О театре на Руси

Точнее, не о зрелищах вообще, а о начале театра профессионального. На этот счет сейчас симпатичная выставка в Коломенском — «Государевы потешники».

Отсчет профессиональному театру в России ведут от времен правления царя Алексея Михайловича. Но не все так просто — сейчас попробуем разобраться.

Нет, понятно, что зрелищ — а не только хлеба — люди хотели всегда. И в истории зрелищ на Руси историки выделяют две линии. Одна — не удивляйтесь! — связана с церковью. Действительно, православное (вообще-то не только православное, но и христианское вообще) богослужение включало, как и прежде язычество, и театрализованные элементы. Вспомним хотя бы «шествие на осляти» или «пещное действо». И в изданиях вполне церковных обнаруживаем гравюры, на которых показано, как разыгрывались нравоучительные притчи.

Вторая линия более очевидна: это скоморохи. Изображения «игрищ и плясок» мы находим, например, в «Радзивилловской летописи».

Но особенно интересны здесь находки археологов. Прежне всего из Новгорода, где условия почв и климата способствовали сохранению древних артефактов (и Новгородский музей-заповедник активно поучаствовал в подготовке выставки).

Кожаные маски скоморохов сохранились в Новгороде даже в слоях Х века.

Присмотримся к фрагменту резной кости (XIV век): на ней изображение гусляра.

Еще один гусляр — на фрагменте керамической посуды.

Вот и колки от гуслей (X век!).

Вот как гусли выглядели (реконструкция, так называемые «лирообразные») и как на них играли (демонстрирует специалист по музыкальной археологии — оказывается, есть и такая).

Еще один реконструированный инструмент — гудок (это уже смычковый). Тоже был распространен у скоморохов.

И фрагмент подлинника — из археологических находок.

Ну, а кроме того имелись дудки, трещотки, бубенчики… Это тоже подлинная археология.

Вот еще любопытная деталь: медведи, фрагменты детских игрушек. Но и здесь обратим внимание: медведи в намордниках и с отверстием для поводка — то есть это опять-таки участники скоморошьих представлений. Вожаков медведей, вкупе с прочими комедиантами, упоминает в своих записках о «путешествии в Московию» и Адам Олеарий.

Представления скоморохов предназначались отнюдь не только простонародью. Их приглашали и в боярские дома, и даже на царский двор. Вот, к примеру, изображение свадьбы царя Михаила Федоровича (это 1626 год) из Архива древних актов — а в описании отмечено: «…во весь день и до вечера, и в ночи на дворце играли в сурны и в трубы и били по накром…»

При Михаиле Федоровиче помимо своих скоморохов на Руси появляются и гастролеры. Вот афиша выступления труппы канатоходцев Симона Даненфельса из Страсбурга (а в архивах отыскали и выданные труппе разрешения, и подорожные, и массу еще всяких бюрократических актов — но заодно и исторических свидетельств). Это 1644 год.

Казалось бы, воспитанный на этом фоне Алексей Михайлович мог бы продолжить развитие театрального дела. Но вместо этого вскоре после восшествия на престол он начинает рассылать воеводам и думным дьякам «указную память» о «запрещении бесчинств, пьянства, скоморошьих представлений, колядок, качелей, игр в карты и шахматы и бесовских игрищ». Те в ответ отписываются в получении. И подобного в архивах — очень и очень много.

Что такое приключилось? А это новый царь подпал под влияние церковников. Церковь, конечно, издавна осуждала скоморошество, но до реальных гонений дело дошло только теперь — да так, что Алексей Михайлович отказался от музыкантов даже на собственной свадьбе.

Всему, однако, приходит конец. Поссорившись с патриархом Никоном, царь и к эксцессам благочестия охладел. И возжаждал спектакля.

Забавно, что миссия организации театрального дела оказалась возложена на боярина Артамона Матвеева.

То есть не в том дело, что на боярина (кому ж еще дела-то поручать, как не ближнему кругу?), а в том, что возглавлял тот боярин посольский приказ. Говоря нашим языком, министерство иностранных дел. Но и театр стали выстраивать по примеру западноевропейского — так что и русским посланникам в разных странах пришлось потрудиться: и самим знакомиться с представлениями, и актеров с музыкантами уговаривать поработать в России (и опять же мой любимый Архив древних актов примеры этой переписки сохранил).

Правда, первое сценическое представление, 16 февраля 1672 года, было устроено в кремлевском Потешном дворце еще силами живших в Москве иностранцев во главе с пастором Иоганном Готфридом Грегори. А изображение этого первого представления обнаружилось на любопытном керамическом пласте (правда, уже XIX века).

Зато процесс подготовки неплохо отражен в придворных расходных книгах: «…велено зделать в хоромы завес из сукна аглинского красного. В кроенье пошло тридцать один аршин сукна аглинского червчатого. Пришито десть аршин снурка шолкового по две денги аршин. Да тридцать колец медных цена десять денег. И тот занавес взял приказу Болшого дворца подячей Иван Андреев и на памяти расписался…»

Дорогие ткани пошли и на сценические костюмы.

Музыкальное сопровождение тоже европеизировалось. Тот первый спектакль сопровождали виола да гамба, две скрипки и флейты.

Вот так музейщикам удалось реконструировать вид этой постановки.

Ну, и еще существенный момент. Непосредственно в зале представление смотрели сам царь, его сыновья, высокопоставленные царедворцы, некоторые приглашенные московские иностранцы.

А где же, простите, дамы?

А вот они. Царица (овдовевший Алексей Михайлович уже был к тому времени женат второй раз, на Наталье Нарышкиной) и женщины из ее окружения на самом деле тоже смотрели спектакль, но сидели за особым занавесом, в котором были прорезаны дыры.

В общем, представление понравилось, и через некоторое время стали устраивать новые. Актеров и музыкантов выписывали из-за границы — предлагая неплохие по тем временам условия. Вот из доклада все тому же Артамону Матвееву об успехах одного из посланников за рубежом: «…приискал он 8 человек иноземцев комедиантов, коим быть великого государя в службе, а в Московское государство приехать бы им повольно, по тому ж и выехать. Давать по 8 рублев всем вобче. Да им же б вольно было перед всякими людьми за деньги играть, и сверх того ис казны великого государя они никакие издержки не просят. Да он же приискал 2-х человек трубочев, которые умеют розные мусикинские песни трубить. А давать бы тем трубачом по 6 рублев человеку на месяц. И сверх того им же повольно б было везде, где похотят, трубить.»

Стали между тем писать и свои пьесы. Вот, к примеру, небезызвестное «Артаксерксово действо» в списке времен Алексея Михайловича.

Зал Потешного дворца вскоре стал мал для всех желающих смотреть представления. В селе Преображенском, загородной царской усадьбе, выстроили специальную «комедийную хоромину» (там впервые и было поставлено «Артаксерксово действо»). К написанию новых пьес привлекались самые разные люди — и переводчики посольского приказа, и даже Симеон Полоцкий.

Кроме привозных актеров стали готовить и своих. Тут, правда, не обходилось без эксцессов — и вот разбор одного из таких инцидентов по жалобе московского жителя, предоставившего для размещения учеников такой актерской школы принадлежащие ему строения: «…будучи на том дворе робяты, которые училися комедии, в дву избах печи перепортили и окончины все розломали без остатку; и пол-прясла забору и в сенях и в вышке и в избах мост и лавки, из окошек ставни перепортили и сожгли; и на том его дворе учинили всякое разорение». За что пострадавший требовал от казны «пять рублев с полтиною».

В общем, люди искусства, что с них взять. :)

Ну, а театр (пока по-прежнему только придворный), тем не менее, развивался. Из поставленного при Алексее Михайловиче (то есть в последние пять лет, которые ему оставалось жить) известен по меньшей мере десяток пьес. Точнее, сценариев большого синтетического действа, которое могло длиться и до десяти часов.

Между тем еще при Алексее Михайловиче некоторые вельможи стали устраивать представления в собственных домах, привлекая к делу своих крепостных (эта традиция тоже просуществует достаточно долго). Отметим, что в таких театрах, в отличие от царского, на сцену стали выходить и женщины.

Что до царского двора, то не всем из потомков Алексея Михайловича театр оказался столь же интересен. Новый импульс развитию театрального дела придаст уже Петр после возвращения из «великого посольства». И откроет «комедийную хоромину», выстроенную на Красной площади, не только для придворных, но и для всех «охотных смотрельщиков». После Петра особое внимание театру станет уделять Елизавета. Впрочем, все это уже другая история.