Из истории московского герба

Вот признаюсь вам, понятия не имела, что у нас в столице есть еще и особый День герба и флага города Москвы. Установлен, между прочим, специальным законом «в целях развития городских традиций».

Так бы я и пребывала в счастливом неведении, если бы Музей Москвы не позвал на выставку, посвященную все тому же городскому гербу. Причем открывали ее 6 мая, то есть как раз в день упомянутого праздника — для пущего удобства, надо думать, совмещенного с праздником церковным, днем святого Георгия.

Надо сказать, кураторы к выставке подошли не формально. И не только выдали массу (чего можно было ожидать) исторических подробностей, но и раскинули сеть ассоциаций гораздо шире, заглянув как в живопись, так и в литературу.

Но начнем все-таки с исторического аспекта.

Герб города — понятие для нас, в общем-то, достаточно позднее. Да и герб вообще — если понимать его как постоянное изображение геральдического характера, индивидуальное и передающееся, к тому же по наследству, — тоже.

Что же было? Были: а) боевые знамена (как правило, с изображением тех или иных святых), б) княжеские печати, а также монеты (на которых часто тоже изображали святых — и прежде всего тезок-покровителей соответствующего князя, что вообще-то считалось византийским влиянием). И очень часто это был всадник — по-старому «ездец», — замеченный на печатях древнерусских князей еще с XVIII века. Ну, а «змееборческий» сюжет — всадник, поражающий змия, — появился с XIV столетия и окончательно утвердился на печати и монетах Ивана III.

Правда, надо отметить, что вплоть до петровского времени этот образ в символике Московского княжества трактовался как «князь великий на коне». Лишь при Петре возникает его трактовка как святого Георгия. Но и это был еще не герб Москвы как таковой.

А собственно герб города (и не только, конечно, Москвы) появляется при Екатерине II. Московский, утвержденный в 1781 году, описывался так: «святый Георгий на коне, в красном поле, поражающий копием черного змия».

В таком виде герб Москвы просуществовал сто с небольшим лет, до 1883 года, года подвергся трансформации в духе западноевропейской геральдики. А именно, был развернут зеркально (да плюс еще получил некоторые дополнения: «В червленом щите Святой Великомученик и Победоносец Георгий, в серебряном вооружении и лазоревой приволоке (мантии) на серебряном покрытом багряною тканью, с золотой бахромою, коне, поражающий золотого с зелеными крыльями дракона золотым с осьмиконечным крестом наверху копьем. Щит увенчан императорскою короною. За щитом два накрест положенные золотые скипетра, соединенные Андреевскою лентою».).

Зачем же основное изображение развернули и что это были за традиции? А дело в том, что в традиции западноевропейской личный герб наносился прежде всего на рыцарский щит. Который, соответственно, держался в битве чаще всего на левой руке. И всадник, развернутый для видящего его противника вправо, воспринимался не как скачущий в бой, а как убегающий с поля боя…

После революции старый герб Москвы был упразднен. Но, прежде чем мы перейдем к дальнейшим геральдическим приключениям, стоит отметить любопытное обстоятельство — рост популярности образа Георгия как в литературе, так и в изобразительном искусстве рубежа XIX-XX веков. Причем в искусстве вполне светском.

Так, переложение сюжета «Чуда Георгия о змие» (иной раз с изрядным добавлением народной фольклористики) мы встречаем в стихотворениях Блока («Поединок», 1904), Бунина («Алисафия», 1912) и Михаила Кузмина («Святой Георгий», 1917). На выставке, надо отметить, все это представлено полными текстами — ну, а я, поскольку они достаточно длинные, даю любопытствующим ссылки,

Тот же ассоциативный ряд возникает у Николая Гумилева («Память», 1920). Но еще раньше образ отмечается у Анны Ахматовой в «Колыбельной» военного, 1915 года: «Да хранит святой Егорий твоего отца».

Ну, и самое в этом плане приближенное к нашей теме: «Московский герб» 1918 года у Марины Цветаевой":

Московский герб: герой пронзает гада.
Дракон в крови. Герой в луче. — Так надо.
Во имя Бога и души живой
Сойди с ворот, Господень часовой!
Верни нам вольность, Воин, им — живот.
Страж роковой Москвы — сойди с ворот!
И докажи — народу и дракону —
Что спят мужи — сражаются иконы.

А что же, спросите вы, живопись?

А в живописи сюжет с Георгием и змием заинтересовал такое количество живописцев, что собрать их из разных мест на выставку было бы затруднительно. Так что экспозиционеры устроили из этих образов слайд-шоу — ну, а мы вполне можем посмотреть изображения.

Валентин Серов (это 1885 год, из раннего).

Виктор Васнецов.

Михаил Нестеров.

Если два предыдущих автора занимались, среди прочего, и росписью храмов, то для Василия Кандинского это уже переосмысление манеры средневекового искусства в новой художественной стилистике. И что интересно — к образу Георгия Победоносца он обращался неоднократно.

Далее Наталья Гончарова — это лист из альбома 1914 года «Мистические образы войны».

Ну, и Павел Филонов. 1915 год.

Но нам пора возвращаться к собственно гербовой теме. Итак, герб с Георгием Победоносцем (как, впрочем, и георгиевские кресты — но это отдельная тема) большевики упразднили. А что же получилось взамен?

Да, в этой «геральдике» 1924 года без пояснений не разберешься. Итак: пятиконечная звезда в центре призвана символизировать победы Красной армии. Обелиск за ней — это монумент Свободы перед зданием Моссовета (где до того был памятник Скобелеву, а позже встал Юрий Долгорукий — но это отдельная и достаточно любопытная история), выступающий как символ твердости Советской власти («гусары, молчать!»). Серп и молот — понятно, символ рабоче-крестьянского правительства. Зубчатое колесо и колосья по овалу щита (вообще-то уже повтор, по сути, серпа с молотом) — символ смычки города с деревней.

Но и это еще не все. Смотрим вниз: там просматриваются наковальня — эмблема металлообрабатывающей промышленности, а также челнок — соответственно, текстильной. Наконец, под надписью «Московский совет раб. кр. и кр. деп.» (рабоче-крестьянских и красноармейских депутатов) располагается нечто с проводами как эмблема электрификации.

Не знаю, использовался ли этот герб в действительности — во всяком случае, за всю мою жизнь в Москве мне его видеть как-то не доводилось.

Ну вот, а в начале 1990-х произошел возврат к старому гербу (причем к еще екатерининском варианте). Сначала это было неофициально, потом (в 1993-м) вышло распоряжение мэра (Лужкова), ну, а чуть позже герб еще и утвердили законом. С таким вот описанием: «"На тёмно-красном щите (отношение ширины к высоте 8:9), развёрнутый вправо Георгий Победоносец в серебряных доспехах и лазуревой приволоке (мантии), на серебряном коне поражает золотым копьём чёрного змия».

Надо ли говорить, что возврат старого герба (да еще и добавившаяся сюда круглая дата — празднование 850-летия Москвы) вызвал к жизни активизацию в сфере декоративно-прикладного искусства. И чего только тут ни появилось — от пасхальных яиц до настенных ковров. Весьма забавная часть экспозиции, кстати.

На выставке демонстрируется, кроме того, симпатичный мультфильм под названием «Егорий храбрый» (озвученный, к тому же, прекрасной Кирой Крейлис-Петровой). Основан на народных песнях. (Возможно, кто-то его и знает, но я насладилась впервые.)

Ну, и еще повод для выставки — передача в дар Москве от греков России картины художника Костаса Эфимидиса. О сюжете не надо и спрашивать — понятно, что это Георгий Победоносец.

Ну, а познакомиться в деталях с приключениями московской геральдики можно будет в Музее Москвы по 27 мая.