Солдат неудачи

Название, собственно, не мое. Так озаглавили свою выставку в музее Старый английский двор (это на Варварке, филиал Музея Москвы). А началась вся история с одной находки археологов — экспедиции Института археологии РАН.

Да, это фрагмент надгробной плиты. С надписью по-немецки — причем на старонемецком. Но интересно при этом место находки. Нет, это вовсе не Лефортово, не район «Немецкой слободы» времен первых Романовых. Это район современной Шаболовки — конкретно же расположение бывшего футбольного стадиона завода «Красный пролетарий».

Чему не надо удивляться. Иноземцы («немцы» по тогдашней терминологии, означали иностранцев вообще, а не только выходцев из германских земель) вполне присутствовали в Москве и раньше, при поздних Рюриковичах. Именно тогда возникли их поселения в Замоскворечье, а также некрополь (впоследствии упраздненный) между нынешними Мытной и Шаболовкой.

Так что перейдем непосредственно к надписи на надгробном камне.

«Каспар фон Эльферфельдт, права лиценциат, бывший ландрост Питерсхагена».

Что такое, кто такой? «Лиценциат права — более-менее понятно (образованного правоведа занесло, выходит, каким-то образом в средневековую Москву). Выясняем «ландроста» — это, оказывается, «староста», то есть чиновник с определенными судебными и управленческими полномочиями (название было принято в ряде немецких земель). А Петерсхаген — и поныне существующих город в немецкой земле Северный Рейн — Вестфалия.

Что пока нисколько нас не продвинуло в понимании того, как и зачем данный персонаж оказался в Москве.

Персонаж, действительно, не из самых известных. В том числе потому, что мемуаров по себе не оставил — то ли не успел, то ли таковые не сохранились.

Однако в различных источниках это имя все же всплывает. То он упомянут в чьей-то деловой переписке, то в воспоминаниях лиц, так или иначе с ним пересекавшихся.

В результате постепенно у ученых начинает вырисовываться (пусть не во всех подробностях) жизненный путь нашего Каспара. Начало его — получение степени в области права и службу в Вестфалии — он и сам обозначил на надгробной надписи (а такие предварительные заказы были в те времена обычными делом и удивляться здесь особо не стоит). Но и городские записи 1550-х годов это также подтверждают. А вот что дальше?

А дальше… Тут надо упомянуть, что городок Петерсхаген был, помимо прочего, епископской резиденцией. То есть наш герой изначально был близок к церковным кругам. И он решает перебраться в Ливонию. На службу к епископу Дерпта (тогдашний епископ, Герман Вейланд, тоже был по происхождению вестфальцем — это могло сыграть свою роль).

Вот на старой гравюре замок Тоолсе (Тольсбург) на берегу Финского залива. Где и оказался наш герой.

А вот руины замка на фотографии начала ХХ века.

Руины, между тем, давние — пострадал замок еще во время Ливонской войны. Но тогда же пострадал и Каспар фон Эльферфельдт. Конкретно — попал к русским в плен.

Однако наш лиценциат права как-то выкрутился. Следующие упоминания о нем показывают нам человека, прочно обосновавшегося в придворных кругах. Да не при чьем-нибудь дворе, а самого Ивана Грозного. Что дает, как мы понимаем, широкие возможности, но вместе с тем и до крайности опасно.

Предполагают, что Эльферфельдт занял при русском царе место своеобразного эксперта по Ливонии и по международным отношениям вообще. Неоднократно в источниках он именуется и «опричником».

Больше всего мы узнаем о нем из известных «Записок» Генриха Штадена. Тот, впрочем, оказался с Эльферфельдтом в конфликте (имущественном, доходило и до суда, и в конце концов Штаден, как он сам пишет, вынужден был откупиться — хотя, возможно, на самом деле просто возместил соотечественнику нанесенный ущерб).

Штаден затаил злобу: «Да я и не печалился. Он мечтал о том, как получит деньги, а я о том, как бы мне его задушить».

Следующий поворот неудачен уже для Эльферфельдта — по каким-то причинам он впал в немилость и оказался в тюрьме. Тут он, надо думать, проявляет неосторожность, поручив Штадену заняться своими товарами, оставленными на хранение в… Английском дворе.

Вот тут-то становится ясно, почему историей опричника со степенью правоведа занялся именно этот музей. Ведь о нем — точнее, его здании — и речь. И в постоянной музейной экспозиции можно видеть так раз такие подвальные склады.

Товары-то Штаден забрал. А вот деньги за них — о чем сам, не стесняясь, пишет в своих воспоминаниях — присвоил.

Тут колесо фортуны опять повернулось: Эльферфельдту вышло прощение и царская милость. И несдобровать бы, наверно, вороватому Штадену — да только тут его преуспевающий соотечественник-соперник и умер на волне какой-то городской эпидемии. Остался нам только надгробный камень да весьма предвзятые воспоминания современников о Каспаре фон Эльферфельдте.

Впрочем, нет: остался еще и портрет. На той самой плите. Это, кончено, предположение — но, с другой стороны, кого еще можно изображать на надгробном камне?

Ну, а портрет мемуарный противоречив. Одни называют нашего Каспара «высокоуважаемым» и «высокоученым». Другие, как Шдаден, изображают человеком не слишком строгой морали (хотя что тогда сказать о самом мемуаристе?).

Но удивительно просто — как упустили такого персонажа авторы нашей исторической и околоисторической беллетристики? Да тут и целый киносценарий закрутить можно.

А пока — посмотреть выставку в Старом английском дворе. Да и сам этот дом (XV век, между прочим) более чем интересен.