Подготовка к Ялтинской конференции, которая длилась с 4 по 11 февраля 1945 года, началась еще в конце 1944 года. В ней (подготовке) участвовали не только лидеры антигитлеровской «большой тройки», но и их ближайшие советники, помощники, министры иностранных дел. Среди основных участников с нашей стороны можно назвать, естественно, самого Сталина, Молотова, а также Вышинского, Майского, Громыко, Бережкова. Последний, кстати, оставил очень интересные мемуары, которые вышли еще при его жизни и переиздавались после его кончины.

Таким образом, к тому времени, когда все трое участников антигитлеровской коалиции собрались в Ялте, повестка дня была уже согласована и кое-какие позиции были выяснены. То есть Сталин, Черчилль и Рузвельт прибыли в Крым с пониманием того, по каким вопросам их позиции более или менее совпадают, а по каким им еще предстоит поспорить.

Место проведения конференции было выбрано не сразу. Первоначально предлагалось провести встречу на Мальте. Даже появилось такое выражение: «from Malta to Yalta». Но в конечном итоге Сталин, ссылаясь на необходимость находиться в стране, настоял на Ялте. Положа руку на сердце, надо признать, что «отец народов» боялся летать. История не сохранила ни одного полета Сталина на самолете.

Среди вопросов, которые подлежали обсуждению в Ялте, основными являлись три. Хотя, без сомнения, на конференции затрагивался куда более широкий круг проблем, и договоренности были достигнуты по многим позициям. Но основными, конечно, были: ООН, Польша и Германия. Эти три вопроса отняли у лидеров «большой тройки» основное время. И по ним, в принципе, были достигнуты соглашения, хотя, честно говоря, с большими трудностями (особенно по Польше).

Дипломаты во время Ялтинской конференции.jpg
Дипломаты во время Ялтинской конференции. (pinterest.com)

По Греции у нас не было никаких возражений — влияние сохранялось за Великобританией, а вот по поводу Польши Сталин уперся: он не хотел ее отдавать, ссылаясь на то, что страна граничит с СССР и именно через нее к нам пришла война (и не впервые, кстати, в истории нам грозили оттуда). Поэтому у Сталина была очень твердая позиция. Однако, несмотря на категоричное сопротивление и нежелание Черчилля идти навстречу, советский лидер добился своего.

Какие еще варианты по Польше были у союзников? В те времена там (в Польше) существовало два правительства: Люблинское и Миколайчика в Лондоне. На последнем, естественно, настаивал Черчилль и пытался привлечь на свою сторону Рузвельта. Но американский президент дал британскому премьер-министру очень четко понять, что по этому вопросу портить отношения со Сталиным он не намерен. Почему? Объяснение было простое: предстояла еще война с Японией, которая для Черчилля не представляла особого интереса, и препираться с советским лидером в предвкушении будущего союза по разгрому Японии Рузвельт не хотел.

Как уже говорилось, подготовка к конференции началась в конце 1944 года, практически сразу после открытия Второго фронта. Война близилась к концу, всем было ясно, что гитлеровская Германия продержится недолго. Следовательно, нужно было решать, во-первых, вопрос с будущим и, во-вторых, делить Германию. Конечно, после Ялты был еще и Потсдам, но именно в Крыму появилась идея (принадлежала она Сталину) отдать зону Франции (за что, отметим, де Голль всегда был благодарен СССР).

Также в Ливадии было принято решение о предоставлении членства в ООН Белоруссии и Украине. Сначала разговор шел о всех республиках СССР, Сталин какое-то время мягко настаивал на этом. Потом он отказался от этой идеи и назвал только три республики: Украину, Белоруссию и Литву (впоследствии очень легко отказавшись и от последней). Таким образом, остались две республики. Чтобы сгладить впечатление и смягчить свою настойчивость, лидер Советского государства предложил американцам тоже включить в состав ООН два-три штата. Рузвельт на это дело не пошел, предвидя, скорее всего, осложнения в Конгрессе. Причем, интересно, что у Сталина была довольно убедительная ссылка: Индия, Австралия, Новая Зеландия — все это Британская империя, то есть голосов в ООН у Великобритании будет предостаточно — нужно шансы уравнять. Поэтому и возникла идея дополнительных голосов СССР.

Сталин на переговорах с Рузвельтом.jpg
Сталин на переговорах с Рузвельтом. (pinterest.com)

По сравнению с Польшей обсуждение «германского вопроса» не заняло много времени. Говорили о репарациях, в частности, об использовании труда немецких военнопленных в погашение всего ущерба, нанесенного германской армией во время оккупации советской территории. Обсуждались и другие вопросы, однако возражений со стороны наших союзников, Англии или США, по ним не было. Видимо, вся энергия сосредоточилась на обсуждении будущего Польши.

Интересная деталь: когда между участниками (в данном случае речь идет о Великобритании и СССР) распределялись зоны влияния в Европе, когда Сталин согласился оставить Грецию за Великобританией, но ни в какую не соглашался на Польшу, наши войска были уже в Венгрии и Болгарии. Черчилль набросал на бумажке распределение: 90% советского влияния в Польше, 90% английского влияния в Греции, Венгрия или Румыния (одна из этих стран) и Югославия — по 50%. Написав это на бумажке, английский премьер-министр подтолкнул записку Сталину. Тот посмотрел, и, согласно воспоминаниям Бережкова, личного переводчика Сталина, «обратно щелчком вернул это Черчиллю». Дескать, нет возражений. Согласно самому Черчиллю, Сталин поставил галочку на документе, прямо посередине, и подтолкнул его обратно Черчиллю. Тот спросил: «Сожжем бумажку?» Сталин: «Как хотите. Можете и сохранить». Черчилль сложил эту записку, положил в карман и потом ее демонстрировал. Правда, английский министр не преминул заметить: «Как мы быстро и не очень порядочно решаем будущее стран Европы».

На Ялтинской конференции затрагивался и «иранский вопрос». В частности, он был связан с Иранским Азербайджаном. Мы собирались создать еще одну республику, однако союзники, США и Великобритания, просто стали на дыбы и вынудили нас отказаться от этой идеи.

Лидеры большой тройки за столом переговоров.jpg
Лидеры большой тройки за столом переговоров. (pinterest.com)

Теперь поговорим об основных участниках конференции. И начнем с Франклина Делано Рузвельта. До начала встречи в Ялте личный врач американского президента, доктор Говард Бруэн, обследовал Рузвельта, чтобы понять его физическое состояние: вынесет ли он перелет, да и вообще саму конференцию. Обнаружилось, что сердце и легкие президента в порядке. Правда, с давлением дела обстояли хуже — 211 на 113, что, наверное, должно было насторожить. Но у Рузвельта была завидная черта характера: он умел собираться. И президент собрался, проявив незаурядную энергию, шутил, иронизировал, быстро реагировал на все возникающие вопросы и тем самым несколько успокоил своих близких и советников, что все в порядке. Но бледность, желтизна, синие губы — все это обращало на себя внимание и дало основание критикам Рузвельта утверждать, что, собственно, физическое состояние американского президента объясняет все его необъяснимые уступки Сталину.

Ближайшие советники Рузвельта, которые все же были рядом с ним и несли определенную степень ответственности за договоренности, которые были достигнуты, утверждали, что президент полностью владел собой, отдавал отчет во всем том, о чем говорил, на что соглашался и шел. «Я добился успеха во всем, где только мог добиться успеха», — сказал Рузвельт уже после Ялты в Вашингтоне. Но это отнюдь не сняло с него обвинений.

Когда Франклин Делано Рузвельт вернулся домой, то все свое время он проводил в резиденции Уорм-Спрингсе. И вот 12 апреля, почти ровно через два месяца после окончания Ялтинской встречи, Рузвельт, подписывая государственные документы, в то время как художница Елизавета Шуматова, приглашенная приятельницей президента, госпожой Люси Рутерферд, рисовала его портрет, вдруг поднес руку к затылку и произнес: «У меня страшно болит голова». Это были последние слова в жизни Франклина Рузвельта.

Стоит отметить, что накануне 12 апреля американский президент отправил свою последнюю телеграмму Сталину. Дело в том, что до советского лидера дошла информация о встречах Аллена Даллеса, резидента УСС в Берне, с генералом Вольфом. Сталин, узнав об этом, не преминул обратиться к Рузвельту с таким, можно сказать, не совсем обычным письмом, выражавшим протест, даже изумление, удивление. Как же так? Мы такие друзья, все время откровенничаем в отношениях, а тут вы подводите? Рузвельт отреагировал. Во-первых, он сказал, что никаких переговоров не ведет, что это продолжение того, что было начато еще с согласия Сталина. Но ведь СССР не пригласили к этим переговорам, поэтому советский лидер и возмутился. И Рузвельт написал Сталину, что очень не хочет, чтобы такое незначительное событие испортило их отношения. И послал эту телеграмму Гарриману, послу США в СССР.

Гарриман по собственной инициативе задержал передачу письма Сталину и отправил срочную кодированную телеграмму Рузвельту о том, что не стоит говорить, что это «незначительное недоразумение» — это очень серьезная ситуация. И Рузвельт ответил: «Я не склонен считать это серьезным событием и продолжаю считать это просто недоразумением». Таким образом, телеграмма была передана Сталину. И когда он ее получил, на следующий день Рузвельта уже не было.

Российская почтовая марка 1995 года.jpg
Российская почтовая марка 1995 года. (pinterest.com)

Возвращаясь к Ялтинской конференции, стоит сказать, что Сталин, в принципе, был доволен ее результатами. Нигде и никогда он не высказывал какого-то недовольства по поводу того, что ему что-то не удалось (это было не в духе советского вождя). Встреча в Крыму получила исключительно положительную, позитивную оценку: «добились», «сохранили», «обеспечили», «продвинули».

И напоследок несколько слов по поводу обеспечения безопасности Ялтинской конференции. Охрана представителей государств в рамках встречи была, конечно, ответственностью СССР, на территории которого она проводилась. Стоит отметить, что к охране и сопровождению лидеров «большой тройки» были подключены все возможные силы. Интересный факт: по дороге в Ливадию из окон машин Черчилль и Рузвельт наблюдали не только приметы только что стихшей войны, но и большое количество женщин в военной форме.


Сборник: Конец «оттепели»

Смещение Хрущёва показало, что высшее советское руководство боролось не только за сохранение собственной власти, но и за возврат к сталинским методам управления.

Рекомендовано вам

Лучшие материалы