Аристократ от социализма
Николай Александрович Бердяев родился в 1874 году в Киеве в дворянской офицерской семье. Сам Николай с детства знал, что не будет военным — он не терпел насилия и строгой дисциплины. Он, конечно, поступил приходящим учеником в кадетский корпус, но среди сверстников ему было одиноко и неуютно, они казались ему грубыми. Позже у Бердяева портилось настроение даже от встречи с человеком в военной форме.
Он предпочитал уединение. В детстве, бродя по любимому саду, Николай мечтал о мире духа, более настоящем, чем реальный, лживый и чужой. Воображение ограждало его от реального мира, к которому он порой испытывал брезгливость. Бердяев остро реагировал не только на уродство, но даже на пятно на одежде — оно могло вызвать у него отвращение. Сам он одевался элегантно и слыл франтом.
Бердяеву с детства было свойственно свободолюбие. Оно мешало ему учиться: принуждение его отвращало, учителей он не признавал, и его даже назвали «дорогим протесташей» за бунтарство. Юный Николай учился только тому, что интересовало его. А вместо зубрения и повторения чужих мыслей он стремился выразить собственные.
Уже подростком Бердяев понял, чему хочет посвятить себя — поиску истины. Сами эти поиски, считал он, придают жизни смысл.
Незадолго до поступления в Киевский университет Бердяев заинтересовался социализмом и марксизмом, в особенности теорией «борьбы за индивидуальность» Михайловского. Для Бердяева конфликт личности и общества был основным вопросом. Далёкий от политики, он считал всё государственное ограничивающим свободу и выступал против власти, которая меняла людей в худшую сторону. В этом он убедился много позже, когда увидел, как после революции изменились большевики, превратившись, по сути, в карьеристов. Бердяева, верившего, что человек должен всегда оставаться верен себе, это неприятно поразило.
Кружок марксистов был первым обществом, к которому примкнул Бердяев, и уже здесь он столкнулся с тем, что ждало его в других обществах, — с отчуждённостью, отделённостью от коллектива. Он часто спорил с марксистами и называл себя «аристократом от социализма». Для него истинным социализмом было освобождение личности, а не класса. Не разделяющий радикальных взглядов революционеров, противник террора, Бердяев видел в марксизме надежду на выход интеллигенции из кризиса и изменение мира в целом.
Идеалист-одиночка
Постепенно Николай Александрович понял, что ему близок критический марксизм, склонявшийся в сторону идеализма. Он хотел построить мир на принципах свободы и творчества, и революция его была этической, а не социальной, революцией духа, а не масс. В своей первой книге «Субъективизм и индивидуализм в общественной философии» Бердяев писал, что прогресс есть приближение к истине, справедливости и красоте. Их он называл конечной целью человека.
Поначалу Бердяев был одинок в своих исканиях. Либералы были ему чужды, да и они относились к нему с иронией из-за приверженности идеализму. Марксисты же считали его изменником идеям, индивидуалистом. В конце концов Бердяев вместе с Петром Струве и Сергеем Булгаковым создал систему «этического идеализма», в которой главенствуют этика и мораль.
В 1905 году Бердяев переехал в Петербург и окунулся в литературный мир и его религиозные искания. Он редактировал журнал «Новый путь», созданный символистами, близко общался с Блоком, Сологубом, Брюсовым, Гиппиус. Бердяев часто не соглашался с ними (поэтов он, по собственному признанию, не любил), но был рад расширить свой кругозор. Он мог разделять идеи того или иного общества, активно участвовать в его жизни, но никогда не становился его частью, сохранял независимость. Идеи он изучал, но не подчинялся им. В новых течениях философу виделось нечто языческое, и он обратился к православию.
Переехав в Москву в 1908 году, Бердяев примкнул к Религиозно-философскому обществу, которое считал серьезнее «литературных сект». Но и здесь он остался чужаком: его считали «левым», не понимавшим религию. Вскоре он оставил Общество и заинтересовался славянофилами, которые раньше были ему чужды. У них он обнаружил близкую ему идею о свободе как основе христианства и церкви.
По мнению Бердяева, бог не управляет миром и не является олицетворением силы и всемогущества: категория власти социальна, у нее низменное начало. По Бердяеву, бог — это сама свобода, и одновременно он дарует ее людям. Потому бог не принуждает признать себя — он дает человеку свободу выбора. Грех для Бердяева был не непослушанием, а именно потерей свободы. Критиковавший «официальное» христианство, он хотел освободить религию от социоморфизма — восприятия бога в социальных категориях.
Новая жизнь и Новое средневековье
К революции 1917 года и большевизму Бердяев относился настороженно, хотя и приветствовал свержение самодержавия. В 1919 году он создал Вольную академию духовной культуры, чтобы объединить интеллигенцию. Здесь собирались представители различных направлений, от старообрядцев до меньшевиков, устраивались лекции и семинары. На них неизменно присутствовали агенты ЧК, но Бердяев спокойно вел лекции по философии и религии. Дело было не только в свободолюбии или смелости — философу покровительствовали некоторые представители власти.
Такое относительное благополучие длилось недолго. Уже в 1920 году Бердяева арестовали по делу о контрреволюционных организациях. Около часа он объяснял Дзержинскому, почему ему противен коммунизм. В конце концов его освободили без права выезда из Москвы. Через два года Бердяева вновь арестовали и обвинили в антисоветской деятельности. Ему приказали покинуть Россию, а в случае возвращения его ждал расстрел.
В Германию Бердяев прибыл на знаменитом «философском» пароходе «Обербургомистр Хакен», вместе со многими друзьями и коллегами. Высланная интеллигенция обосновалась в Берлине. Бердяев создал Религиозно-философскую академию, продолжавшую традиции Вольной академии. На лекциях и дискуссиях Николай Александрович неизбежно чувствовал себя чужим. Он так и не примкнул к какому-либо лагерю эмигрантов.
В Берлине Бердяев написал книгу «Новое средневековье», один из главных своих трудов. Новое средневековье — это эпоха, в которую религия займет должное место, и которая укажет выход из кризиса цивилизации. Философ был уверен, что человек выступает соучастником и творцом истории. В этом творчестве он видел раскрепощение человека от материального мира. Бердяев критиковал современное общество, которое сосредоточилось на наслаждениях и технике, забыв про культуру и духовную жизнь. Не отрицая пользу техники, он утверждал, что поклонение ей способствует установлению тоталитаризма, что машины меняют человека, и не в лучшую сторону.
Конец мира
С 1924 года Бердяев жил в Париже и разъезжал с лекциями о религии и культуре по Европе. Он замечал, как сильно распространились противные ему антисемитизм и национализм. Бердяев был патриотом, но национализм отвергал. Ему он предпочитал идею, призвание народа. Этому посвящена его книга «Русская идея». Философ видел особый путь России, которая должна совместить культуру Запада и Востока. Основа же русской идеи — общинность, идея братства людей и народов, но она ведет лишь к дальнейшему дроблению.
В Париже Бердяев организовывал собрания философов и представителей русской интеллигенции. Несмотря на разногласия, он оставался душой этих встреч. И при этом продолжал ощущать внутреннее одиночество. Ему хотелось быть понятым, обратить внимание людей на волнующую его тему. Но они, хоть и симпатизировали ему, редко его понимали.
Бердяев постоянно над чем-то работал и «философски мыслил с утра до вечера». Нередко идеи приходили ему в голову в самый неожиданный момент: в кинотеатре или на переполненном вокзале. Как-то раз он пошутил, что если бы хотя бы неделю ничего не писал и не читал, то стал бы буйно помешанным. Но постепенно работать удавалось всё реже — здоровье философа ухудшалось, да и финансовое положение никак не удавалось улучшить, несмотря на популярность. Он говорил, что живёт с женой, как в монастыре, — скромно, никак не развлекаясь. Любящий комфорт Бердяев переживал это тяжело.
Когда началась война, философ на время уехал из Парижа — оккупация была унизительна. Саму войну он воспринимал как конец цивилизации, гибель культуры. Вторжение немцев в СССР Бердяев воспринял мучительно, хоть и верил, что Россия непобедима. Россия, по его мнению, должна была освободить мир от фашизма, а в действиях Красной армии он видел проявление воли провидения.
Во Франции Бердяев тоже не скрывал своих взглядов и открыто осуждал коллаборационистов. Однажды к нему пришли гестаповцы, но ареста удалось избежать — оказалось, кто-то в немецком руководстве был почитателем философа.
Война не могла не повлиять на Бердяева. В его последних книгах появились эсхатологические мотивы, размышления о конце мира. Переживая состояние «богооставленности», Бердяев предчувствовал и свою смерть. Осенью 1942 года ему срочно сделали операцию в брюшной полости. В клинике он пролежал шесть недель. Несмотря на выздоровление, он чувствовал близость смерти и торопился закончить все недописанные книги.
С окончанием войны философ задумался о возвращении в СССР, но его останавливала цензура. Когда Бердяев заявил, что вернётся, когда на родине издадут его книги, написанные в эмиграции, советское посольство прекратило переговоры о его переезде.
Почти неизвестный в России, Бердяев был очень популярен на Западе. Его семь раз номинировали на Нобелевскую премию, а в 1947 году Кембриджский университет присвоил ему звание доктора Honoris causa — из русских деятелей его получали только Чайковский и Тургенев.
Умер Николай Александрович 23 марта 1948 года от разрыва сердца. Он скончался за своим письменным столом, во время работы над новой книгой.