Король-гражданин
Утром 30 июля 1830 года на стенах парижских домов появились листовки: «Герцог Орлеанский предан делу революции. Герцог Орлеанский — король-гражданин… Он ждёт нашей воли, ему вручит корону французский народ». Днём ранее король Карл X понял, что проиграл уличные бои в Париже и пора бежать. В свою очередь, группа политиков, возглавивших свержение монарха, написала обращение к парижанам, подготовив их к воцарению нового короля.
Почему же и ветеран революции Жильбер Лафайет, и сам Луи-Филипп были уверены, что страна, свергнув одного Бурбона, признает королём представителя побочной ветви той же самой династии?
Для начала следует сказать, что биография претендента импонировала большинству французов. Он родился в семье герцога Орлеанского. В годы революции этот человек, к восторгу парижан, отказался от титула и принял фамилию Эгалите (Равенство). Правда, это не спасло герцога от гильотины.
В молодости Луи-Филипп успел повоевать в революционной армии и бежал из Франции после ложного обвинения в измене. Но в последующем, несмоторя на обиду, он ни разу не поднял оружие против родины.
В эмиграции Луи-Филипп примирился с Людовиком XVIII и был восстановлен в статусе принца королевской крови. После реставрации Бурбонов ему вернули отцовские владения. Однако герцог Орлеанский демонстративно не поддерживал попытки Людовика XVIII (а потом и Карла X) восстановить абсолютизм. Получалось, что в глазах республиканцев Луи-Филипп — либерал, а в глазах монархистов — законный претендент на престол.
Одновременно с конца 1820-х годов у немолодого принца был ещё один ресурс — популярная оппозиционная газета «Насьональ». На её страницах объясняли, что у власти могут быть лишь те Бурбоны, которые соблюдают конституционную хартию 1814 года. Газета из номера в номер восхваляла «Славную революцию» в Англии, то есть открыто призывала к смене династии. Так Луи-Филипп (который и был издателем газеты) убеждал французов, что после революции без короля они не останутся.
Сам Луи-Филипп вёл жизнь буржуа-фрондёра: принимал известных оппозиционеров, включая поэта Пьера-Жана Беранже, который не щадил в куплетах феодальную знать, по-простецки гулял по парижским улицам и всячески показывал, что он народный принц. Поэтому, когда 31 июля 1830 года Луи-Филипп появился перед толпой с трёхцветным флагом и обнял Лафайета, народ завопил от восторга. 9 августа парламент избрал принца новым королём.
Король примирения
Сторонники прежней династии пытались вернуть власть, но безуспешно. Единственным значительным событием стало восстание в 1832 году под предводительством Марии Каролины Сицилийской. Повстанцы потерпели неудачу, а их лидер взята в плен и изгнана из страны.
Сложнее оказалось со сторонниками республики. Они трижды устраивали мятежи: в июле 1832 года, в апреле 1834-го и в мае 1839-го. Организаторами баррикад становились многочисленные тайные общества: «Права человека», «Друзья народа», «Времена года». Не дремали и террористы. На короля покушались семь раз.
В этих условиях Луи-Филипп постарался стать приемлемым для большинства сограждан. Он, по примеру Людовика XVI, стал именоваться «королём французов», а не «королём Франции». Для возможности избрания депутатом ценз был снижен с 1000 до 500 франков ежегодного налога, а для права избирать — с 300 до 200.
Король был готов идти на уступки. Особенно если мотивация противников была экономической. Так, после Первого лионского восстания ткачей в 1831 году он разместил крупный заказ на мануфактурах и отменил патентный сбор — причину беспорядков.
Поворотным пунктом стало покушение Жозефа Фиески в 1835 году. Террорист применил самодельную адскую машину из 24 ружейных стволов. Луи-Филипп уцелел, но погиб маршал Эдуар Мортье. После этого были ужесточены законы о печати и упрощено судопроизводство. Король-гражданин стал теперь не любимым, но пока ещё терпимым монархом.
Король новых колоний
Дополнительным фактором популярности Луи-Филиппа оказались завоевания в Северной Африке. Военную экспедицию в Алжир накануне свержения организовал ещё король Карл X. Французские солдаты быстро разгромили отряды берберов, и в итоге слава покорителя новых земель досталась «королю-гражданину». Впервые со времён Наполеона I Бонапарта Франция «приросла землицей». Пусть и заморской.
На европейском континенте Луи-Филипп, напротив, отличался умеренностью, стараясь дружить или хотя бы не ссориться. Так, Франция не позволила Голландии подавить бельгийскую независимость, но и не стала аннексировать новую страну, где были сильны профранцузские настроения.
В Англию для нормализации отношений был послан знаменитый наполеоновский дипломат Талейран, который успешно выполнил миссию. Лишь позже, в 1840-е годы, восстановление династических брачных отношений с испанскими Бурбонами охладило отношения Парижа и Лондона.
Король умеренного прогресса
К началу 1840-х могло казаться, что Франция получила власть, которая полностью удовлетворяет граждан. Разве что кроме радикальных заговорщиков, сидевших в тюрьмах. Среди них, кстати, был и будущий император Наполеон III, осуждённый за попытку поднять восстание в Булони.
Число избирателей выросло со 180 тысяч до 240 тысяч. Это говорило о подъёме благосостояния. Успешно шла промышленная революция, строились железные дороги.
Однако экономический прогресс сопровождался политической стагнацией. Парламент иногда на треть, а иногда и на половину состоял из государственных чиновников, которым правительство обещало хорошую карьеру после сложения мандата. Применялись и прямые подкупы.
Олицетворением последних лет правления Луи-Филиппа стал премьер Франсуа Гизо, писатель и мыслитель, правоконсервативный либерал. Он искренне считал, что Франции достаточно двести тысяч избирателей — состоятельных граждан. Предложения об увеличении их числа за счёт снижения имущественного ценза он отвергал.
Король старел, тучнел и уже не прогуливался по Парижу, опасаясь насмешек. Он редко проводил смотры Национальной гвардии, так как из рядов раздавались выкрики: «Да здравствуют реформы!»
Король одиозного меньшинства
К концу 1840-х начались проблемы в экономике. Эпидемия фитофтороза картофеля в 1845 году пусть и не стала таким бедствием, как в Ирландии, но привела к росту цен, а значит, к нескрываемому недовольству небогатых людей. В 1847 году разразился масштабный кризис. Но король решил бороться не с проблемами в экономике, а «наводить порядок» в обществе.
Новые партии и любые общества (более чем из 20 членов) были запрещены. Началась оппозиционная банкетная кампания — тысячи их участников собирались на массовых фуршетах и провозглашали тосты за реформы. 21 февраля 1848 года запрет одного крупного банкета привёл к уличным столкновениям. Поначалу демонстранты, к которым примкнула и Национальная гвардия, требовали реформ. Луи-Филипп отправил в отставку Гизо, и бунт чуть не превратился в праздник.
Но у гражданской войны свои законы. На одной из улиц из толпы выстрелили в солдатский строй, регулярные войска учинили локальную бойню, после чего Париж покрылся баррикадами. На стенах появились листовки: «Король приказал убивать нас, как Карл X, пусть убирается, как и он».
Луи-Филипп решил провести смотр Национальной гвардии. Солдаты скрестили штыки перед его конём и воскликнули: «Да здравствует реформа!» Это оказалось последней каплей. 24 февраля, за несколько часов до того, как народ ворвался во дворец, король покинул Париж. А вскоре он вообще уехал из Франции.
Через два года экс-монарх скончался в Англии. У него было время вспомнить, как он получил власть интригами и популизмом, а потом потерял её, потому что решил, будто получил власть над Францией навсегда.