После распада Советского Союза голод 1932−1933 гг. стал горячей политической темой. Дело не только в том, что советская власть несёт ответственность за начало и чудовищные последствия голода, но и в том, как память о голодоморе оказалась ещё одним клином между русским и украинским народами.
В исторической литературе (как научного, так и публицистического толка) сложилось два основных взгляда на проблему возникновения голода 1932−1933 гг. Первый — концепция «геноцида украинского народа». Его сторонники полагают, что руководство СССР, чтобы подавить стремление советской Украины к самостоятельности, организовали массовое истребление этнических украинцев, изымая продовольствие. Второй — признание голода трагедией, затронувшей не только УССР, но и всю страну. Причины голодомора объясняются антикрестьянской сталинской политикой — принудительной коллективизацией и конфискацией хлеба в целях его экспорта, результатом чего стал острый кризис сельского хозяйства.
Оба подхода нелестны для советской власти, но по-разному. Многочисленные исследования истории голода, проведённые в последние 20 лет, многое прояснили и ощутимо укрепили интерпретацию голода как общей трагедии СССР. Противник гипотезы геноцида историк Виктор Кондрашин пришёл к выводу, что «сталинское руководство не хотело голода, но организовало его своими ошибками, а в ряде случаев и преступными действиями. Итогом стала гибель миллионов крестьян, в основном в зерновых районах, ставших главным источником для индустриализации».
[Прим.: Существует ещё одно заметное направление — неосталинистское, оправдывающее голод не зависящими от советской власти обстоятельствами и сопротивлением враждебных ей социальных групп. Впрочем, среди профессиональных историков такие идеи популярностью не пользуются]
Трагедия народов
Главный аргумент против идеи геноцида украинского этноса — факт, что голод распространился по огромной территории. Недоедало около 40 млн человек. Бедствие начала 1930-х охватило Украину, Кубань, очень сильно пострадали Северный Кавказ, Поволжье, ЦЧО; голодали в Белоруссии, голодные смерти случались даже в Сибири. В Украине и всюду от голода умирали представители разных народов: украинцы, русские, белорусы, евреи, татары, молдаване, немцы, поляки, казахи, греки и др.
Число жертв голодомора никогда не будет подсчитано окончательно — последствия столь массовых трагедий всегда можно оценить лишь приблизительно. Общие прямые человеческие потери СССР составили до 7−8 млн человек (Н.А. Ивницкий). Из них на долю Украины, по подсчётам украинского историка С. Кульчицкого, приходится около 3,2 млн (4,5 млн, если учитывать и косвенные потери).
К настоящему времени историки опубликовали большое количество документов, отражающих масштабы великого голода и трагедии отдельных крестьян. Многие публикации касаются душераздирающих событий в Украине. В голодающих районах невиданных размахов достигла смертность, служащие на местах сталкивались с каннибализмом и торговлей человеческим мясом. Повсеместным стало употребление в пищу конины, кошек и собак: только в УССР в 1931—1933 гг. было выловлено более 2 млн собак и 2,2 млн кошек. Воспоминания крестьян рисуют похожие картины и в Поволжье. К примеру, К. В. Филиппова (Саратовская обл.) говорила: «Ракушки из Хопра съели, лес ободрали, гнилую картошку съели, мышей, кошек, собак. Дохлую конину, облитую карболкой, отмачивали и ели. Люди падали, как инкубаторские цыплаки. Мы однажды с отцом купили холодец, а он оказался из человечьего мяса».
Сильнее всего голод бушевал в 1933 г. В апреле государство прекратило экспорт зерна, планы сдачи хлеба колхозами были уменьшены, рабочим разрешено огородничество, а активное крестьянское сопротивление коллективизации было в основном подавлено, — всё это помогло избежать повторения голодной смерти миллионов людей в 1934 г. и позднее.
Куда пропал хлеб: изъятия, воры и мыши
Цепочка решений и случайных событий, суммой которых стал голодомор, подробно описана в литературе. Краткое, но понятное их изложение содержится в статье историка д. и. н. Сергея Нефёдова. Особенно сильно пострадали производящие зерно районы (ограбленные с целью экспорта хлеба) и районы, в которых традиционно сельским хозяйством в основном занимались крестьяне-единоличники (Украина, Кубань, Поволжье). В Центрально-Чернозёмной области РСФСР, где крестьянство привыкло жить общинами, коллективизацию приняли спокойнее.
Серьезный урон нанесло раскулачивание, лишившее деревню сотен тысяч устойчивых хозяйств. Но главным ударом стала сплошная коллективизация: ее форсировали, так как не удалось заставить единоличников сдавать государству хлеб по заниженным ценам (тогда как колхозы уговаривать не надо). Далеко не всех единоличников это устраивало. В 1930 г. в протестных выступлениях участвовало около 2,5 млн крестьян (14 тыс. восстаний, бунтов и демонстраций). Ответом стали репрессии и начало насильственного изъятия хлеба. Благодаря этому в 1930 г. СССР продал 298 млн пудов зерна, в 1931 г. — 316 млн пудов, и получил необходимые для продолжения индустриализации средства.
Государство, переоценивая размеры урожая и масштабы его утайки крестьянами, изымало хлеб, оставляя огромному количеству крестьян недостаточно для пропитания. В Украине всё усугубилось тем, что первый секретарь ЦК КП (б)У С. Косиор, не имея достоверных данных об урожайности, заявлял в 1931 г., что высокие планы хлебозаготовок, спущенные «сверху», — вполне реальны, и сетовал на саботаж со стороны крестьян. Эта ошибка стала фатальной — от деревни требовали невыполнимых показателей.
Усугубил ситуацию и забой тяглого скота крестьянами, не желавшими дарить свою собственность колхозам; а без скота, не дождавшись во многих местах тракторов к посевной, немало крестьян не могли эффективно работать. Затем, чувствуя угрозу голода, крестьяне в 1932 г. начали массово утаивать урожай (что в конечном итоге сделало их положение ещё хуже): стригли колосья на полях, воровали зерно или прятали его в соломе при обмолоте. При уборке урожая оставляли часть на полях, но сохранить это не всегда удавалось, так как заготовители долгое время оставались в деревне. К тому же, работники ОГПУ, обыскивая крестьянские хозяйства, нередко забирали всё, что находили.
Казалось бы, утайка хлеба должна была спасти крестьян от голода. Если бы не два важных обстоятельства. Во-первых, воровали не все, массы работавших честно оказались обречёнными после сдачи хлеба государству. Во-вторых, огромную часть похищенного не удалось сохранить — на поля и в погреба, где слишком долго лежало утаенное зерно, пришли поживиться мыши. Осенью и зимой 1932−1933 гг. массовым размножением грызунов была охвачена почти вся степная зона Европейской части СССР. По воспоминаниям одного крестьянина, «в ноябре 1932 года пошли лавой мыши и ели всё на свете, даже людям спать не давали, обгрызали пальцы». Весной пришлось приложить немало усилий, чтобы потравить грызунов. Но мыши отняли то, что не смогло забрать государство, и крестьяне остались без еды.
Ко всему прочему, власти оказывали мало продовольственной помощи голодающим. С одной стороны, вина в этом лежит на местных работниках, не желавших признавать масштабы бедствия. Как писал украинский врач П. Блонский, «говорить о голоде считалось чуть ли не контрреволюцией». С другой стороны, помощь стремились оказывать прежде всего колхозникам, стимулируя единоличников расстаться со своей самостоятельностью. С началом сева в поле для колхозников было организовано питание, а единоличники продолжали умирать.
Как указывает С. Нефёдов, Украине выделили в помощь 5 млн ц зерна. В первом квартале 1933 г. всем городам страны выделили 15 млн ц, так что объём помощи ощутимый. Но всё же крайне недостаточный. Работающим колхозникам выдали 170 кг зерна (в других голодающих районах СССР больше — 190−210 кг). Это количество не покрывало минимальных потребностей. В города голодающих не пускали. В конечном итоге пережившие голод крестьяне, лишённые возможности развязать вооружённую войну против государства, как в начале 1920-х гг., вынуждены были адаптироваться к новым условиям и играть по установленным властями колхозным правилам. Сталин победил: получая от крестьян хлеб по заниженным ценам, он добыл средства для снабжения городов и индустриализации.
Голод после войны
Последний массовый голод в СССР пришёлся на 1946−1947 гг. Вызван он был последствиями войны, засухой в ряде районов в 1946 г. и экспортом зерна. В РСФСР, УССР и других частях страны погибли от недоедания, по самым скромным оценкам, около 200 тыс. человек. Демографические потери СССР во Второй мировой войне, неудачные реформы сельского хозяйства и недостатки плановой экономики не позволили советской власти обеспечить продовольственную безопасность собственными силами страны. И еду пришлось уже покупать. В начале 1970-х гг. зависимость СССР от импорта продовольствия стала хронической.