собственно, выбора у него не было: в корпусе судна открылась довольно сильная течь, требовался серьезный ремонт.
Местные жители поначалу не на шутку испугались нежданных гостей и спрятались в тундре. Но то, что оказалось не под силу суровым мужчинам, смогла сделать Татьяна Федоровна — она показала себя мудрой переговорщицей, к тому же сам факт присутствия ее среди военных стал убедительным аргументом в пользу мирных намерений незнакомцев.
Люди в поселке жили в тесноте и бедности, так что моряки сами построили для себя две избы из единственно возможного строительного материала — плавника. Погода стояла пасмурная и ветреная, часто шел снег, морозы крепчали. В отряде началась цинга.
Население Усть-Оленька потихоньку привыкло к новым соседям. Весть о них быстро разнеслась по окрестностям — сюда стали приезжать любопытствующие эвенки и якуты. Прончищев старательно собирал сведения о прибрежной полосе, о населяющих ее народах, об ископаемых этого края, а Татьяна помогала ему вести записи. Весной капитан заболел и, к сожалению, не успел поправиться к началу следующей навигации.
И СНОВА В МОРЕ
В 1736 году Оленёк вскрылся в обычное время — в июне, но из-за стоявшего у берега льда «Якутск» вышел из устья реки только 3 августа. Капитан взял курс на запад, и его судно очень быстро достигло устья Анабара. Здесь Прончищев отправил на берег геодезиста Чекина на поиски руды, о которой рассказывали местные жители. Тот возвратился через неделю, и только тогда дубель-шлюпка двинулась дальше. Она прошла мимо восточного входа в Хатангский пролив, который был забит льдом, и из-за плохой видимости люди не смогли разглядеть остров, известный ныне как остров Бегичева. Они приняли его за материк. Надо сказать, что эту ошибку повторяли все последующие исследователи вплоть до ХХ века, и только в советское время появились карты, на которых остров Бегичева не связан с Большой землей.
Дальше отряд направился на север вдоль восточного берега полуострова Таймыр. Ветер был попутный, но слабый, льда пока что встречалось мало. 17 августа «Якутск» проходил мимо неизвестных островов, которые были названы в честь Петра. Туман помешал Прончищеву определить их количество и размеры. Миновав архипелаг, судно повернуло на запад. Вдоль берега тянулась полоса неподвижного льда-припая. Его становилось все больше, он простирался все дальше и дальше в море. «Якутск» шел «через великую нужду», иногда по узким каналам всего в несколько саженей шириной, каждый миг рискуя быть раздавленным.
18 августа путешественники достигли залива Фаддея. Продвигаясь вдоль суши, моряки не видели ни одного строения, ни одного человека. В тех редких случаях, когда высаживались на берег в поисках дров, они с трудом находили плавник — единственный вид топлива на пустынных полярных берегах. Люди не могли согреться — «и ото льдов великая стужа, и в теплом платье едва гретися возможно». Продрогшие, полуголодные, измученные болезнями, они с трудом держались на ногах. Дефицит медикаментов усугублял болезнь их капитана день ото дня. Штурман Челюскин 20 августа отметил недуг Василия Прончищева: «Хотя был и очень болен…» — речь шла о совещании, которое Прончищев собрал у себя в каюте, не в силах подняться с постели. А вот что за недуг мучал командира — не сказано.
«Якутск» медленно продвигался к северу. Стоял густой туман. Моряки бросали и бросали лот, но он не доставал дна даже при полностью вытравленном за борт лотлине в 120 сажен длиною (220 метров)! Когда туман стал рассеиваться, взорам путешественников предстала безрадостная картина: «Впереди себя и по обе стороны льдины великие, стоячие, а в море видны были носящиеся льды и такие частые, что не токмо на дубель-шлюпке, но и на лодке пройти невозможно», — зафиксировано в отчете. Там же есть запись, что по льду бродило много белых медведей.
Около полуночи судно зажало во льдах, и оно потеряло ход. Дальше путь был закрыт. Моряки не знали, что они уже вошли в пролив, отделяющий север Таймыра от архипелага Северная Земля. Все понимали — если не повернуть назад, их ждет верная гибель. Приняли решение возвращаться. Экипаж сделал все, что мог. На карту России уже было нанесено более пятисот километров новых, ранее неизвестных арктических территорий. И впервые в истории исследования Сибирского побережья российские моряки достигли широты 77º 29', им оставалось совсем немного до самой северной точки Азиатского материка.
Капитан терпел муки нестерпимой боли, и всеми силами ее старалась облегчить маленькая хрупкая женщина, которая его любила и пошла за ним буквально на край света. Что чувствовала в эти часы Татьяна? Быть может, она пыталась передать ему остатки своего тепла? Или молилась, тайно надеясь на чудо? Даже крепкий мужчина, познавший тяготы ледового плена, способен впасть в панику, а где брала силы она? Наверное, в вере, что пока ее Василий жив, она все еще нужна ему.
ПОСЛЕДНИЕ ДНИ КАПИТАНА
Дубель-шлюпка из-за безветрия вынуждена была идти на веслах, которые с трудом пробивали лед. Тяжелыми и непослушными сделались обледеневшие снасти. Форштевень и обшивку острые льдинки резали как ножи. В эти дни Семен Челюскин сделал следующую запись в бортовом журнале: «В начале сего 9 часа штиль, небо облачно и мрачно, мороз великий, и появилась шуга на море, от которой мы в великой опасности, что ежели постоит так тихо одне сутки, то боимся тут и замерзнуть».
Видимо, небесные покровители услышали мольбы моряков — вскоре задул северный ветер, поднялась волна, взломавшая молодой лед, и дубель-шлюпка под парусами быстро продолжила курс на юг, а 23 августа подошла ко входу в Хатангский залив. Посланные на берег матросы сообщили, что на нем нет никакого жилья и очень мало плавника. Было принято решение идти к старому месту зимовки в устье реки Оленёк. 28 августа штурман Челюскин сделал новую запись: «В 3 часа 30 минут пополудни поехал на ялботе Прончищев на берег в реку Аленёк». Что случилось с капитаном после, бортовой журнал молчит, известно только, что сломал он ногу и, вернувшись на судно, не успел дать никаких распоряжений — сразу потерял сознание. Очень скоро, так и не приходя в себя, Василий Прончищев скончался. Причина смерти — осложнения после травмы. Но похоронили его не сразу. Все последующие дни свирепствовала непогода, и «Якутск» никак не мог подойти к берегу. Все это время Татьяна находилась у тела мужа. И только 6 сентября Василий был похоронен на высокой сопке неподалеку от Усть-Оленька.
Несмотря на уговоры и доводы членов команды, Татьяна отказывалась покинуть его могилу. Через две недели скончалась и она. Говорили — от невыносимой тоски.
Похоронили Татьяну рядом с мужем. Моряки положили ее в гроб в изящных туфельках — узконосых, без задников, на высоком, так называемом французском каблуке — они казались неуместными среди сопок и вечной мерзлоты, словно воспоминание о прекрасной и уютной жизни, которую их хозяйка с радостью променяла на неизвестность. Однако об этой героической женщине мы могли бы никогда и не узнать, если бы не две строчки в корабельном журнале: «В начале сего 4 часа с полуночи бывшего командира дубель-шлюпки «Якуцка» Прончищева волею Божией жена его умре…» Ей было 26 лет.
ОШИБКА В СЛОВЕ, НО НЕ В СУДЬБЕ
Что же все-таки определило судьбу Татьяны Прончищевой? Любовь? Жажда странствий? Представление о долге?
В народе говорят: «Посеешь характер — пожнешь судьбу». А характер у этой удивительно самоотверженной, очень храброй и бесконечно преданной женщины был такой, что ни за что не согласилась бы она променять даже на «многие лета» беззаботной жизни в уютном дворянском гнездышке этот короткий миг счастья рядом с любимым.
Возможно, она могла бы найти в себе силы жить дальше, могла бы вернуться домой, могла бы… Но откуда нам знать, что происходило в ее душе?
Быть может, именно тогда, когда юная Татьяна Кондырева пошла под венец с милым ее сердцу гардемарином Василием Прончищевым, она со свойственной ей ясностью мыслей сделала свой выбор. И сказав пред аналоем свое твердое «да», девушка уже знала, что «и в горе, и в радости» останется до конца, до смертного часа рядом с суженым.
На географической карте ее по ошибке нарекли Марией. Вполне убедительную гипотезу высказал известный полярник и писатель 3иновий Каневский. Он предположил, что вначале военные гидрографы, решив увековечить память своей выдающейся соотечественницы, назвали ее именем один из мысов на берегу бухты. Со временем от слова «мыс» осталась только буква «м», которую потом расшифровали как начальную букву имени Мария. А эта буква перекочевала уже в название самой бухты Марии Прончищевой.
С тех пор прошло почти 300 лет, и сегодня доподлинно известно, что единственной женщиной, которая участвовала в Великой Северной экспедиции 1733 — 1743 годов, была именно Татьяна Федоровна Прончищева. И может быть, пришла пора исправить ошибку на карте? Во имя справедливости, уважения к этой женщине, во имя великой Любви, наконец?
Наверное, изменить слово в географическом названии места сложно, это требует времени, денег и определенных усилий. Но разве это сложнее, чем все то, что сделали для России Василий и Татьяна Прончищевы?
Текст: Зоя Ященко
Иллюстрации: Наталья Олтаржевская