А. Кузнецов: 16 декабря 1989 года в Тимишоаре начались волнения, вызванные смещением со своего поста и выселением из дома диссидента пастора Ласло Текеша, венгра по национальности, антикоммуниста и одного из руководителей сепаратистского движения, выступавшего за «полную этническую автономию» нескольких районов со значительной долей венгерского населения.
Очень быстро сепаратистские лозунги сменились на антикоммунистические, начались погромы местных государственных органов. Стоит отметить, что в беспорядках участвовали и простые граждане, недовольные снижением уровня жизни. Жесткое пресечение волнений вызвало возмущение по всей стране.
В ночь с 16 на 17 декабря беспорядки были подавлены. В это время лидер страны, Николае Чаушеску, находился с официальным визитом в Иране.
С. Бунтман: Здесь можно сделать некий feedback к внешнеполитической программе Чаушеску.
А. Кузнецов: Да. В «социалистическом лагере» Румыния всегда была особой страной. Формально она входила и в Варшавский договор, и в СЭВ, занимая там определенную позицию. Причем началось это достаточно давно. Так, например, в 1968 году Чаушеску был единственным лидером из стран Варшавского договора, кто открыто осуждал коллективное вторжение в Чехословакию.
С. Бунтман: Ну, во-первых, он не принимал в нем участия.
А. Кузнецов: Да. Во-вторых, буквально за несколько дней до подавления Пражской весны он отправился с визитом к Дубчеку, общался с ним, выражал поддержку. И, в-третьих, когда состоялось вторжение, в Бухаресте был собран колоссальный митинг, на котором Чаушеску официально выступил со словами осуждения этого акта.
Стоит отметить, что и после этого Румыния проводила весьма независимую внешнюю политику.
С. Бунтман: На совещании коммунистических партий по своей позиции она была гораздо ближе к такому странному явлению, как еврокоммунизм.
А. Кузнецов: Да и отношение Запада к Румынии существенно отличалось от отношения к другим странам Варшавского договора: Румынию приняли в ЕР, в Генеральное соглашение по тарифам и торговле, Международный валютный фонд давал ей кредиты. То есть для Румынии были открыты (или полуоткрыты) двери во многие организации, куда другим странам европейского социалистического блока путь был заказан.
Ведется много споров о том, каковы были мотивы Чаушеску? Зачем ему была нужна эта особая позиция? Некоторые исследователи (из числа тех, кто однозначно недоброжелательно настроен к румынскому лидеру) говорят о том, что таким образом Чаушеску строил свой собственный культ. То есть и в международной, и во внутренней политике он апеллировал к румынскому общественному мнению, зарабатывая на этом очки. Дескать, смотрите, какие мы сильные — можем позволить себе «бодаться» с великим и опасным восточным соседом…
С. Бунтман: И все же, возвращаясь к декабрьской революции в Румынии, кто стоял за этим?
А. Кузнецов: Существует ряд теорий. Во-первых, довольно большое количество людей убеждено, что за волнениями в Тимишоаре стояли западные страны.
С. Бунтман: Ну, это, если говорить нашим следственным языком, дежурный подозреваемый.
А. Кузнецов: Да. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что как раз в 1985 году и последующие несколько лет Запад к Чаушеску сильно охладел, потому что нашел другие более интересные слабые звенья.
С. Бунтман: Согласно другому сценарию, за событиями в Тимишоаре стояла советская сторона.
А. Кузнецов: Совершенно верно. Есть даже намеки, что и в Тимишоаре, и в Бухаресте среди тех, кто, собственно, провоцировал все эти столкновения, были советские специалисты из разряда спецслужб, которые очень быстро покинули страну после того, как супруги Чаушеску были расстреляны.
Если же оставить в стороне и Запад, и Советский Союз в качестве провокаторов, то в те годы в Румынии очень многое завязалось в узел. Во-первых, в стране к тому времени была одна из худших социально-экономических ситуаций. За несколько месяцев до произошедшего завершилась достаточно спорная программа Чаушеску: решение полностью выплатить внешний долг Румынии со всеми процентами к лету 1989 года. Чтобы осуществить это, в стране пришлось ввести режим чрезвычайно жесткой экономии, превысить (опять же, путем репрессивных экономических мер) экспорт над импортом и так далее. Все это привело к тому, что в народе начало зреть раздражение, подпитанное к тому же совершенно откровенным культом личности Чаушеску. На протяжении многих лет официальная румынская пресса, телевидение именовали его как «гения Карпат», а его жену Елену — «матерью нации».
С. Бунтман: И все же суд?..
А. Кузнецов: Да. Продолжался он два часа. Что, собственно, инкриминировали супругам Чаушеску? Четыре статьи румынского Уголовного кодекса: подрыв национальной экономики, вооруженное выступление против народа и государства, разрушение государственных институтов и геноцид.
По воспоминаниям очевидцев, на суде Чаушеску периодически выходил из себя, кричал на судей. «Я не признаю этого суда», — все время повторял он. Когда ему и его супруге предложили пройти психиатрическое обследование (это была единственная зацепка для защиты и сохранения жизни), оба с презрением отвергли эту идею.
В итоге суд приговорил обоих к расстрелу. Согласно приговору, супруги Чаушеску имели десять дней на его обжалование. Однако было объявлено, что он будет приведен в исполнение в тот же день.
25 декабря в четыре часа дня румынского экс-правителя и его жену вывели во двор солдатской казармы, поставили к стене и расстреляли.
Исполнить приговор вызвались десятки добровольцев, но отобраны были только четверо — офицер и трое солдат.