В 1594 году сорокалетний Генрих IV официально стал королём Франции. Бородатый улыбчивый здоровяк сумел быстро понравиться подданным: он заметно снизил налоги, укоротил слишком зарвавшихся феодалов и фактически завершил раздиравшую страну религиозную распрю. Народ все эти действия горячо одобрял, но в высших слоях общества происходящее нравилось далеко не всем.
Во Франции имелась сильная партия воинствующих католиков, которые не хотели мириться с тем, что еретики-гугеноты уравнены с ними в правах. Они опирались на поддержку Ватикана и деньги Испании. Королю Филиппу II, фанатичному католику, очень не нравилась религиозная политика французского коллеги. Филипп принадлежал к династии Габсбургов, члены которой в то время сидели на престолах в Мадриде и Вене, владели почти всей Италией и считали себя хозяевами Европы. Сильная независимая Франция, сплотившаяся вокруг популярного монарха, Габсбургам была совершенно не нужна.
Неудивительно, что заговоры против Генриха IV стали формироваться ещё до его вступления на престол. Далеко не все коварные замыслы доходили до стадии организации покушений — антиправительственные заговоры и интриги были модным развлечением в парижских придворных кругах. Тем не менее историки насчитали 19 попыток покушений на жизнь Генриха. Охрана Беарнца, как называли Генриха, работала неплохо, и чаще всего киллеров удавалось остановить ещё на дальних подступах к Лувру. Но бывали моменты, когда жизнь французского короля висела на волоске.
27 декабря 1595 года Генрих на торжественном приёме слушал поздравления многочисленных придворных с недавно прошедшим днём рождения. Внезапно из разнаряженной толпы выскочил неизвестно как попавший в Лувр 19-летний сын суконщика Жан Шатель и ударил короля в грудь, выхваченным из рукава кинжалом. Генриха спасло чудо: как раз в момент удара он наклонился, и лезвие, скользнув по лицу, выбило королевский зуб. Злодея тут же схватили, и нанести ещё один удар он не успел. Следствие выяснило, что руку убийцы направляли два плотно опекавших Шателя монаха-иезуита. Члены этого могущественного ордена ненавидели Генриха, в случае необходимости легко менявшего вероисповедание, и считали его нераскаявшимся гугенотом. Одного из этих монахов казнили вместе с киллером. Второй успел сбежать из страны. Разгневанный Генрих повелел убраться из Франции всем иезуитам.
Король был отходчив и в 1608 году простил иезуитов, разрешил им вернуться в страну, а одного из них, отца Коттона, даже назначил собственным духовником. Прощённые иезуиты радостно включились в заговоры против короля.
Нередко причиной недовольства представителей высшей знати была любвеобильность Беарнца. Как только он заводил новую фаворитку, получившая отставку прежняя любовница, а нередко и её муж, пополняли ряды заговорщиков. Подобных интриганов Генрих не боялся и в кругу ближайших друзей со смехом обсуждал нелепые попытки извести себя. Чаще всего дело ограничивалось ритуальными расчленениями воскового изображения монарха, сопровождавшимися заклинаниями. Однако полиция относилась к такому колдовству вполне серьёзно. В 1607 году на Гревской площади перед ратушей Парижа были обезглавлены нормандский дворянин Сен-Жермен де Ракевилль и несколько его сообщников. Их вина заключалась в том, что они, желая смерти монарха, торжественно надругались над его изображением.
Настоящую опасность представляли не провинциальные феодалы с их глупыми заклинаниями, а люди из ближайшего окружения короля. Сильную злобу на него затаил, например, герцог д’Эпернон — фаворит прежнего короля Генриха III. Благодаря милостям своего коронованного любовника герцог стал одним из богатейших людей Франции и занял множество высоких государственных постов. Беарнец не отнял у д’Эпернона имущество и даже оставил ему большинство должностей. Но от непосредственного управления Францией мягко отстранил. И вообще Генрих IV больше любил женщин, чего д’Эпернон простить ему не мог, поэтому стал непременным участником большинства заговоров.
Душой множества смертоносных интриг 1600-х годов была фаворитка Беарнца маркиза Генриетта де Вернейль. Ещё в 1599 году король совсем потерял голову от любви к красивой дворянке. Расчётливая Генриетта выцыганила у 50-летнего ловеласа не только кучу денег и титул маркизы, но и письменное обязательство жениться на ней, если она родит ему сына. Получив такой документ, Генриетта тут же забеременела, но на свет появилась девочка. Несколько пришедший в себя Генрих вздохнул с облегчением и из политических соображений начал готовиться к женитьбе на Марии Медичи. Новоиспечённая маркиза де Вернейль сочла себя оскорблённой таким поведением любовника. Вылезать из его постели она не собиралась, но в свободное время начала строить планы, как бы сделать королём Франции сына, которого она непременно собиралась родить от Беарнца.
В декабре 1600 года состоялась свадьба Генриха с Марией Медичи. Это не прервало связи короля с Генриеттой. Через год почти одновременно на свет появились два мальчика: законный наследник престола Людовик и сын маркизы де Вернейль Гастон. Ещё через год столь же синхронно жена и любовница короля родили дочерей.
В 1604 году за устройство светлого будущего своего малолетнего внука взялся отец Генриетты. В узком семейному кругу было решено заманить короля в загородный дом маркизы, убить его там и провозгласить новым монархом трёхлетнего Гастона. Полиция раскрыла этот план в последний момент. Генриетту на время следствия отправили в монастырь, а её отца и брата посадили в Бастилию. Суд признал всех их виновными в заговоре с целью убийства короля и приговорил к казни. Но сам монарх за это время уже успел соскучиться по своей любовнице. Он воспользовался правом вето и изменил приговор: Генриетта была объявлена невиновной и вышла на свободу, а её отца сослали в дальнее поместье. Помилованного брата фаворитки на всякий случай оставили в Бастилии. Маркиза де Вернейль вернулась в монаршую постель, но мечтать о короне для любимого сыночка не перестала и продолжала плести интриги, правда с большей осторожностью.
Причиной заговоров против Генриха IV могли являться как его гибкие взгляды на религию, так и его широкие воззрения на отношения мужчин и женщин. В любом случае, все заговорщики щедро финансировались Габсбургами. Когда в 1609 году Беарнец начал подготовку к войне с Австрией, послы венского и мадридского дворов стали прямо-таки подталкивать парижских заговорщиков к более решительным действиям.
Примерно в это время в столице появился 30-летний учитель из Ангулема Франсуа Равальяк. Это был мрачный верзила, явно маниакального склада, одержимый идеей вернуть всех протестантов в лоно католической церкви. Сначала ему хотелось проверить прочность истиной веры французского короля. Несколько раз на парижских улицах он бросался к карете Генриха, выкрикивая цитаты из Евангелия, но охрана всякий раз отбрасывала фанатика. Активного провинциала заметили иезуиты и принялись обрабатывать Равальяка. Через несколько месяцев он явился в Лувр с ножом, спрятанным в сапоге. Стражникам он заявил, что хочет видеть короля по важному секретному делу. Генрих приказал обыскать незнакомца, и если ничего опасного при нём не найдут, то вытолкать его вон и запретить приближаться к Лувру. Стража отнеслась к поручению крайне халатно, ножа не нашла и отправила злоумышленника домой.
14 мая 1610 года королю понадобилось осмотреть новые артиллерийские орудия в парижском Арсенале. В поездке его сопровождала немногочисленная охрана. День стоял жаркий, и окна кареты были открыты. Традиции перекрывать движение для проезда правительственных кортежей тогда ещё не существовало, и поэтому на улице Железных рядов путь карете преградил воз с сеном. К затормозившему экипажу подскочил Равальяк, запрыгнул на колесо и дважды ударил короля кинжалом в грудь. Генрих IV скончался на месте. Убийцу тут же схватили. Он не сопротивлялся.
Равальяка подвергли жестоким пыткам, требуя выдать сообщников. Он давал показания, говорил об ангелах, которые заставляли его добиваться встречи с королём, рассказал о своём визите в Лувр с ножом в сапоге, но категорически отрицал участие хоть в каком-то заговоре и утверждал, что действовал в одиночку. Его приговорили к жестокой казни: 27 мая четвёрка лошадей должна была разорвать тело цареубийцы. Однако эта кровавая процедура прошла не по сценарию: парижская чернь, любившая своего Беарнца, напала на конвой, отбила преступника и сама разодрала его на части.
Уже после этого линчевания одна из служанок маркизы де Вернейль заявила, что видела Равальяка в доме своей госпожи. Появились свидетельства и о том, что ангулемский фанатик встречался с герцогом д’Эперноном. Этим показаниям не дали хода, а неудобных свидетелей отправили в тюрьмы. Через несколько лет де Вернейль и д’Эпернон породнились: престарелый герцог взял в жёны юную дочь маркизы и Генриха IV. Новые родственники не вспоминали о своём участии в заговоре против короля. К тому времени стало ясно, что пышные торжества, состоявшиеся в Мадриде и Вене сразу после убийства на улице Железных рядов, прошли зря: Франция и после смерти Беарнца продолжила его религиозную и дипломатическую политику.